Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 4 - Тагиров Роман - Страница 26

В тот день привезли всего три доски, которые разгрузил у пилорамы лично капитан Аргудаев. Начальник стрельбища удивился скромности работников комендатуры. Начальник гауптвахты доверительно объяснил коллеге (как начальник — начальнику), что через три месяца у него замена, и он потихоньку, по мере возможности, готовит ящики для мебели и вещей своей многочисленной семьи — две дочери и два сына.

Тимур знал, что жена Аргудаева работает продавцом в дежурном магазине. За пять лет службы в ГСВГ скарб семьи набрался на целый контейнер. Если, не больше… Начальник стрельбища, а заодно и пилорамы, действуя интуитивно и нежадно, тут же приказал своему бойцу распилить для капитана штук пять своих досок. Жалко, что ли?

Прапорщик Кантемиров и капитан Аргудаев познакомились, назвались земляками и расстались почти друзьями…

В этот поздний вечер начальник гарнизонной гауптвахты не спал и решал трудную математическую задачу на разлинованной тетрадке старшей дочери — как разместить все вещи и мебель в одном пятитонном контейнере? Капитан Аргудаев Макар Александрович, по национальности хакас, оказался родом из Красноярского края, Хакасской АО, Усть-Абаканского района и, хотя имел вполне русские имя и отчество, всё же причислял себя к восточным людям.

Макара Александровича интересовали мусульманские традиции, и советский капитан искренне считал, что восточные люди всегда должны помогать друг другу. Офицер презирал всех военнослужащих, злоупотребляющих спиртными напитками. Любимым изречением капитана-философа было: «Водка в Советской Армии пахнет гауптвахтой…» Поэтому арестантские сутки в его изоляторе справедливо считались насыщенными и плотными.

Капитан всегда был ближе к истории и философии и очень далёк от арифметики с геометрией и поэтому, пытаясь в своём чертеже впихнуть все ящики и коробки в один положенный на семью контейнер, искромсал пятый лист тетради. У офицера-философа ничего не получалось…

От бытовых забот отвлёк поздний звонок. Звонить ночью домой начальнику губы могли только при чрезвычайных обстоятельствах во вверенном ему казённом доме. Макар Александрович в синем спортивном костюме с тревогой подошёл к аппарату, но, услышав должность и фамилию доставленного прапорщика за драку в пьяном виде, тут же заулыбался и отдал чёткий приказ: «Кантемирова с солдатами впустить и никуда не выпускать!».

И также приказал обеспечить его матрасом и подушкой. Солдат посадить отдельно. Завтра капитан придёт пораньше и сам разберётся с новыми задержанными. Похоже, проблема потенциального заменщика решилась сама собой. Есть всё-таки аллах на свете… А восточные люди всегда должны помогать друг-другу…

Следующим ранним утром начальник гауптвахты появился в стенах своей вотчины и, не смотря на прекрасный солнечный выходной день, первым делом приказал доставить задержанного в эту ночь прапорщика Кантемирова.

Хулигана завели в кабинет.

Капитан уставился на распухшее и почерневшее ухо арестанта:

— Товарищ прапорщик, как же так? А мне говорили, что вы не пьёте, — Аргудаев слыл хотя и жёстким, но очень интеллигентным человеком, и ко всем своим подопечным всегда обращался исключительно на ВЫ.

— Шайтан попутал, товарищ капитан, — ответил, облизнув губы, новый сиделец.

— Тимур, может быть, чая попьём? — задал наводящий вопрос хозяин казенного дома.

— Не откажусь, Макар Александрович. Но, вначале — водички бы, — ещё раз облизнул губы новичок.

— Понимаю, понимаю, — капитан налил стакан воды из графина на столе и протянул заблудшему по молодости прапорщику. С кем не бывает?

После того, как самый главный надзиратель и заключённый попили свежезаваренного чая и интеллигентно поговорили про погоду за зарешечённым окном, капитан придвинул к себе дочкину тетрадку и приступил к делу:

— Тимур, помогите мне, пожалуйста. Не получаются чертежи ящиков для мебели.

Начальник войскового стрельбища Помсен, молодой человек со средне-техническим образованием, добросовестно приступил к изучению творчества капитана-философа.

