Ты (не) моя мама (СИ) - Адриевская Татьяна - Страница 13

— Хорошо, — кивнула я. — Думаю вы правы, Влад. Я хотела уточнить ваши предпочтения по меню, прежде чем сделать заказ.

— Я всеяден, — он безразлично пожал плечами. — Так что вам лучше уточнить предпочтения у моей племянницы.

Я прищурилась.

— Мне хорошо известны блюда, которые любит Алёна.

И это была чистая правда. Общаясь с дочерью полгода, я разузнала о ней практически всё. Вплоть до любимого фильма и размера обуви.

Ярчинский чуть нахмурился, обдумывая мои слова. Между нами повисло неловкое молчание.

— Вот как, — наконец сказал он так тихо, словно самому себе. — Выбирайте на свой вкус, Наталья. Обычно я с ним полностью солидарен.

Влад вышел из кухни практически бесшумно, и я, выдохнув, стала выбирать ресторан с доставкой.

Когда с заказом было покончено, на улице действительно разбушевалась сильная гроза. Сердце невольно сжалось, стоило мне вспомнить, как маленькая Алёна боялась грозы. Наверняка, её страхи давно ушли, оставив эти воспоминания только в моей памяти.

Проходя мимо её двери, я невольно остановилась. Некоторое время стояла без движения, не решаясь постучать. Возможно, Алёна спала, или, оказавшись в родном месте, совсем не хотела, чтобы её тревожили посторонние. Господи, как же это мучительно. Быть одновременно так близко и так далеко от родной дочери. Но по-другому я уже не могу. Не могу жить вдали о неё, как было на протяжении пяти долгих лет.

Усилием воли я заставила себя сделать шаг от её комнаты, как услышала глухой стук за закрытой дверью. Алёна не спит, и я всё-таки решилась постучаться.

— Проходите, — послышалось тихое приглашение.

Я осторожно приоткрыла дверь. Алёна сидела на просторной кровати, укутавшись в одеяло, и с любопытством вытягивала голову из своего пухового укрытия.

— Можно? — спросила я, и после её короткого кивка, шагнула внутрь.

Я никогда раньше не была в комнате Алёны. И сейчас с неприкрытым восторгом рассматривала большую свободную от мебели стену, на которой висело множество рисунков. Некоторые из них, в основном нижние, были выполнены ещё совсем маленькой Алёной. Это было понятно по причудливым формам, неровным линиям и небрежным мазкам кисти. С каждым новым рядом рисунки обретали всё больше красоты и мастерства их автора.

— Это мама собирала коллекцию. — Алёна заметила мой интерес. — С тех пор, как я стала посещать художественную школу.

Грудь безжалостно сдавило от сожаления. Сколько незабываемых моментов из жизни Алёны прошли мимо меня. Отвела взгляд от стены, стараясь не вспоминать ту роковую ошибку, которая разлучила меня с дочкой и навсегда вырвала моё сердце.

— А ты не хочешь продолжить вести эту коллекцию? — осторожно спросила я.

Алёна неопределённо пожала плечами.

— Я думаю твоя мама была бы этому рада.

— Правда? — Её чистый добродушный взгляд просветлел.

— Уверена в этом, — ответила честно.

— Тогда я заберу их с собой. — Алёна резво поднялась с места и стала откреплять листки.

— Я помогу.

Вместе мы управились быстро. Аккуратно сложили все рисунки, которые, кстати, были подписаны Надей — в каком именно возрасте Алёна их рисовала. Я задержала в руках один из самых ранних рисунков дочери. Взглянув на причудливого рыжего кота с неестественно толстым хвостом, я потеряла дар речи. Даже без надписи «КИТR», старательно выведенной Алёной печатными буквами, с повёрнутой в другую сторону буквой «Я», я узнала этого кота. Это был наш любимый питомец. Мы нашли его с Алёной совсем маленьким, в один из холодных зимних вечеров. Брошенный замёрзший котёнок так отчаянно пищал в коробке возле мусорки, что мы не смогли пройти мимо. Китя прожил с нами полтора года, прежде чем наша жизнь рухнула, словно карточный домик на ветру.

Глаза защипало от непрошенных слёз. Алёна рисовала своего любимца, и, возможно, часто вспоминала о нём.

— Ужасный рисунок, — смутилась она, протягивая руку, чтобы забрать листок.

— Замечательный рисунок, — возразила негромко, едва справляясь с эмоциями.

