Волчья осень (СИ) - Беляев Николай Владимирович - Страница 17

– Так ходячие лес стерегут, – равнодушно сказал мальчишка. Учитывая местный жаргон, «ходячие» – это зомби. Значит, моё предположение оказалось верным. А что? Дёшево и сердито. Людей для экспериментов могли и в деревне набрать, и из рейдов привезти.

– В деревню ходячие не забредают? – в тон мальчишке уточнил я.

– Не. Ангелы говорили, что у них приказ. И чтобы мы в лес не заходили далеко.

Ну правильно, тюрьма без стен… То ли зомби прибьют, то ли звери сожрут, если мертвяков проскочишь.

– А чужаков тут не бывало? Незнакомых?

– Не. Только свои, из крепости.

Значит, если связные и были, то мальчишка их не видел… Ничего удивительного, если связные – доппели.

– Староста ваш пропал, – попытался прощупать я почву. – Он бандитов во всём слушался?

– Слушался, и нам велел, – по-взрослому пожал плечами мальчишка. – Теперь нового выберут.

– Кого?

– Дядю Гришу, наверное. Он хозяйственный, – деловито предположил Колька.

– А бабка Зина? – не утерпел я.

– А она сама по себе, – мальчишка ответил по привычке равнодушно, но в глазах его наконец-то появился интерес. – А почему тебя зовут Волк? Ты и правда меченный волком?

– А те, – я мотнул головой в сторону монастыря, – что бы на такое ответили?

Получилось резковато, и мальчишка попятился. Так, стоп, палку перегибать нельзя.

Пацан молчал, и я решил исправить ошибку:

– Ты извиняй, малец. Я оттуда, где детей не бьют… просто так. Но ответ хочу услышать.

– Врезали бы, – угрюмо выдавил мальчишка. – Плетью.

– Но у меня ты спросил. Почему? Испугался ты уже потом, я это видел.

Мальчишка задумался, а потом выдал:

– Те, что с тобой были, не такие. Да и ты не такой. И баба Зина сказала, что всё кончится.

Хм. То есть, пацан всё же понял разницу между нами и бандитами, пусть и на подсознательном уровне. Ну что, попробовать ковать железо, пока горячо?

– Ты знаешь, кого она называла «Древним», когда говорила? – задал я самый главный вопрос.

– Неее, – мальчишка замотал головой так быстро, что я подумал – вот-вот отвалится. Потом остановился – видимо, размышлял. – Зверь это, вот что. Древний зверь. Он выбирает того, кто будет главным после него, и отдаёт ему свою силу…

Ерунда какая-то. Учитывая всё сказанное, я бы предположил, что речь идёт об оборотнях. Но ведь всем известно, что оборотни передают свою «силу», или как это назвать, через укус. Даже те самые первородные, которых упомянул Ильин – и укушенный становится обычным оборотнем. Первородные, видимо, размножаются по-старинке, половым путём – и хорошо, если не у нас, а в тех реальностях, откуда они к нам понабежали… Это ничуть не «передача» силы, это обычный природный процесс. Даже с поправкой на искривлённую природу других миров.

Соколов, по словам бабки, знает. Но он вообще много чего знает, и в голову ему не залезешь, увы…

– А вот ещё спрошу, – решился я. – Ты слышал, что бандиты оттуда, – опять жест в сторону монастыря, – для чего-то используют кровь?

– Так они кровь всегда собирали, – не удивился и не испугался мальчишка. Ошалеть, до чего местная жизнь пацана довела… – Люди говорят, они ей поят тёмных, которые им служат.

Ну да, можно было и не спрашивать. Обычные сплетни. Откуда он знает правду?

– А кто-то видел этих тёмных?

– Нет! – замахал руками Колька. – Чур меня, чур!

Ну да, тупик. Но, по крайней мере, бандиты сами не пьют кровь – либо делают это незаметно. Вампиров нам только не хватало. Всё же интересно, зачем им кровь… В леднике было минимум литра два, а то и больше. Какая-то особая кровь? Вполне может быть. Даже не факт, что человеческая. Думаю, что наши заберут её на анализ – так что основные характеристики точно узнаем.

– Ладно, малой, – вздохнул я. – Иди домой, ложись спать. С завтрашнего дня у вас начинается новая жизнь.

