Волчья осень (СИ) - Беляев Николай Владимирович - Страница 40

Вздохнув с досады, я присел на подножку, выбрав более-менее чистое место, уставился на мокнущий под дождём лес. Ну как же так, а? Посидел, встал, обошёл машину, упёрся плечом – кузов разве что качнулся чуток. Поднажал посильнее – нет, бесполезно, слишком плотно сел.

А если?..

Предположение было неожиданным, но логичным. Пока я один и в глухом лесу – может, попробовать?

«Не буди во мне зверя, он и так не высыпается», – почему-то пришла в голову старая фраза из почти полузабытого уже интернета.

Надо именно разбудить зверя. Но как?

Промучившись минут сорок и вымокнув уже реально до нитки, я понял, что не имею ни малейшего понятия, как это сделать. Ни концентрация, ни расслабленность не помогали, дождь шуршал в ушах, и наконец стало подкатывать откровенное бешенство.

Ну что поделать. В конце концов, ничего смертельного не произошло – разве что время потеряно. Пока до деревни, пока туда-сюда. Но Маша в безопасности – это главное. Есть теперь некоторая свобода действий.

Я почувствовал, как свело спину – но не болью, а словно чем-то вроде судороги. Это что ещё такое? Неужто надорвал? Час от часу не легче…

Нет, это не судорога. Резко, будто рывком, обострился слух – такое ощущение, что я слышал падение каждой капли моросящего дождя. В нос шибануло запахами – от сырой земли и острого аромата старой хвои до сладковатого запаха опавших листьев.

Это что?

Это может быть только одно.

Стоп, Волков. Быстро, о чём ты только что думал?

О Маше. О свободе действий.

Свобода.

Ночное ощущение нахлынуло ударом, как ураган, наполняя кровь чем-то бурлящим.

Точно! Точно, мать его!

Тогда, на стадионе, меня хотели именно лишить свободы – а свобода… Свобода у волков в крови.

Я стоял под дождём, полностью отдавшись ощущению. Да, это свобода – свобода от всего, от цивилизации, от людей, от условностей… Только я. Только лес. Только Природа.

Обойдя машину и почти не обращая внимания на изменившуюся походку, я толкнул ГАЗик плечом и не удивился, когда он стронулся с места. Мозг вяло отреагировал – откуда у волка плечо? Упёрся руками, толкнул – «козелок» рывком вынесло чуть не на середину дороги, а я заворожённо смотрел на свои ладони, сохранившие форму почти человеческих, но раза в два крупнее и покрытые серо-серебристой шерстью…

Так и с ума можно сойти. Если не готов.

А готов ли я?

Вразвалку я подошёл к машине – шаг был почти в два раза крупнее обычного и, кажется, стал гораздо тише. Убедился, что она стоит ровно, не в яме – значит, можно ехать. Оглянулся на уходящий вниз склон, поросший жухлой травой и молодыми деревцами – и неожиданно для себя самого рванул по нему вниз. Прыжок, второй, третий – кажется, я преодолел тремя прыжками склон целиком, и ни дыхание ничуть не сбилось, ни инстинкты не притупились – и при этом я бежал не на четвереньках, а на двух ногах! Такое бывает? Инструктажи по оборотням были, но подобное не упоминалось ни разу.

Слух уловил журчание воды – вон, тут внизу старый, покосившийся и обомшелый сруб над родником. Чистая вода, мелкий дождь, запахи леса – это ли не счастье?

Вой вырвался сам собой – я даже испугался… и ещё сильнее испугался, когда услышал далёкий его отзвук, словно эхо. Не эхо это, нет – это вой других волков. Перекличка…

Значит… Значит, мне теперь не страшны волки? Ну… а почему бы и нет? Мы же…

Мы одной крови.

Дети свободы.

Внезапно на душе стало спокойно и умиротворённо, и сразу навалилась жуткая слабость – я еле устоял на ногах. Кажется, даже потерял сознание на несколько мгновений – потому что очнулся сидящим в сырой траве. Заднице было откровенно мокро. Чувства притупились, и, опершись на руку, я увидел свою обычную ладонь, измазанную грязью.

Вот так, Волков. Туда и обратно.

