Не та девушка (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна - Страница 34

И возникший за забором мистер Кин казался, наверное, самым нереальным из всего.

— Добрый вечер, мисс Мерсер, — тихо окликнул он меня.

Я не смогла удержаться от улыбки.

— Добрый вечер, мистер Кин, — откликнулась я, и ноги сами понесли меня к молодому человеку, который наверняка не просто так прогуливался поздним вечером по улицам Сеннена. Да, мы жили буквально в нескольких шагах друг от друга, но я ни капли не сомневалась, что на прогулку Джулиан вышел только ради нашей новой встречи.

И только от этого чаще застучало сердце.

Нельзя было сказать, что женское тщеславие мне совершенно неприсуще, однако оно нечасто подавало голос. Мужчины нередко оказывали мне внимание, но это почти никогда не трогало. А вот когда речь зашла о Джулиане Кине — все резко переменилось. Его восторженное отношение доставляло огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Я замерла у самого забора, который разделял нас двоих.

— Простите, я становлюсь навязчив, — повинился молодой человек, не сводя с меня завороженного взгляда. — Но… я не слишком хорошо воспитан, мисс Мерсер, это не извиняет, однако объясняет мое нахальство.

Мистер Кин чрезвычайно редко говорил настолько длинные тирады, если это не были строки из пьесы, поэтому, пусть некоторое косноязычие и резало слух, я все равно была на редкость заинтригована и его словами, и блеском изумрудных глаз.

— Вы вовсе не кажетесь мне нахальным, мистер Кин, — решила я поощрить молодого человека, который откровенно робел.

Улыбка актера стала совершенно лучезарной. Молодой человек вцепился в забор, но по его лицу я отлично понимала, что на самом деле сжимать Джулиан желал мою ладонь. От этого знания у меня запылали от смущения и удовольствия щеки.

Он бы и мог взять меня за руку сейчас, однако не решался.

— Благодарю вас, мисс Мерсер, — почти прошептал юноша.

Между нами повисло смущенное молчание, которое говорило лучше всяких слов и уж точно доставляло куда больше удовольствия. Оно было многозначительным — это молчание.

— Я слышал, что вы обручены с мистером Даремом, — в конце концов, промолвил мистер Кин, скрыв взгляд под длинными ресницами.

Это был и вопрос, и не вопрос одновременно.

— Тогда вы должны были слышать и то, что я решительно отказала Генри Дарему, — произнесла я тихо и как-то совсем уж смущенно.

Джулиан еле слышно вздохнул, как будто с удовлетворением.

— Девушки часто отказывают, чтобы после дать согласие, — побормотал юноша, все еще неуверенный в том, что верно понял то недосказанное, что я не решалась вымолвить вслух.

— Я не отношусь к таким девушкам, мистер Кин. Если я однажды отказала мужчине, то буду придерживаться этого решения. Мистер Генри Дарем не тот, кого я бы хотела видеть своим спутником жизни.

Каждое мое слово было преисполнено уверенности.

Джулиан внезапно протянул ко руку и мягко сжал мои пальцы, чтобы тут же почти с испугом отпрянуть. Мы в панике смотрели друг другу в глаза.

— Я… уже поздно, — пробормотала я, не зная, как быть дальше. — Мне, наверное, пора спать.

Мистер Кин, кажется, смутился не меньше меня собственной смелости.

— Д-да, я тоже… пойду, — выпалил он. — Доброй ночи!

— Доброй ночи, — произнесла я уже в спину улепетывающему актеру.

Разумеется, после такого завершения вечера спокойной ночи ждать не приходилось. Я так извертелась на постели, что в итоге оказалась закутана в одеяло как гусеница в кокон. В голове обосновалась орда мыслей и с пугающей легкостью прогоняла сон. Даже возможное появление шута начало казаться благом, ведь тогда бы я перестала думать о Джулиане Кине…

Отрицать тот факт, что по какой-то нелепой прихоти собственного сердца я в него окончательно влюбилась, не получалось. Пусть мне и удавалось искусно лгать другим, себя обманывать — дело другое.