Я обернулся только в конце улицы, но фигурка мальчишки ещё была видна во дворе дома…

Спать не хотелось. Набрав в кружки чаю из титана, мы с Коляном долго сидели на рельсах рядом с паровозом. Дежурство мне выпало на утро, в самое собачье время – с двух до четырёх, смена Коляна должна была скоро начаться, и мы болтали обо всём понемногу. Справа от монастыря всё ещё плясали отблески погребального костра, потом и в самом монастыре поднялось зарево – значит, ещё что-то жгут. Шума нет – значит, всё штатно. Маша полчасика посидела с нами и ушла в вагон – греться, как она сказала, хотя у прогретого локомотива было не холодно.

Я поделился с Ильиным тем, что услышал от Кольки, и приятель ничуть не удивился. Правда, предположений о том, что мог иметь в виду мальчишка, тоже не высказывал.

– Знаешь, Волк, я всё думаю – а смогут здешние сами-то жить? Одни, без бандитов? – вдруг сказал Колян. – У них ведь этот, как его, симбиоз – одни командуют, другие выполняют. Не смогут эти крепостные сами жить. Не смогут… Главное они не умеют – решать. Отбили у них это за десять лет, начисто отбили.

– Точно, – согласился я. – Но ведь с собой их не заберёшь.

– Да можно забрать, – пожал плечами Ильин. – Места хватит. И расселить есть где, если разобраться – в деревнях руки нужны. Но ведь не поедут, зуб даю.

– А начальство наше что говорит?

– Торопов говорил – да пошли они, силком никого не потащим, своих проблем хватает, – поделился Колян вполголоса. – Я их разговор слышал… Да и здесь базу строить никто не будет – слишком далеко. Хотя было бы интересно, будет база – можно с разведкой и дальше прокатиться. Глядишь, и до Богородицка доехать, считай треть дороги мы проехали, а то и больше.

– Нужен тогда ещё поезд, и не один, – отпив чая, предположил я. – И здесь обосновываться плотно. Насыпи, рельсы… Работы непочатый край. Как думаешь, ваши, из Гидростроя, пойдут на это? Это ж сколько ресурсов вбухать надо. И техника нужна.

– О чём и речь, – вздохнул здоровяк. – Дело для энтузиастов…

– Лучше бы мост через нашу реку восстановить, – поднял я вопрос, над которым много раз думал. – Предполагаю, что это дело тормозит наш Колледж.

– А они могут, – кивнул Ильин. – Им же надо показать, что без них никак…

Я открыл было рот, чтобы сказать, что с Колледжем явно затевается что-то большое и мутное, но мне помешали – мимо нас протопала осмотровая группа, уставшая, грязная и злая. От них разило бензином и гарью.

– А ты вовремя ушёл, Волков, – сказал один из Гидростроевских парней, с которым мы были вместе в «лаборатории». – Там в подвале ещё одна комнатка, и в ней частей тела – как в мясной лавке.

– Они там, похоже, франкенштейна делали, – добавил другой, из нашей боевой группы. – Из частей сшивали, скорее всего, потом собирались оживить. Огромный, вдвое больше человека. Мы это мясо даже носить никуда не стали, спалили вместе со зданием. Гадость какая…

Вот оно что. Кажется, это называется «голем». А что, то же самое, что и зомби, если разобраться-то. И практически неубиваемое – видели мы нечто подобное в районе старого капища… Не это ли имел в виду мальчишка, когда говорил о «тёмных»? Тогда всё встаёт на свои места – кровь явно нужна для ритуалов.

Ильин встал, мельком глянул на часы:

– Сейчас ребята утихомирятся – ложись и ты, Волк… Надо выспаться. А я пойду, мне уже пора.

Он ушёл куда-то в сторону головного вагона. Подождав, когда в вагоне станет более-менее тихо, я поднялся внутрь. Конечно, все спальные места в сохранившихся «купе» были заняты, несколько человек спали на широких скамьях вдоль стен, Каращук храпел, сидя на откидной полке в углу зала и облокотившись на простенок, в противоположном конце вагона двое часовых стояли у камеры с пленным…

Я нашёл местечко у стола и уснул, кажется, ещё не успев донести голову до столешницы.

Разводящий разбудил меня за 10 минут до смены и даже полил мне в тамбуре на руки водой из ковшика – туалеты в вагоне вполне ожидаемо не работали. Место досталось там же, где вечером дежурил Колян – на первом вагоне, рядом с пулемётным гнездом. Практически остриё – есть ещё, конечно, дозоры, но туда ставили не «вольных», вроде меня, а испытанных ребят из боевой группы.