Не скрыть (СИ) - "BornToRuin" - Страница 107

Но вот у брюнета времени было не так много. Стеф ринулся на отца и с прыжка зарядил тому камнем по виску. Точных намерений убить его у парня не было, но хотя бы лишить сознания, чтобы Бэла сама с ним поквиталась, ему хотелось. Конечно, тот не исключал, что ранение в височную кость, вероятно, приведёт к гибели, но он будет успокаивать себя несчастным случаем.

Михай же от удара только дёрнул головой в бок, зашатался, взревел со злости, но не упал. Вероятно, молодой человек промахнулся, а может, не рассчитал силы, однако, так или иначе, даже вырубить родителя тот не сумел. Когда здоровый мужчин, тряхнув головой, незамедлительно пришёл в себя, мигом обернулся и огрел, что было мочи, храбреца прикладом по переносице. Кровь ручьём брызнула из носа, и парень упал.

— Ты! — гневно крикнул отец, одарив укоризненным взглядом повалившееся в снег тело сына.

А потом в тот же момент развернулся, боковым зрением заметив как ускорилась беловолосая колдунья, и ногой пихнул её в живот. Бэлу от сильного удара отшвырнуло назад, и она, схватившись за пояс, сложилась пополам. Но не издала ни звука. Стерпела. Боль свою она не позволит показать врагу.

— Освободился, паскуда! — продолжил яростно реветь отец, наставив ружьё на колдунью. — Да на кого ты руку посмел поднять, тварь?! Эта рука тебя кормила все двадцать два года! — Михай демонстративно потряс свободную конечность.

— А… а е-ещё… л-лупила… — захрипел он, пытаясь приподняться на локти.

— Видимо, мало! Ты, если я правильно понял, приложил свои выпачканные кровью ручонки к воплям моих товарищей, а, сынок? Помог этим сукам?! Ну ничего… со мной тебе тягаться не получится. Когда всё закончится получишь такую трёпку… — мужчина, несмотря на то что обращался к парню, не спускал бледно-зелёных глаз с прицела, наведённого в голову выпрямившейся блондинки. — А сейчас смотри, как я размажу этой неродивой суке мозги по снегу.

Бэла не стала стоять на месте и ринулась в противоположную от мужика сторону, чтобы пуля прошла мимо, а заодно уже ей хотелось застать его врасплох внезапной атакой сбоку, но Михай был гораздо умнее всех остальных мужланов, коих ей приходилось убивать. Дуло огнестрельного оружия следовало за ведьмой попятам, будто бы тот предугадывал каждый её шаг и выпад.

Тогда Стефан, увидев как палец отца медленно зажимает курок, бойко вскочил на ноги, не обращая внимание на головокружение, темноту в глазах, и побежал так быстро, что сам от себя подобной скорости ожидать не мог, особенно с таким-то невероятным упадком выносливости. Рванул парень в сторону надвигающееся Бэлы, хотя отец был к нему намного ближе и, казалось, попытаться остановить его куда разумнее, однако, тот прекрасно понимал, что разобраться с вооружённым Михаем голыми руками ни за что не выйдет; лишь потеряет время и шанс. Шанс не позволить отцу навредить беловолосой девушке. Случись что в этой ужесточённой бессмысленной схватке, мертвым от него толка уже никакого не будет.

Столкнувшись с ведьмой, брюнет грубо отпихнул её назад и в одну секунду почувствовал резкую невыносимую боль в области груди. На всю территорию прогремел злополучный выстрел из охотничьего ружья, мигом разносясь по горам, деревьям, напугав птиц и заглушив скорбный звон колокола. Молодое тело замертво повалилось в снег.

— Нет! — прибавился к прочему шуму истеричный голос девушки. — Стефан!

Бэла в ту же минуту, спохватившись, примкнула к обездвиженному парню и упала перед ним на колени. Словно позабыв о всякой угрозе, она взялась за мужские плечи и осторожно повернула на спину, дабы точно удостовериться в том, в чём ей совершено не хотелось. Лицо Стефана было полностью испачкано кровью: из ноздрей, изо рта, казалось, текла эта вкусная алая жидкость отовсюду. Она манила её. Взывала. А глубокая рана в центре, из которой кровь била ключом, невероятно дразнила, но одновременно заставляла судорожно стиснуть зубы. Пара глаз, чья голубая радужка стремительно блекла, смотрели на неё с сожалением, страхом и… мелькающим облегчением. Алые некогда губы дрожали, а грудная клетка с трудом вздымалась от тяжёлого дыхания. Разлетевшиеся маленькие пули пробили лёгкое, разорвав крупный сосуд, но молодой человек всё ещё был жив, пусть и слабел прямо на глазах.

