Магия Воды (СИ) - Котов Сергей - Страница 6

Потом, где-то вдалеке, со стороны доков, послышались одинокие хлопки. Несколько секунд — и пожар аплодисментов захватил всю набережную, наполненные толпой народа улицы, и площадь перед замком. Белый шум разрозненных хлопков постепенно слился в едином ритме. Люди медленно и торжественно работали ладонями; у многих на глазах стояли слезы. Наверно, среди ее подданных не было ни одного человека, который бы не думал в этот момент о молодом пропавшем принце, о жертве, которую принесла их королева двадцать лет назад, ради общего мира и благополучия.

Где-то в глубине души у Анны до последнего момента жил червячок сомнения: поймет ли народ? Оценит ли? Она рвала свое сердце на части — но не могла позволить, чтобы дело ее жизни, все достижения, благополучие миллионов людей висели на волоске только потому, что ей не везло в поисках принца. В минуты, когда было особенно тяжело, ее даже посещали малодушные мысли об отречении. Ведь куда проще искать пропавшего ребенка, не имея на плечах груз ответственности за целую страну. Но у этой обузы была и обратная сторона: без государственных ресурсов она бы едва ли могла себе позволить себе такие частые визиты в Костный Мир, еще и с добровольной потерей памяти. Каждая такая вылазка в конечном итоге стоила, как суборбитальный исследовательский полет, и была доступна только магам высшей категории посвящения. Или же монархам.

Новогодняя речь была завершена. Оставалась последняя формальность перед началом бала: визит к Оракулу. В Озерной стране последние полторы тысячи лет оракулом служила хрустальная статуэтка совы в натуральную величину, установленная на вершине узкой антрацитовой колонны. Доступ в нишу с совой имела только королева. Более того — взгляд на Оракула любого другого жителя королевства, даже совершенно случайный, приравнивался к государственной измене, и мог караться смертной казнью.

Анна, послав воздушный поцелуй своему народу, вышла с балкона-трибуны, и направилась к скале, на которую, словно перчатка на руку, было надет замок. Среди отвесных серых стен, покрытых мхами и лишайниками, была совершенно незаметна небольшая складка, ведущая в нишу Оракула. Причем незаметность эта была естественной, тут обошлось совсем без магии. Любое фоновое магическое вмешательство могло воздействовать на работу Оракула, и потому было строго запрещено. Королеве даже пришлось оставить мифриловую корону и скипетр на специальной бархатной подставке, прежде чем ступить в саму нишу.

Сова бесплотным призраком искрилась звездным светом, сливаясь с почерневшим небом. Пришло время задать беззвучный вопрос. Точнее, повторить его — ведь уже двадцать лет этот вопрос был одним и тем же. Анна закрыла глаза, и проговорила про себя фразу: «Оракул. Будет ли мне сопутствовать успех в поисках сына, найду ли я своего мальчика в этом году?» Она спокойно открыла глаза, ожидая приговора, и будучи к нему готовой. С каждым годом боль от предсказания Оракула была все острее, но она справлялась с ней все лучше, и продолжала искать сына — потому что убедила себя не верить ни в какие предсказания.

Глаза хрустальной совы сияли двумя яркими рубинами. Анна привычно и разочарованно вздохнула, и подготовилась к выходу, и только после этого смысл увиденного, наконец, дошел до ее измученного сознания. Все предыдущие двадцать лет Оракул показывал ей зеленые глаза. Убеждал ее, что в новом году она не сможет найти сына. Так и выходило — раз за разом. И вот теперь, отчетливый красный. Положительный ответ на ее немой вопрос. Королева даже тихонько ущипнула себя, чтобы убедиться — она по-прежнему в полном сознании, и не грезит наяву. Ее радостную улыбку видели только яркие звезды, да медленно гаснущие глаза Оракула. По щекам сплошным потоком лились горячие слезы радости, а сердце ошалевшей белкой скакало в груди.

Чтобы привести в порядок макияж перед Балом, Анне пришлось воспользоваться магией.