Затем вздохнул и честно сообщил:

— Макар Александрович, помните моего пилорамщика? Его Ромас зовут, фамилия Драугялис. Он сейчас вместе с моим сержантом Басалаевым где-то у вас скучает. Определите обоих в одну камеру, дайте им настольную лампу, эту тетрадь и карандаши. К вечеру всё будет готово в лучшем виде. Скажите им — мой приказ.

Начальник гауптвахты широко заулыбался. Вот удача, так и удача… И начальник стрельбища у него в гостях, и профессиональный пилорамщик в камере без дела скучает. Какой сегодня прекрасный день…

Прапорщик Кантемиров, хорошо зная и понимая проблемы заменщика в Союз, добавил великодушно:

— Товарищ капитан, если вам не хватит фанеры или реек, мы поможем. У меня ещё остались личные запасы.

— Тимур, спасибо. А у вас есть личные просьбы, — сразу проникся заботой о своих новых постояльцах начальник губы.

— Мне бы тоже настольную лампу и книжку почитать, — с улыбкой попросил сиделец.

Капитан-философ имел тонкий и своеобразный юмор, поэтому вынул из полки на стене книгу Достоевского «Преступление и наказание». Прапорщик взглянул на название актуального на сегодняшний день классического произведения, вспомнил про «суму и тюрьму» и сказал:

— Спасибо, Макар Александрович. И ещё одна просьба, — начальник стрельбища серьёзно посмотрел на начальника гауптвахты. — Товарищ капитан, может быть сегодня меня срочно захотят увидеть сотрудники из Дома советско-германской дружбы. У вас есть возможность никого из них не подпустить ко мне и к моим солдатам?

Капитан Советской Армии напрягся. Не каждый день к нему обращаются с таким деликатными просьбами. Аргудаев хорошо знал о нормальном отношении коменданта гарнизона к начальнику полигона, сразу принял волевое решение и ответил:

— Товарищ прапорщик, я не имею права давать свидания с задержанными. Только с письменного разрешения командира части. Коменданту я сейчас же доложу о вас. Пусть он сам решит этот вопрос.

— Спасибо, товарищ капитан, — узник привычно заложил руки за спину, дождался конвоя и отправился в свою камеру читать книжку, размышляя на вечную тему: «Тварь он дрожащая…? Или право имеет…?»

* * *

Подполковник Кузнецов ещё со вчерашнего вечера договорился с женой погулять с дочерьми в редкий выходной день в парке на берегу Эльбы, недалеко от госпиталя. Саксонская погода оправдала надежды семьи Кузнецовых, воскресный день выдался тёплым и солнечным. Перед отбытием на прогулку с небольшим пикником, комендант гарнизона позвонил своему дежурному и справился о новостях.

Много повидавшего на своём веку боевого подполковника искренне удивило сообщение о пьянстве с последующей дракой на войсковом стрельбище Помсен. Когда комендант уточнил фамилии героев ночи, то удивился ещё больше. Старший офицер на своём веку видел и не такие приключения после излишних возлияний, поэтому решил поговорить с начальником стрельбища утром в понедельник.

Прапорщик никуда не денется, пусть сидит и размышляет о своём поведении. Ну, надо же — взял и напился… А потом ещё и подрался с солдатами… Как говорится: «В тихом стрельбище ещё и не такие прапорщики водятся…»

Рядом с лужайкой на высоком берегу Эльбы, где остановились на отдых семья Кузнецовых, в недалеко расположенном советском госпитале хватились двух пропавших солдат только во время завтрака. Два водителя, оба родом из Литвы, отсутствовали на утреннем приёме пищи. Первыми почуяли неладное старослужащие госпиталя, которые просыпались позже всех солдат и заметили незаправленные кровати рядовых Казлаускаса и Мажюлиса.

Этот проступок являлся борзотой высшей категории, за которое должно последовать суровое наказание от имени дедушек Советской Армии. Но, посланные молодые так и не смогли найти пропавших черпаков. Ладно, к завтраку придут, никуда не денутся.

После завтрака дневальному пришлось докладывать об отсутствии двух солдат дежурному по госпиталю. Кинулись искать. Первым делом проверили чердаки и подвалы всех помещений госпиталя. Может быть, напились где, да и уснули? Нигде нет…