Я стояла ровно, стараясь не подавать виду, сколько воспоминаний всколыхнуло изображение этого причудливого кота. А внутри, тем временем, горела моя душа, медленно превращаясь в пепел.

Я не стала ничего спрашивать у Алёны. Не хотела бередить её старые раны, которые, я надеюсь, уже давно зажили. Поэтому молча положила листок в протянутую ладонь.

— Ну вот и всё, — выдавила из себя улыбку. — Теперь нужно убрать в чемодан. Лучше в наружный карман, чтобы не помять.

— Спасибо.

Алёна направилась к своему багажу, и в этом момент за окном протяжно пророкотал гром. Я заметила, как она вздрогнула и застыла на мгновение, затем с опаской посмотрела на занавешенное окно. Видимо, Алёна до сих пор немного боялась грозы.

— Ну и погодка, — я решила отвлечь её от шума на улице. — Главное, чтобы к вечеру дождь прошёл. Иначе нам придётся плыть на выставку.

Алёна улыбнулась и снова взглянула на разобранную кровать. В прошлом, моя маленькая дочь всегда пряталась от сильной непогоды под одеялом. Видимо со временем ничего не изменилось.

— Не люблю грозу, — честно призналась она.

Я знаю…

— Тебе лучше отдохнуть, — предложила в ответ. — Поспишь, и всё закончится.

Алёна неуверенно кивнула.

— А вы тоже пойдёте спать?

Зная о страхах дочери, оставлять её одну я не хотела. Поэтому принялась импровизировать на ходу:

— Мне нужно немного поработать. А у тебя отличный мольберт, он бы пригодился. Если ты не против, я могу поработать у тебя, пока ты спишь. Обещаю, буду тихой как мышка.

— Не против. — Мне показалось, что Алёна даже выдохнула с облегчением. Оставаться одной ей явно не хотелось.

Она забралась в постель и, уставшая, после бессонной ночи, уснула быстро. А я тихонько сидела за мольбертом, практически без движения, и даже дышала через раз. До тех пор, пока не рискнула подойти ближе. Осторожно, лишь бы не разбудить, я легла с краю кровати и ещё долго любовалась расслабленными, умиротворенными чертами лица своей дочери. Она была так близко, на расстоянии вытянутой руки, но прикоснуться я не решалась.

Сон настиг меня незаметно. И впервые за долгое время, он был по-настоящему спокойным и безмятежным. Сквозь дремоту услышала тихие приближающиеся шаги, но глаз разомкнуть не смогла. Почувствовала, как плеч коснулось что-то мягкое, едва уловимое, и всему телу стало гораздо теплее. Какое-то время я ощущала чьё-то присутствие рядом, затуманенное сознание рисовало неясный, но такой знакомый образ. Послышался тихий шорох, щелчок двери, и всё исчезло.

Я проснулась ближе к обеду. Сквозь плотные шторы цвета спелого абрикоса пробивались унылые лучи солнца. Ливень больше не барабанил по стёклам — погода налаживалась. Алёна всё ещё спала, свернувшись клубочком, из-под одеяла виднелась лишь темноволосая макушка.

Живот недовольно заурчал, напоминая об утренней голодовке. И в заторможенном после сна сознании прозвенел тревожный звонок — заказ еды из ресторана! Я проспала его! Торопливо поднялась с кровати, убирая в сторону плед. Недоуменно осмотрела пушистое бледно-голубое покрывало. Откуда оно вообще взялось? В ответ на невысказанный вопрос в памяти мелькнуло воспоминание из моего сна. Значит, мне не почудилось — к нам действительно заходил Влад.

Пригладила волосы и расправила одежду. Нужно срочно привести себя в порядок и переодеться. А ещё с едой, наконец, разобраться. Стараясь не шуметь, я на цыпочках выскользнула в коридор. Тихо щёлкнула дверью и понеслась за забытым на кухне телефоном. Едва успела свернуть к арке, как налетела на шедшего мне навстречу Владислава. Воскликнула от неожиданности, в один миг разрушив все свои старания сохранить тишину, и рефлекторно отпрянула, чуть не стукнувшись головой о косяк арки.

— Осторожнее! — Влад придержал меня за талию, притягивая обратно к себе.

Крепкая однако у него хватка. Движения уверенные и чёткие. Такого человека сложно вывести из равновесия, по крайней мере неожиданным столкновением. Что нельзя сказать обо мне. Наша внезапная близость остро кольнула по моему самообладанию. Я застыла, глядя в глубокий, тёмно-зелёный омут его глаз, а из головы напрочь выбило все мысли. Зачем я вообще сюда шла?