Соблазн - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 3

Мужчина разворачивается на выход. А у меня перед глазами до сих по его жена. И фантазия начинает развиваться не в ту сторону. В этот чистый розовый ротик почему-то теперь втрамбовывается грязный язык Гарина. Ой, фу! Мерзость какая… Совсем ёбнулись мужики! Жён своих раздают.

Клиентка «не в курсе деталей услуги». Что делать-то?!

– Подождите! – торможу его. – А… если она не позволит? Категорически!

– Не позволит – так не позволит. Ваша задача – попробовать это сделать.

– Окей, я согласен. Я попробую.

Деньги возвращаются на мой стол.

– Завтра.

Он выходит, я поднимаю фотку и падаю в кресло. Не отводя глаз от ее лица, отталкиваюсь кроссовками от пола, пуская кресло по кругу. И еще раз… И еще раз…

Я просто сделаю ей массаж. И всё. Хороший массаж всего тела. А потом она мне «не позволит».

Договорившись с совестью, прячу фотку в карман.

На плазме курс пилатеса.

Повторяя за инструктором, тяну связки паха, преодолевая болезненные ощущения.

Борис против того, чтобы я ходила в общую группу в спортивном центре. У него бзик на моей «культурной изоляции». Он очень серьёзно относится к нашему кругу общения. И боится, что слишком обывательские пошлые подружки могут испортить меня.

Это утомляет, но не слишком принципиально для меня, и я не спорю.

С ним вообще сложно спорить. Его невозможно переспорить. Как только у него заканчиваются доводы и аргументы, он прерывает разговор, уходя в свой долбанутый телефон. И никогда не возвращается к теме, ставя точку по умолчанию.

И я уже сама, как ребёнок, которому слишком многое запрещают, начала делать многие вещи тайком. Если он узнает, разнесёт меня за инфантилизм и «глупые протесты»! Но я очень надеюсь, что мои «косяки» не столь принципиальны, чтобы это вылилось во что-то более серьёзное, чем выговор и стандартная неделя игнора. Он всё равно почти всё время меня игнорирует, отдавая предпочтение телефону. Главное, чтобы не прилетело Илюшке. Тот ещё не выработал иммунитет к игнору отца.

Вообще-то, Борис – хороший отец. Внимательный, требовательный… «И любящий!» – хотелось бы добавить мне. Но что такое любовь мужчины, я так до сих пор и не разобралась. Мой отец был всегда занят для меня, Борис тоже всегда занят… Но оба они утверждают, что очень меня любят. А других мужчин в моей жизни не было. Видимо, их любовь выражается в заботе о семье. Каждый же выражает её по-своему, так?

Я – «слишком примитивно». Борис – «зрело». «Любовь – это решение двух зрелых людей посвятить себя друг другу». И я посвящаю, как могу. И он посвящает, как может – он заботится о том, чтобы наша семья «повышала свой уровень».

Иногда, когда я смотрю в зеркало, мне хочется побиться своей красивой ухоженной головой о стену.

Ну а в целом всё прекрасно. У нас показательно успешная семья, высокопоставленные друзья и прекрасный сын. Наш доход растёт. «Время – деньги». Но, видимо, лично я стою не так уж и много. Потому что времени на меня нет… А рост дохода никак, совершенно никак не отражается на «уровне моей удовлетворённости». Но это всё, конечно, потому что я «глупая девочка» и не смотрю в будущее.

Но как же быть с настоящим?

Падаю на спину, разглядывая себя в зеркальный потолок. Для чего я так убиваюсь над фигурой, если секс у нас всегда в темноте и наскоро, чтобы Борис мог расслабиться и работать спокойно дальше? Аа… ну да. Идеальная форма жены – лицо и показатель респектабельности мужа.

Швыряю полотенце, лежащее в изголовье, в стену.

Я, честно сказать, хреновая жена. Мне кажется, я начинаю презирать своего горячо любимого когда-то мужа. Во время его убедительных монологов в моей голове всё чаще высвечивается неоновыми буквами это ужасно позорное слово «развод». Но в наших семьях не разводятся. Ничто изнутри не должно затронуть репутацию семьи. Бунтарка из меня посредственная. Никогда я не решусь на развод.

Пытаюсь вспомнить, было ли у нас когда-нибудь по-другому? Было. Когда я, восемнадцатилетняя дурочка, боялась и слово сказать против, заглядывая ему в рот.