Оббив ладони от грязи об остатки листвы ближайшего деревца, я подошёл к срубу родника, наклонился, встав на почти сгнившую широкую доску. Высоко стоящая вода отразила мою обычную физиономию, обросшую щетиной. Набрав в пригоршню воды, глотнул – холодная, вкусная… Вкус Природы. Умылся, смывая в траву, наверное, не столько грязь или усталость, сколько необычные ощущения. И, спотыкаясь и скользя по склону, побрёл наверх, к машине.

Мелькнула страшная мысль, и я схватился за кобуры – нет, вот они, оба пистолета на месте. Были ли они на поясе, когда я… принял иную форму? Не знаю. Не помню.

Вот и машина – так и стоит посреди дороги, двигатель урчит, я ж не глушил его, только на нейтралку поставил. Карабин лежит между сиденьями. Не стоит так оружие оставлять, особенно… особенно, если это оружие, которым можно убить меня – последний патрон-то так и заряжен с серебряной пулей, и ещё магазин с «серебряными» патронами на прикладе. Недоработочка… И накрыть надо, не стоит под дождём держать.

Я влез на сиденье, откинулся назад, подставляя лицо дождю. Сколько сидел, не знаю – потом выпрямился и, включив передачу, без проблем тронулся с места. Несмотря на сырость, дорога с этого краю была лучше, и машина пошла уверенно, да и я был осторожнее – хватит нервов, хватит… Проблемы будем решать по мере их поступления.

Иксения стояла метрах в ста, в лесу, заставив ветви деревьев разойтись, чтобы видеть происходящее на поляне. Она наблюдала сцену с самого начала, ещё с того момента, как лёгким телепатическим ударом столкнула ГАЗик Сергея с дороги. Видела, как Сергей ходил вокруг, как пытался вытолкнуть внедорожник, как бродил кругами, явно силясь что-то сделать – и, наконец, как его тело стало трансформироваться, превращаясь в странное смешение человека и волка – с мощными ногами, волчьей головой с густой серо-серебристой шерстью на загривке, но при этом почти с человеческими руками – правда, гораздо более мощными. Видела, как оборотень-гибрид без труда вытолкнул машину из ямы, как огромными скачками понёсся вниз по склону…

Девушка кивнула, улыбаясь своим мыслям.

Природа всегда найдёт лазейку.

Встретили меня без восторга. В первую очередь, конечно, оттого, что хороших вестей я не привёз – честно рассказал, что разговаривал даже не с Иксенией, а с тем, кто, судя по всему, в их сообществе старший.

– Свои проблемы должны решать сами, да… – повторил за мной Лаврентьев, явно недовольный. – Что скажешь, Богданыч? – поинтересовался он у Каращука.

– Был почти уверен, что они это и скажут, – без эмоций ответил тот. – Я вообще удивился, когда они примчались спасать Волкова и Марию. Операция проводилась без большой надежды на успех, наши пожарные уже были готовы тушить дом, – он покосился на меня. – Не смотри волком, Волков. Сам понимаешь – такие союзники, что отвели глаза боевой группе с колдунами, нужны были городу как воздух… Да и сейчас нужны.

– Они не станут вмешиваться, – твёрдо сказал я. – Уж извините, Степан Васильевич.

– А, – махнул рукой Лаврентьев, отворачиваясь. – Мы не сильно и рассчитывали…

По лицу его было видно – именно что рассчитывали. Ещё бы, такое подспорье…

– Машу-то зачем там оставил, если они не помогли? – негромко спросил Каращук.

– Безопаснее так, Олег Богданыч, – просто сказал я. – У нас тут явно буза намечается, а Маша у них на прицеле, видно же… Не зря её пытались похитить. Значит, выследили нас.

– Так вы особо и не прятались, – пожал плечами безопасник. – Не от колдунов уж точно… От этих разве что, как ты их называл, некро… некромантов. Кстати, мы нашли того, кто работал на Колледж, – добавил он будничным тоном.

– И кто оказался? – без особого интереса спросил я.

– Петровский. Может, помнишь – из исследовательского, был на допросе в подвале, когда бандитов трясли. Худощавый такой.

– Да, в свитере, – припомнил я, хотя лицо человека вспоминалось смутно. – Давно на них работает?

– Около полугода. Раскололи его – аж затрещал, Шнайдер помог. – Каращук поморщился. – И главное – из доверенных… Судя по всему, подслушкой тоже он у нас подрабатывал.