По осколкам твоего сердца (СИ) - Джейн Анна - Страница 21

Всю дорогу я молчала, сидя на заднем сидении и прислонившись головой к холодному окну машины. Сегодняшние события стали рубежом, той самой поворотной точкой, которая отделяла друг от друга двух Полин: старую и новую.

Я перестала чувствовать себя прежней. Окончательно поменялась. И сделала для себя несколько выводов. Во-первых, я сама могу решать свои проблемы. Во-вторых, я не хочу жить с мамой и отчимом. В-третьих, я сильная. Я смогу делать то, что раньше мне казалось чем-то непостижимым. Например, противостоять толпе.

Как только я узнала о том, что Малина и ее свора решили достать меня, возможно еще и через Дилару, я поняла одно. Сама я с ними не справлюсь. По крайней мере, сейчас. Мне нужна помощь взрослых. А еще – доказательства. Иначе от Малиновской мне не избавится. Мать всегда ее прикроет, да и сама она достаточно хитрая. Вывернется из любой ситуации, как змея. Я или поставлю ее на место, или она попытается сломать меня. Другого не дано.

План был шит белыми нитками, и, если честно, я не думала, что Малина решится на активные действия так быстро. Уже находясь в полиции, я поняла, как это было опасно, и что пострадать могла и я сама, и Дилара. Но нет, все обошлось. Теперь у меня были и свидетели, и аудиозапись, которую я передала полиции.

Было весело. Они вызвали матерей Малиновской, ее подружек и Власова, а также Ольгу Владимировну, инспектора по делам несовершеннолетних и даже директора. Приехала мама Дилары, и моя тоже должна была приехать, но отчим не допустил этого. Сказал, что она плохо себя чувствует, и что мои интересы будет представлять он.

Мне было противно видеть его, но я только кивнула. Он, так он. Мне без разницы. К тому же на людях Андрей играл роль заботливого папочки. Мне аж тошно стало от его двуличия.

Сначала никто не верил, что Малиновская и Власов устроили травлю. Мать Лики кричала, брызгая слюной, что ее дочь не может участвовать в таком безобразии. Мол, она идеально воспитала ее, и вообще, дочь педагога – это априори прекрасный ребенок, который и мухи не обидит.

Малина при этом вела себя скромно и даже плакала, заставляя мамочку-завуча орать все громче и громче. Ее мать действительно верила в том, что Лика потерпевшая сторона. Она и мысли не допускала, что ее дочь – моральный урод. И ей нравится издеваться над другими.

- Да как вы только посмели обвинять мою дочь в таком! Как посмели измазать ее в такой грязи! Думаете, я не защищу своего ребенка?! Ошибаетесь, господа хорошие! Не на тех напали! Я за свою Лику порву!

- Думаете, я за свою Дилару не порву? – не выдержала мама подруги. Женщиной она была эмоциональной, и с трудом сдерживалась от того, чтобы вцепиться в волосы Малиновской-старшей. – Ваша дорогая доченька начала травить мою дочь! Унижала, оскорбляла, даже била! Я этого так не оставлю, уж поверьте!

- Не смейте наговаривать на мою дочь! Лучше за своей следите! Одна из худших по успеваемости в классе! Да во всей параллели! А все потому, что вы ею не занимаетесь! Девочка растет без материнской поддержки!

- Слушайте, вы, госпожа хорошая! Не смейте о Диларе так говорить! Может, она и учится не так хорошо, зато она нормальная девочка. И ей детская колония не светит!

Они ругались долго и громко и, кажется, даже полицейские утомились слушать все это. Пока они кричали, Дамблдор нервно пытался разрулить вопрос – для него главным была репутация школы. Но не получилось.

В итоге я включила запись со своего телефона, на который удалось записать все, что происходило. Услышав свой голос, Лика опешила. Она не думала, что я веду запись. И вся бравада мигом с нее слетела. А следом она слетела и с Егора.

Они поняли, что выкрутится не получится.

«У тебя ведь мама завуч в нашей школе. Не боишься ее подставить своим поведением?» - спрашиваю я специально.

«Мать всегда меня прикроет, крысятина. Не волнуйся. Кого ждешь? Барса? А, извини, забыла, что он умер», - мерзко смеется Малина.

На этом моменте ее матери стало плохо – она осела на стул, схватившись за сердце. И мама Дилары капала ей в стакан какое-то лекарство, которое у нее было с собой.