Премьер-министр встречал ее в сопровождении струнного оркестра в расшитой золотом тунике. Анна знала, что Грегор ненавидел это церемониальное одеяние; чтобы оставаться в рамках приличий, ему приходилось две недели сидеть на строгой диете, и эти лишения совершенно не добавляли его сварливому характеру жизнерадостности. Впрочем, сейчас улыбка на его лице была вполне искренней: разговение было совсем рядом. Всего один танец с королевой, и долгожданный пир в честь Праздника Середины Лета, на котором себя уже можно не ограничивать.

Оркестр затянул церемониальную сарабанду. Анна сделала полагающиеся па, и протянула руку Грегору. Тот принял ее ладонь, и они продолжили танец. После первого круга, к ним присоединились придворные: ближний круг, приглашенный на бал в главном зале Замка на Горе. Конечно, такая близость имела значение — но все же не такое сакральное, как тысячи лет назад, когда традиция бала только зародилась. Теперь Бал могла видеть вся страна; десятки, а то и сотни элеметалей света и воздуха обеспечивали трансляцию на домашние хрустальные шары по всей стране. Королева знала, что миллионы ее подданных сейчас, надев лучшие одежды, церемониально раскланиваются со своими домашними, и повторяют самые простые па праздничной сарабанды.

И, несмотря на это, премьер-министр почти не раскрывая рта сказал ей:

— Вы все-таки решились на это. Я очень беспокоюсь, выдержит ли наша система спецслужб натиск, который обязательно последует. Они мне не подчиняются. У вас много внешних недоброжелателей, моя королева. Я не уверен, что смогу вас защитить.

— Ах, Грегор, — чтобы ответить беззвучно, и без движения губ, Анна прибегла к магии, — если бы я была осторожна каждый раз, когда вы меня предупреждаете — мы бы до сих пор сидели на кредитах Железного Альянса.

Они прошли очередное па, и Грегор ответил:

— Я не такой храбрый как вы, Анна. Наверно, поэтому до сих пор сохраняю свою должность и голову.

— Детали обсудим потом, послезавтра на планерке правительства. Но, поверь мне — я все продумала.

Вместо ответа, Грегор присел в полагающемся реверансе, и завершил церемониальный танец. Пришло время неформального общения и пира.

Лаврентий, глава Королевской службы внешней разведки, сидел перед ней в совершенно растрепанном виде: форменный сюртук распахнут, брюки помяты, даже туфли заляпаны какой-то коричневой не то грязью, не то краской. На голове полный хаос — свалявшиеся клочья седых волос, под глазами иссиня-черные мешки. Но голос его звучал по-прежнему спокойно и твердо.

— Мы сами не ожидали успеха, моя королева, — отчитывался он, — но посчитали своим долгом использовать эту возможность. Ваше отчаяние разбивало мне сердце.

— У меня никогда не было сомнений в вашей преданности, — ответила Анна.

— К сожалению, нам не удалось полностью нейтрализовать блокировки. Там использовалась некромантия высшей пробы — разумеется, давно запрещенная всеми международными конвенциями. А Печати Молчания были созданы на основании конструктов Предтечей. Но все это мы выяснили потом.

— Удивительно, что во время операции никто из сотрудников не погиб, — сказала Анна.

— Похоже, нас хранила сама Судьба, — покачал головой Лаврентий, — зная наперед, с чем придется столкнуться — я бы не полез без вашей санкции.

— Что ж, — Анна покачала головой, — рано или поздно приходится брать на себя ответственность, не так ли?

— Верно, Ваше Величество, — кивнул глава разведки, и запустил грязную пятерню в свалявшиеся волосы, — но оно того стоило. У нас теперь есть неопровержимые доказательства, что наследник… — Он осекся, и продолжил через секунду, — что Арти жив, и находится именно в том варианте Костного Мира, который мы определили, как наиболее вероятный. Где вы живете второй жизнью. Более того — мы совершенно точно определили страну. Промашка вышла только с городом. Его судьба связана с двумя морскими городами: один на берегу теплого моря, другой — на берегу холодного. Точные названия мы сказать не можем, но предполагаем, что это Севастополь, Новороссийск, Сочи и Владивосток или Санкт-Петербург.