Распутин наш (СИ) - Васильев Сергей Александрович - Страница 21

– Мы имеем четырёхкратный перевес в живой силе, – возразил командарм, склоняясь над картой. – Вот смотрите. По данным разведки, на фронте от болота Тирель до мызы Олай включительно, нам противостоят 3-й батальон 427-го пехотного полка, 1-й батальон 49-го ландверного полка, батальон ландштурма «Познань IV», 16-й батальон ландштурма, 3-й батальон 10-го полка ландштурма, 3-й батальон 34-го ландверного полка. В резерве в районе Митавы находятся гвардейский резервный стрелковый батальон, 4-й батальон 133-го ландверного полка, четыре эскадрона 12-го уланского полка, южнее болота Тирель – 261-й резервный полк. Всего 19 батальонов и четыре эскадрона против наших восьмидесяти.

– Это лишь первая линия обороны немцев, Ваше высокопревосходительство, – покачал головой Георгий Ефимович, – ваша разведка не смогла вскрыть оперативный резерв фон Кирбаха – полсотни батальонов, размещенных со всеми предосторожностями и маскировкой в многочисленных мызах и поместьях по течению реки Аа, которую латыши называют Лиелупе, в пяти верстах от фронта, откуда подтянутся сытые и отдохнувшие, по мере надобности. А ваши орлы в это же время будут бивуачить на морозном воздухе под открытым небом. У фон Кирхбаха имеется еще и двадцать батальонов ландвера. Не Бог весть какие вояки, но дырку заткнуть можно и таким пушечным мясом. Так что не девятнадцать, а девяносто девять батальонов против ваших восьмидесяти. И поддерживают их шесть сотен орудий, половина из которых тяжёлые, против ваших трёхсот, большей частью трёхдюймовых. Как видите, нет у вас преимущества ни по одному компоненту.

– Будем надеяться на внезапность удара и силу духа русского солдата, – поиграв желваками, тихо произнёс Радко Дмитриев. Его настроение заметно ухудшилось, но решимость не убавилась. – Если надо, сам поведу цепи в атаку, не впервой…

– Никто не сомневается в Вашей личной отваге, – извиняюще поднял руку Вандам, – но встать со знаменем впереди цепи всегда успеется. Мы сейчас анализируем диспозицию и не можем, как лица, заинтересованные в успехе операции, игнорировать объективные обстоятельства. От себя хочу добавить, что даже в случае прорыва первой линии обороны, фронт атаки будет все время увеличиваться, борьба при прорыве будет вестись на три стороны, с отвлечением на фланговые заслоны, а если еще учесть потери, утомление боем при зимней обстановке, необходимость усиленных работ по укреплению новых позиций. Все эти данные, при условии действий в лесу, после надлежащего их учета должны привести к убеждению, что собранных сил хватит лишь для первого удара. Для продолжения понадобится свежее подкрепление.

Генералы обменялись понимающими взглядами.

– На этот случай я уже заготовил телефонограмму командующему фронтом с запросом резервов… – кивнул Радко Дмитриев.

– Мы подходим к самому главному, – подал голос молчавший до сих пор Непенин.

– Резервов не будет, – добавил “коллежский асессор”. – У вас заготовлена просьба на выделение дополнительных сил из состава фронта, а у Ставки – отказ их предоставить и предложение обходиться своими…

Радко застыл камнем, мучительно осмысливая услышанное.

– Причём, проблемы будут не только с пополнением за счёт фронта, – осторожно продолжил Георгий Ефимович. – Из всех частей 12й армии наибольшим моральным подъемом обладают латышские полки, дерущиеся на своей родной земле. Из прочих подразделений лучшими по боевой стойкости следует считать 3 и 5 стрелковые дивизии. Личный состав 6-й особой пехотной бригады и 110-й пехотной дивизии вообще не имеет боевого опыта. Но ещё хуже другое. Скажите, ваше высокопревосходительство, вы ведь не так давно были в войсках с представителями английской миссии?

– Да, – удивился командарм, – мы с майором Торнхиллом ещё осенью посетили несколько полков…

– Вспомните, какие, – попросил Вандам, – и постарайтесь не задействовать их в первом эшелоне, да и во втором тоже…

– Особенно это касается 17го Сибирского стрелкового полка, наиболее других распропагандированного и склонного к бунту, – добавил “коллежский асессор”. Подытожу. Из восьмидесяти двух имеющихся у вас батальонов боеспособны только сорок восемь. Других не будет… И это тоже надо принимать во внимание.

