Невозможный Роман - Резник Юлия - Страница 5
- Предыдущая
- 5/10
- Следующая
– Ты его знаешь?
– Конечно! Это архитектор, которому мама поручила восстановление дворца Никоновых.
– И правда, он, – присвистнул Василий Иванович и скомандовав помощнику приблизить изображение, снова принялся кому-то звонить.
– Это мой дядя, – всхлипнула Женька. Четыре пары глаз впились в заплаканное лицо девочки. – Дядя Рома. Это он меня должен был забрать… Но, наверное, Даша ему больше понравилась.
– Вечер перестает быть томным, – усмехнулся Василий Иванович. – Ну, Аглая Александровна, выдыхай. Думаю, тут мы имеем курьезный случай, а не умышленное преступление. Ну-ка, скажи, милая, ты своего дядю давно видела?
Женя всхлипнула:
– Вчера. Мне мама фото в журнале показывала. – Девочка шмыгнула носом.
– А не в журнале?
– Давно…
Женька еще храбрилась, но, видимо, сил больше не осталось. Секунду спустя она в голос заревела, размазывая кулаками слезы по лицу. Аглая бросилась утешать девочку и едва не пропустила, когда Василию Ивановичу позвонили, чтобы сказать, что Дашу нашли по горячим следам.
– Слава тебе, господи! – перекрестилась побелевшая вахтерша, но Глаша ее уже не слышала, она бежала вслед за широкой спиной Василия Ивановича, чтобы скорее увидеть дочку.
– Погоди, Глаш… Надо решить, что с девочкой делать. Ну, не оставлять же ее здесь, если ее горе-дядя совсем в другом месте?
Аглая растерянно оглянулась.
– Жень, поедешь с нами? Мы тебя отвезем к твоему… дяде, – последнее слово Аглая разве что не выплюнула. Женя нерешительно кивнула и встала со стульчика.
– Только у нас автокресла нет. Будем нарушать, – как если бы это его и впрямь тревожило, заметил Василий Иванович. Аглая промолчала. Ей только одного хотелось – поскорее увидеть дочь. Обнять ее, прижать худенькое тельце покрепче к себе и никогда не отпускать.
– Василий Иванович…
– Да? – оглянулся Гуров.
– Вы только маме… то есть… Тамаре Егоровне ничего не говорите, ладно? Не нужно ей волноваться. И брата предупредите, чтоб не говорил.
Первой, кого Аглая увидела, зайдя в полицейский участок, была её дочка. Дашку, кажется, произошедшие события ничуть не смутили, она пила чай с конфетами и о чем-то болтала с девочкой-следователем.
– Дашка, – заставляя подчиниться сжавшееся горло, прокаркала Аглая, – доченька…
– О, мам, привет!
– Привет, горе луковое. Ну, скажи… скажи мне, пожалуйста, ты почему за чужим пошла? – по лицу Аглаи катились слезы, и она прятала их, зарывшись в темные, так знакомо пахнущие Дашкины волосы.
– Так я думала, его за мною послали… Ну, перепутал мое имя, подумаешь. Что, в первый раз?
Аглая упала на колени, обхватила дочь за плечи и заглянула в глаза. Она много… очень много работала. И порой, да, ей приходилось просить кого-то забрать дочь из сада. Чаще всего волонтеров или студентов-практикантов, которые в реставрационных проектах обычно подвязывались на мелкие, не требующие специальных навыков работы. Но, очевидно, ей нужно было найти какой-то другой выход!
– Ладно… Ладно, мы еще поговорим об этом… – вина жгла изнутри все сильней. Аглая стащила с головы шапочку и растерла гудящий лоб.
– Ух, ты! Какие у тебя волосы огненные! – восхитилась Даша.
– Тебе нравится?
– Очень! Просто класс!
Аглая снова всхлипнула. В который раз за вечер обняла дочку и вопросительно уставилась на вошедшего в кабинет полицейского.
– Я хотел уточнить, – промямлил он, переступая с ноги на ногу.
– Да?
– Что нам с задержанным делать? С этим… Поляковым. Я так понимаю, вышло недоразумение, но, если вы считаете иначе, то тогда, конечно, мы спросим по всей строгости… – капитан покосился на Гурова, который все это время молча стоял в сторонке.
– Да отпустите вы его. И беседу проведите, что негоже это – свою племянницу в лицо не знать.
– Так мы уже провели, Василий Иваныч.
– И как, есть эффект?
– Да вроде проникся.
