Волчья осень (СИ) - Беляев Николай Владимирович - Страница 14

– Тогда, Волк, я лично пристрелю того, кто это сделает, и насрать, что будет дальше, – спокойно сказал богатырь. – Мне этой мясорубки уже хватило. Я не мясник, я боец. Минимум пятерых, выходит, положили ни за что – это много.

Надо же. Не ожидал я от приятеля такого подхода, считал его более хладнокровным. Ошибся, и ведь рад, что ошибся.

Глаза пацана удивлённо расширились. А смотрит на меня… Эх, зря спросил – но зато приятель точки над «ё» расставил.

– Давай, малой, двигай, – махнул я пистолетом. – Бить тебя никто не будет. Не за что пока, – добавил нарочито грубо.

– Ты – Волк? – вдруг спросил Колька.

– Прозвище, – удивился я. – Что, прозвищ ни разу не слышал?

– Да не, – мотнул головой мальчишка. – Просто про меченого волком вспомнил… Вот тут дом пустует, а в следующем дядя Гриша живёт с женой. Они хлеб пекут, вкуснющий.

Меченый волком? М-да, в глухих местах свои байки… И смотри-ка, и хлеб тут пекут. Из чего, интересно? Одни болота кругом. Хотя не исключено, что бандиты людей подкармливают – им работники нужны. Да и девок, небось, возят себе из других мест – тут вряд ли остались, что называется, непользованные.

– А что за меченый волком? – заинтересованно спросила Маша. Ну да, моя «крестница» в своём репертуаре.

– Бабка Зина говорила, – со странным выражением сказал мальчишка – вроде и неохотно, и с надеждой. – Что всё кончится, когда придёт волчья стая, и с ними будет меченый волком…

Девчонка удивлённо хмыкнула. Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники.

Проверили дом, о котором говорил Колька – люди выходили неохотно, говорили немногословно. Действительно, всем давно уже параллельно на происходящее. Какая им разница? Одних убили, другие пришли. В следующих домах – то же самое. Смотрят волками… и байки у них тут про волков. Вот где волчий край – тут, а не в Волково. И по дороге волков видели…

– А волков тут много? – поинтересовался я.

– Нет, – к моему удивлению ответил Колька. – Я раз всего видел. Тут болота, мамка говорит – волки на болотах не живут.

Не живут на болотах – так-то логично, но мы ж и по дороге волков видели. Не приходят, потому что чуют некромантов? Вполне может быть, звери не любят смерть. А оборотней слушаются… Сложно всё. О том, что некроманты могут быть заодно с волчьими стаями, лучше не думать. Змеи вон помогали им – но это могли быть и происки Колледжа.

– Кто такая бабка Зина? – спросил Соколов, когда мы пошли к очередному дому.

– Знахарка, – отозвался мальчишка. – Людей лечит. От этих не дождёшься. Они её тоже побаиваются. Не трогают, еду приносят. Но старая она совсем.

Ну да. В любой замкнутой общине, оторванной от мира, да ещё и в лесах, на болотах, такой человек просто обязан быть. Выжить без него проблематично…

Опять грохнул выстрел, сверху, с дерева, свалилась сбитая пулей ветка. Мальчишка и ухом не повёл, а мы аж присели.

В следующем доме – по словам мальчишки, именно тут жил староста, – произошёл инцидент. Вышли двое – один пожилой, второй средних лет, лица такие же безучастные, как и у виденных раньше, и Соколов сразу сказал:

– С младшим что-то не то.

– Это доппель, – хладнокровно подтвердила Маша, опуская смартфон.

Человек, не говоря ни слова, отпрыгнул в сторону, рванул назад, к задворкам дома, и мы с Ильиным выстрелили почти одновременно – попали, конечно, расстояние мизерное. Человек покатился кувырком и распластался на грядках, и когда мы подошли к нему, тело уже трансформировалось в хорошо мне знакомое – серое и безликое.

Второй человек не тронулся с места.

– Вот оно что, – протянул приятель, меланхолично пнув ногой труп. – Точно как я в том документе читал… Ну-ка, малой, – поманил он рукой остолбеневшего Кольку, – подойди, посмотри – видел такое?

Мальчишка осторожно приблизился – правда, ближе пары метров не подошёл.

– Тень, наверное, – предположил он. – Бабка Зина говорила, что тени пожирают души людей…

– А раньше видел такое? – уточнил я.