– Простите, господа, но это какая-то нелепая мистификация! – возмутился командарм, – с чего это генерал Рузский, с которым я уже пуд соли съел, откажет мне в резервах? Почему взбунтуются солдаты? Вам не кажется, что для рассмотрения подобных предположений требуется хоть какое-то обоснование?

– Не горячитесь, Радко Дмитриевич, – поднялся со своего места Непенин, – я хотел бы прояснить кое-что насчёт некоторых способностей Георгия Ефимовича. Намедни он предупредил меня, что линкор “Насау” сел на мель в устье Эльбы[19]. Я распорядился о проверке этого факта посредством нашей агентуры, и вот отчёт, полученный мной сегодня утром. Извольте ознакомиться!

– Ну да. И что в нём такого? – пожал плечами командарм, пробежав глазами по тексту, – информация подтверждена. Это означает, что Георгий Ефимович имеет свежие оперативные разведданные…

– Вы, наверно, волнуетесь, поэтому невнимательно прочли, – мягко возразил Непенин, – агент сообщает, что “Насау” сел на мель у него на глазах, хотя шифровку об этом от нас получил накануне и прибыл на место для проверки указанных сведений!

Генерал от недоумения снова превратился в мраморное изваяние.

– 17 декабря в Ставке действительно обсуждалось оперативно-стратегическое планирование предстоящих действий на фронтах, – тихо добавил “коллежский асессор”, – и генерал Рузский отстаивал идею нанесения главного удара на Северном фронте с Рижского плацдарма, но только весной… Он заявил, что армии Северного фронта не смогут наступать вплоть до апреля, в связи с климатическими условиями… Насчёт вашей инициативы о наступлении, Рузский на Совещании в Ставке заявил, что в направлении на Митаву можно попытаться провести частную операцию, но она не обещает успеха. Поэтому генерал Гурко дал свое разрешение на проведение “рекогносцировки боем” лишь «в смысле боевой практики для войск».[20] Ни о каком выделении для вас резервов фронта даже речи не шло… Предполагаю, что не будет проблемой ознакомиться с ходом прошедшего совещания и принятыми резолюциями…

Командарм-12 тяжело опустился на стул и безвольно бросил руки на штабную карту. Лоб его прорезала глубокая морщина, шея погрузилась в плечи так, что стоячий воротник мундира врезался в подбородок. Губы беззвучно шевелились, а в чёрных южных глазах застыли холодные капли росы.

– Не расслышал. Что вы сказали? – перегнулся через стол Вандам.

– Это был мой последний шанс… – прошептал генерал. – Я чувствую, что больше мне его никто не даст… Обидно…

– Простите, Радко Дмитриевич, – Непенин взял инициативу на себя, – но мы приехали не для того, чтобы принести дурную весть или соболезновать. Я тоже, как и вы, заложник обстоятельств непреодолимой силы и в какой-то мере – приговоренный…

– Все мы тут такие, – кивнул Вандам…

– Терять мне нечего, Вам – тоже, – продолжил адмирал, – поэтому предлагаю объединить усилия и попробовать обмануть судьбу-злодейку!

– Пока в штабах рисуют карты и пишут планы, мы вручную меняем ландшафт местности, – тихо произнёс “коллежский асессор”.

Незамысловатая шутка разрядила гнетущую атмосферу и заставила присутствующих улыбнуться.

– Хорошо. Что вы предлагаете? – встрепенулся командарм.

– Совместную операцию вашей армии с Балтийским флотом, – изрек Непенин, опершись обеими руками о стол и закрыв ладонями всю диспозицию русских войск. – Георгий Ефимович, озвучьте предложение…

– Обратите внимание, как удачно рассекает порядки противника река Аа, проходя за спиной у немцев всего в пяти верстах от линии фронта, – “коллежский асессор” провел карандашом по карте. – Слева и справа по течению – удобные дороги, бесконечные фольварки, мызы, костёлы и хутора. На участке всего в 20 вёрст, на зимних квартирах сгрудились практически все резервы Восьмой армии. Укреплений здесь никто не строит, окопы не копает. Это спокойный тыл. Здесь же – склады боеприпасов, фуража и продуктов. В пределах двух вёрст по берегам комфортно расположились позиции тяжёлой артиллерии. В шаговой доступности жильё и снаряды. Река Аа – это центральная артерия всей Восьмой армии, причём судоходная! В районе Митавы – полтора кабельтова в ширину и 30 футов в глубину. Сильной стужи в декабре не было, толщина льда – от пяти дюймов до фута. И пока не начались рождественские морозы…