– Ну, отпускайте тогда… Что ж теперь, – усмехнулся Гуров. А потом, закрыв для себя тему, обратился к Аглае: – И мы поедем, да, Глаш? Доставлю вас домой в лучшем виде.
Еще совсем недавно Аглая гордо отказалась бы. Как в свое время отказалась от любой помощи Кошманов, чтобы доказать матери и братьям, что тоже чего-то стоит. Но сегодня ей не хотелось кому-то что-то доказывать. Она так сильно испугалась за дочь, что липкий страх все еще ощущался холодом за грудиной.
– Было бы здорово.
– А ты, Юр, в сад возвращайся. Там директриса должна подъехать. Надо бы ей объяснить, что да как, чтобы такого больше не повторилось. Охрану нормальную поставить…
Аглая открыла рот. Но так и не нашла в себе сил возразить. Да и не надеялась, что Кошманы смогут закрыть глаза на произошедшее. Шансы на это ровнялись нулю.
– А я? – вдруг напомнила о себе до этого молчащая Женька.
– А тебя дяде отдадим. Не волнуйся. Вот прямо сейчас и отдадим. – Аглая натянула на уши шапку и обратилась к дочери: – Даш, ты иди с Василием Ивановичем. А я скоро вас догоню.
По мере того, как ужас рассеивался, к Аглае возвращалась способность мыслить. А что, если… Прерывая мысли Глаши, в одном из кабинетов открылась дверь, и на пороге возник Поляков. Собственной персоной. Выглядел он немного помятым, но, кажется, этому гаду даже помятость была к лицу. Он мазнул равнодушным взглядом по Глаше и дальше… вниз.
– Привет. Это я – Женька.
– Женька?! Как ты здесь…
– Меня Аглая Александровна привезла. А ты что, правда, меня попутал с её дочкой?
Роман не ответил. Он тряхнул головой и, опустившись перед девочкой на колени, прижал ее к себе, что есть сил.
– Господи, Женька… Это и правда ты.
– Извините, Роман Георгиевич, но моя дочь взволнована, и мне нужно быть с ней.
– Да, конечно. Я… я могу что-нибудь для вас сделать?
– Безусловно. Нам нужно поговорить. Наедине, если это возможно.
Глава 4
– Отходим мы с ней в сторону, и она, значит, и говорит: «Ну, вы же не хотите проблем, Рома-а-ан Георгиевич!» И, гаденько улыбаясь, на меня смотрит!
– Да ладно? Эта серая мышь?!
– В тот момент она больше походила на акулу!
– А ты что?
– А я охуел, Арт… Что я? И так ведь обосрался по полной. Стою – дурак дураком, а тут еще она: «Я закрою глаза на то, что было, если вы возьмете меня в проект!».
– Слушай, ну, так пошли ты ее подальше! Дерни юристов, им наверняка будет легко доказать отсутствие в твоих действиях злого умысла, или как это, у них, называется?
– Ну, докажут они, и что?! Один хрен мне эту сучку брать надо. Царица Тамара это явно дала понять. И тут уж мне не отвертеться.
Макаров присвистнул и откинулся на спинку кресла.
– Дела-а-а…
Роман уткнулся лбом в сложенные вместе запястья. Дожился! И это хорошо, что Женька еще не проболталась матери о произошедшем. Иначе Алка бы его даже из Лондона достала. Достала и придушила бы.
– Слушай, ты не подумай, я не издеваюсь…
– Заход так себе, Макаров…
– Нет, я серьезно! Ну, ты что, правда Женьку не узнал?
– Женьки в группе не было! Это уже потом она рассказала, что ее водили в медпункт, она палец листом раскраски порезала. А эта сидит… видно же, ждет. Плечи повесила. Я ж и без того себя виноватым чувствовал из-за этой Кристины, чтоб её черти жарили, а когда девчонку увидел, всю такую в печали – думал, себя сожру. Да они и похожи… чем-то, – оправдывался Роман, – темненькие обе, глазастенькие. Я ведь Женьку года три не видел. Сам знаешь, когда мне было…
– Ну, а в соцсетях, инстаграмах всяких?
– Алка – суеверная. Фотки малой только со спины постила. И главное, всякую хрень из демотиваторов в вайбер мне скидывает, а чтобы фото племянницы прислать – так хрен.
– Ну, да! – заржал Макаров. – Еще скажи, что это она виновата в твоем эпикфэйле.
– А разве нет? В том числе и она виновата… А эта серая мышь? Ладно, я заработался, а чем она так была занята, что ребенка вовремя из сада не забрала?
- Предыдущая
- 5/10
- Следующая