Скандал получился страшный. Я уходила уставшей, но при этом чувствовало себя победительницей. Я сделала это. Избавилась от своих мучителей. Сомневаюсь, что кто-то начнет вновь задирать нас с Диларой.

Ко мне и отчиму присоединился Руслан, который непонятно откуда взялся. О нем я тоже рассказала. Он пришел спасти меня. И Андрей, услышав это, недовольно дернул кончиками губ. Ему не понравился тот факт, что мы знакомы.

Из здания полиции мы вышли втроем. Я, отчим и Руслан, который выглядел откровенно злым. На его лице вновь появилась маска отвращения, и я не понимала, к кому – ко мне, к отцу или ко всему миру в целом.

Мне хотелось его поблагодарить. Я действительно не ожидала, что он появится на Точке. Но не получилось. Отчим ударил его по лицу, они поссорились, и Руслан ушел.

- Садись в машину, - сухо сказал мне Андрей. – Немедленно. Твоя мать сходит с ума из-за тебя. А беременным волноваться нельзя. Ты ведь не хочешь быть виноватой, если что-то случится с нашим ребенком?

Чертов манипулятор.

Я села в машину.

- Откуда знаешь моего сына? – спросил он, заводя ее.

- Я и дочь твою знаю.

- Я спросил – откуда?

- Случайно познакомились, - ответила я, чувствуя новую волну отвращения к этому человеку. Боже, почему мама любит его? Неужели он лучше папы?

- Я запрещаю тебе общаться с моими детьми, - выдал отчим.

- Думаешь, я буду плохо на них влиять? – рассмеялась я. Страх перед ним тоже пропал окончательно. Во мне вообще в последнее время многие чувства пропали. Заморозились.

- Мой сын сложный. Может сделать все, что угодно. А дочери общение с тобой будет неприятно, - процедил сквозь зубы отчим. – Так что держись от них подальше. От тебя и так одни неприятности. Это был последний раз, когда я решал твои проблемы.

- Предлагаю бартер, - сказала я, закинув ногу на ногу. Странно, пальцы дрожали, а вот голос был другим – уверенным и взрослым.

- Какой же? – хмыкнул отчим, явно воспринимая меня, как идиотку.

- Я собираюсь жить отдельно. Сделай так, чтобы мама отпустила меня. Ты ведь задурил ей голову. Она тебя послушается. А я не стану поднимать тему того, что ты поднимал на меня руку.

- Какая ты смелая стала, а, - усмехнулся отчим.

- Тебе это выгодно. Что тебе больше нравится? Жить втроем с женой и ребенком счастливой жизнью? Или жить вчетвером с дочерью жены от типа, который отбил ее у тебя в юности?

На скулах отчима появились желваки.

- Ты не заговаривайся. Помни, кто ты, и кто я.

- Я предлагаю тебе идеальный вариант. Живите вместе. А мне дайте вернуться к бабушке.

- Что мешает мне просто отправить тебя в закрытую школу? – усмехнулся отчим.

- Мама. Она будет против. И будет волноваться, если не сможет общаться со мной, - ответила я с улыбочкой. - А ведь я могу сбежать. Порезать вены. Сделать еще что-нибудь безумное. Представляешь, сколько со мной может быть проблем? У бабушки я буду жить спокойно. Не отсвечивать. Ну как тебе?

Наши взгляды встретились в зеркале заднего вида.

-  Я подумаю, - нехотя сказал отчим. Теперь он понимал, что я способна на многое. И пытался взвесить на чаще весов все «за» и «против».

До дома мы доехали молча. Я смотрела в окно, на темные улицы, украшенные подсветкой, и думала, что если бы рядом был мой родной папа, он бы меня утешил. А не думал, как половчее от меня избавится.

Пап, я скучаю. Если увидишь там Диму, присмотри за ним, ладно?

Глава 16. Последние дни в этом городе

Мама так и не узнала о том, что случилось. О том, что я долгое время была жертвой в школе, и что не нашла другого выхода, кроме как сделать запись разговора с Малиновской. Отчим сказал ей, что ездил в школу якобы из-за того, что в школе у меня случился конфликт с одной девочкой, и мы подрались. Ссадины на моем лице сложно было скрыть, как и синяки на ногах и разбитые ладони –  они появились, когда я упала. Слава богу, серьезных повреждений свора Малины мне не нанесла. Хотя, если честно, у меня был запасной план – в случае чего снять побои и заявить на нее в полицию.