Такое себе «другое».

Слышу смех сына в соседней комнате. А это значит, происходит нечто, что наверняка расстроит отца. Весёлый смех – это первый признак.

– Катюш? – кричу я. – Вы точно учите французский?

– Точно!

Прошлая гувернантка была уволена месяц назад. За несоответствие «нашему уровню». К Екатерине он тоже отнёсся отрицательно. Но это была одна из моих редчайших побед.

Мой будильник на фитнесс-браслете пиликает восемь часов.

Борис очень пунктуален. Быстро убираю в гостиной за собой, забегаю на пять минут в душ и иду в детскую. Илья, валяясь на коврике вместе с Катей, смотрит французские мультики.

– Кать! Да ты что?.. Убери телефон немедленно. У вас же урок французского. Если Борис увидит телефон… Никаких гаджетов!! Ты же знаешь!

– Виктория Алексеевна, ему шесть, учить язык по мультикам – это самое то!

– Мамочка… – складывает Илюшка умоляюще свои маленькие пальчики. – Пожалуйста! Я не скажу папе.

В окно вижу, как во двор заезжает гелик мужа.

– Быстренько!! За стол! – командую я нервно.

Илюшка сдружился с Катей, и я очень боюсь, что Борис уволит и её.

Быстро убираю с пола пару игрушек и бросаю им на стол пропись по французскому.

Дверь открывается…

– Привет! – выхожу его встречать.

– Да… да… конечно. Через сколько? – смотрит на часы, разговаривая по гарнитуре. – Обязательно перезвоню, – нажимает кнопку, скидывая вызов.

– Добрый вечер! – ещё раз пытаюсь я, но он поднимает вверх палец, прося подождать.

Вторая линия, как обычно.

– Андрей Семёнович? Это Борис, да… мхм… Ясно-ясно…

И мне всё ясно! Ухожу в столовую накрывать ужин. Переодевшись, он сначала заглядывает в комнату сына, о чём-то строго разговаривает с Катей, а потом заходит ко мне. Я разогреваю ему плов.

– У тебя был свободен весь день, Тори, и ты не можешь вовремя мне подать ужин? Чтобы я пришёл и сразу сел за стол? Ты же знаешь, что…

Мысленно выключаю звук, молча игнорируя этот выпад.

– Как прошёл твой день, дорогая? – переключается он, когда я наконец-то сервирую ему ужин и сажусь напротив со стаканом йогурта.

– В раздумьях…

Ну давай, спроси меня, о чём я думала, и что меня беспокоит! Пожалуйста!

– Женщине думать нужно только над мыслью, полученной из приличного источника. Иначе она начинает думать глупости. Каков источник?

У меня очень красивый муж. У него очень интеллигентное породистое лицо, красивые зелёные глаза, умный пронзительный взгляд, прямой нос, идеально очерченные губы, белоснежные, отполированные у лучшего стоматолога зубы…

Но как же сложно его любить, ежедневно слушая, что выходит из этого рта. А когда-то он казался мне самым умным из мужчин!

– Ты не спрашиваешь, как прошёл мой. Почему?

– Борь… – вздыхаю я уныло.

– Борис, – поправляет он с ноткой недовольства.

– Борис. Ты скучал по мне?

– Не понял вопрос. Ты же знаешь мой график и ритм.

«А я тоже не скучала», – вдруг осознаю я. Его возвращения домой приносят всё больше нервотрёпки и напряжения, чем радости.

– Дорогой, – отставляю я в сторону йогурт. – Меня надо спасти от разочарования. Прямо сейчас. Поцелуй меня.

– Я ем. Поцелую тебя, когда ляжем в кровать. У всего, Тори, должна быть уместность.

– Чтобы лечь в кровать, должен же быть повод, Борис! Этого нужно захотеть!

– Ты опять настроена скандалить? В таком случае мне жаль, что ты не оценила времени, которое я выделил на разговор с тобой. Можешь пойти и подумать об этом. Вот тебе подходящая мысль!

– Ну что ж! Пойду подумаю, – швыряю опять с чувством полотенце. – Эту мудрую мысль.

С гарнитурой в ухе Борис ходит по кабинету, просматривая документы и разговаривая по телефону. Замираю в дверях. Эту картину я уже несколько лет лицезрею каждый вечер.