Осознав, что он только что сделал, Михай выбросил из рук дымящееся ружьё, поднял сжатые кулаки и в отчаянии схватился за голову.

— О, боги… — прошептал он, а затем медленно попятился назад, не спуская глаз с умирающего сына. — Что я… боги…

Не пройдя и пяти шагов, здоровый мужчина упёрся спиной в стройное женское тело, стоявшее позади. Он хотел было обернуться, как холодная рука незнакомки схватилась за плечо, а остриё серпа глубоко воткнулось в шею. Михай мучительно захрипел, попытался взяться за предплечье девушки, но тщетно. Убийца дёрнула серпом, а далее без всякого труда вынула его из горла, жестоко разорвав плоть и повредив кости. Куски мяса разлетелись по сторонам. Мужчина более не смог издать ни звука, схватился обеими ладонями за повреждённую глотку, в попытке, надо думать, остановить обильное кровотечение, и булыжником рухнул наземь, когда женская рука толкнула его в спину.

— Ты, — посмеявшись произнесла она. — Покойник.

Кассандра, слизав аппетитные остатки мужчины с орудия, пренебрежительно переступила через бьющуюся в агонии тушу и, дьявольски похихикав, принюхалась к сладостному запаху победы, крови, пороху и смерти.

— Что за чудное утро, — подметила ведьма, взглянув на кровавый отсвет рассвета, вспыхивающий над горизонтом.

Потом её хищный безумный взгляд, полный жестокости и жажды, упал на обеспокоенную сестру, что пыталась остановить кровь умирающему парню и одновременно не дать тому сомкнуть глаз, легонько шлёпая по бледным впалым щекам.

— … и всегда найдётся тот, кто его испортит.

Злобно прошипев себе под нос, брюнетка подбежала к старшей сестре, приземлилась по другую от тела сторону, и принялась осматривать дыры, скрытые под потоком крови, в груди Стефана.

— А ты настырный, не так ли? — пошутила она, поймав на себе уже серый взгляд Стефа.

Парень еле-еле сумел натянуть уголок губ в подобие улыбки, услышав язвительный голос Кассандры. Она была жива. И даже лучше — вся светилась от восторга и возбуждения. Чужая кровь, как сейчас подметил Стефан, шла ей к лицу куда лучше, чем макияж, а на плотоядный блеск в янтарной радужке хотелось смотреть вечно. Затем он перевёл взор на молчавшую, сосредоточенную Бэлу, что всё возилась с его грудью, стараясь сделать для парня хоть что-то, как он сделал для неё, когда бросился под дробь охотничьего ружья, предназначенную для её тела. Золотые волосы падали из на него из капюшона, серьёзный бледный лик был устремлён исключительно на раны, а жёлтые глаза поблёскивали от подкатившей к ним влаге. Бэла… красива и холодна. Как всегда. Стеф хотел коснуться её локонов, хотел дотронуться до длинных пальцев Кассандры, но не мог. Он перестал чувствовать своё тело. Однако, всё ещё видел, внимал… и как же сильно захотелось вновь услышать звонкий голос Даниэлы. Дана… её не было рядом, а ведь именно с неё многое и начало.

Очертания начали плыть перед глазами, чёрная пелена затягивала зрачки безжалостно, стремительно, а жуткий холод овладевал каждой частичкой кожи.

— Бэла, — эхом прозвучал голос Кассандры.

Ответа не было.

— Бэла! — эхо разносилось всё настырнее.

— Да что?!

— Он умер.

И последнее что брюнет слышал, пока слух окончательно его не покинул, как крикнула… Кассандра. Оглушительно, словно взвыла воем Банши, а потом всё смешалось с неясным гулом посторонних мужчин и громоподобным распахиванием больших врат. Пугающий лязг длинных когтей, раскатистый бархатный смех, последующий хруст раздробленных костей и треск разрывающейся плоти — всё это напоминало ад. И истошные мужские вопли, смешанные с женским дьявольским хохотом над ухом — стали тому доказательством.

Эпилог

Солнечный февральский день выдавался теплее утра и ночи. Игривые лучики согревали заснеженную землю, освещали округу, а ласковый ветер игрался с кончиками волос, спрятанных под капюшонами. Три девушки, закутанные в темные шерстяные накидки, стояли подле одинокой недавно вырытой могилы с деревянным ветхим крестом и пристально смотрели на кучку земли, будто бы покойник должен вот-вот из неё вылезти. Но ничего не происходило. Стояла мёртвая тишина, прерываемая лишь периодичным карканьем большого ворона, сидячего на голой ветке сиротливой липы.