– Неееет… Но говорили, что они есть…

– Кто говорил?

– Люди…

Ясно. Население, на самом деле, тут тёмное – ну а как ещё может быть, если оно годами «варится в собственном соку», да ещё и под давлением бандитов? Не думаю, что банда появилась тут совсем недавно. Явно всё крутится лет пять, не меньше.

– А бандиты давно тут?

– Сколько себя помню, – сказал мальчишка, не отрывая взгляда от мёртвого доппеля. Оторвался, посмотрел на меня, на Коляна… А взгляд-то изменился, уже глядит не как волчонок. Кажется, начал понимать, что сюда пришли как минимум давить нечисть.

Пожилой никаких объяснений не дал. Убитый – его племянник, сын старосты. Давно ли подменён доппелем – хотя он и слов таких не знал, – тоже не смог сказать.

Плохо это, думал я, шагая дальше. Люди забиты, им всё равно… Маша вон тоже примолкла – понимает. У всех виденных мужиков – безразличие, у женщин – отсутствие любых эмоций, в детях, а их тут почти нет, ещё есть любопытство, но не более того. Даже тех, кого увели бандиты сегодня, никто больше и не вспомнил.

Без приключений осмотрели ещё несколько домов, доппелей больше не было. Остался ещё один дом, чуть в стороне, тут же ржавели заросшие рельсы узкоколейки со скелетом платформы на них – либо лесозаготовки, либо торфяники рядом.

– Дом бабы Зины, – сообщил мальчишка. – Больше жилья нет.

– А на той стороне? – спросил Соколов, указывая назад, в сторону железной дороги.

– А там люди не живут.

– Штаб, Осмотру, – вызвал Ильин в рацию, и когда Каращук отозвался, сообщил: – Всё чисто, гражданские ко всему безразличны, один доппель минус, остался последний дом, здешняя знахарка. Потом возвращаемся.

Мальчишка смотрел на него как на шамана – похоже, бандиты рациями не пользовались.

На стук из последнего дома вышла старушка, сухонькая, замотанная в шерстяной платок так, что одни только глаза и видно. Маша молчит – значит, всё в порядке, Соколов тоже, хотя на лице молодого колдуна видно сомнение. Наверняка ведь опять нетипичную ауру увидел, но опознать не может. Ну правильно, раз бабка здесь на правах знахарки – значит, какая-то сила у неё точно есть, пусть и неявно выраженная.

А вот первой фразы старушки точно никто не ожидал.

Посмотрев на нас из своей шерстяной «бойницы», знахарка произнесла непривычно чистым голосом:

– Чую волков… Пришли волки. Значит, пришла и стая.

– Стая, да, – заинтересованно протянул Ильин странным голосом. – Ну, спасибо за комплимент, бабуль… – И уже нормальным тоном продолжил привычное: – Доброго вам дня. Город, операция против бандитов. Всё у вас в порядке? Говорят, вы тут за колдунью.

– Всё кончится, – повторила старушка фразу Кольки. – И мне недолго осталось. Не думала, что сама увижу меченого…

– Ясно, бабуля не в себе, – пробормотал приятель себе под нос. Добавил громче: – Помощь вам нужна? Продукты, может?

– Ничего не надо. Людям помогите, – безразлично ответила знахарка. – Им тяжело теперь будет. Жить по-новому придётся.

– Меченый волком – это кто? – первой не удержалась Маша. Старушка посмотрела на неё так, что девчонка аж попятилась:

– Ты знаешь. Ты видела. Как меня видела. Смелая девочка. Тебя бы в ученицы… Не успею. Жаль.

Что она мелет?

И вдруг до меня дошло, и внутри похолодело.

Дикая Деревня, несущийся по ухабам Юркин «козелок» – и Маша, вдруг увидевшая рядом с собой адскую тварь… и волка. И не просто увидевшая, а укусившая его за лапу. Да, мы тогда это списали на эффект «дикой деревни» и стресс… а если это не стресс? Если это одна из форм той способности Маши, что способна смотреть на несколько мгновений вперёд? А если – не на несколько мгновений? Способность ведь работает, мы только сегодня утром в этом убедились!

– Волк, похоже, она о тебе говорит, – ухмыльнулся богатырь.

– Всю жизнь мечтал, – буркнул я.

– Вкусивший кровь Древнего мечен Волком, – нараспев сказала знахарка. – Древний ждёт, через полутысячу дней придёт опять, чтобы продолжить род…