Итак, ответив решительным отказом на предложение руки и сердца респектабельного Генри Дарема, я умудрилась проникнуться самыми нежными чувствами к человеку со всех сторон неподходящему. Покойный отец точно не одобрил бы мистера Кина. Впрочем, немного утешало то, что преподобный тоже не получил бы одобрения батюшки.

И все-таки — глупый актер, у которого всех достоинств только доброта и внешность. А мне почему-то хватило подобной малости, чтобы влюбиться. Моя дорогая подруга всегда пеняла, что слишком уж многого хочу от потенциальных поклонников, что слишком честолюбива… И вот оно мое честолюбие — сдалось под взглядом изумрудных глаз, словно и не было никогда.

Поутру миссис Мидуэл, что обычно подмечала все и всегда, не удостоила своим вниманием мой чрезвычайно бледный после бессонной ночи вид. Никакого замечания не удостоился и вчерашний разговор перед с мистером Кином, который в нормальном состоянии пожилая дама никогда бы не пропустила.

Моя хозяйка настолько глубоко ушла в собственные мысли, что как будто перестала замечать происходящее вокруг себя. С одной стороны такая внезапная рассеянность миссис Мидуэл была мне более чем на руку, однако же я все равно еще раз завела разговор о целителе. Ответ пожилой леди остался прежним — она утверждала, что чувствует себя превосходно и не нуждается в подобного рода помощи.

— И вам совершенно незачем в такой прекрасный день сидеть дома, моя дорогая, — для надежности еще и решила отослать меня от себя миссис Мидуэл, чем окончательно укрепила в мысли, что с ней далеко не все хорошо.

Не сумев добиться от хозяйки обещания вести себя более благоразумно, я сдалась и действительно ушла из дома, намереваясь прогуляться. Свежий воздух при большой удаче мог бы вернуть мне трезвость мыслей. Пока же в голове царил розовый переливающийся туман, а думать дольше пяти минут о чем-то помимо своих чувств к мистеру Кину не выходило, как я ни старалась.

В итоге я пробродил без цели по деревне около получаса, заходила в лавки, хотя ничего так и не купила в конечном итоге, посидела на берегу реки, а после ноги будто сами собой принесли меня к церкви. Никогда не причисляла себя к истинно верующим и службы посещала, скорее для того, чтоб пообщаться с другими прихожанами и не выделяться среди прочих. Однако сейчас, пребывая в смятении, пошла я именно к храму.

А перед ним разыгрывалась прелюбопытнейшая сцена.

Инспектор Хилл в нескольких шагах от паперти разговаривал с преподобным Даремом. Солнце уже изрядно припекало, оба мужчины щурились от яркого света, однако в церковь не шли. Особенно от зноя страдал священник в своем черном одеянии, но полицейскому тоже в пиджаке приходилось несладко. Однако они упорствовали в желании оставаться на свежем воздухе.

— Доброе утро, преподобный, инспектор Хилл, — поздоровалась я и, скользнув мимо мужчин, нырнула в прохладу церковной сени.

Джентльмены бросили мне в спину что-то в знак приветствия, однако тут же вернулись к своему наверняка невероятно важному обсуждению.

Мистер Дарем то и дело повышал голос, что-то страстно доказывая собеседнику. Инспектор Хилл отвечал временами с откровенной насмешкой, если не сказать издевкой. Разговор явно выходил не самый приятный.

Удивительный человек — мистер Дарем! Никому он, похоже, не нравится! Инспектор Хилл только-только приехал, и то не поладил с нашим молодым преподобным.

Вообще, Генри Дарем во многом походил на старшего брата, который, напротив, нравился многим, причем походил не только ростом — у Генри и Джорджа Даремов было много общего и в чертах лица, в фигуре, и даже в манерах. Однако там, где старший привлекал даже вопреки тому, что все вокруг осознавали в полной мере его порочность, младший вызывал куда чаще глухое раздражение. Будучи совершенно порядочным человеком.

Или дело именно в порядочности?

Прошло еще несколько минут, и на улице все смолкло. Мистер Дарем вошел в свою вотчину, тяжело печатая шаг.

— Мисс Мерсер, удивительно видеть вас в церкви не в воскресенье, — произнес священник, подходя ко мне.