Полюбить Ареса (СИ) - Абель Ава - Страница 23

— Глупости, у нас с ним сложились ровные, дружеские отношения. Он давно забыл, что я девушка. Я для него — охраняемый объект, билет в будущее. Он так рьяно от меня отгоняет любое движущееся тело, что скоро люди перестанут со мной здороваться.

— Все с тобой ясно. — Настя поднялась и подошла к окну. Открыла створку и выглянула на улицу. — Слушай, а давай на крышу?

— А давай.

— Текилу захвати. Помирать, так с музыкой.

Саня жила на третьем этаже элитной пятиэтажки. В квартирах были очень высокие потолки и большие пространства, за счет чего здание выглядело внушительно и презентабельно. На крыше находилась открытая терраса для отдыхающих, но зимой желающих принять «снеговые ванны» не наблюдалось. Сейчас, правда, погода была тихой, мороз спал, все таяло. Снежинки едва живыми долетали до земли.

Убедив охрану, что всего лишь хотят посмотреть на звезды, они поднялись на крышу в сопровождении двух амбалов. Охранники остались у входа, а подруги добрались до широкой скамьи, рядом с которой из огромных вазонов торчали искусственные пальмы. Низкий столик, деревянные кресла, на которых стояла пепельница с окурками… Кто-то явно приходил днем, но поленился убрать за собой.

Саня оставила смартфон в гостиной на столе, зато Настя свой захватила.

— Сейчас будем орать. По-моему, именно это тебе и нужно, — заявила она, похлопав в ладоши, чтобы согреться. Выбрав в списке музыки песню, объяснила: — Душа просит местного искусства.

Заиграла «Кому, зачем» — о мудаках-мужчинах. Вот только Саня не считала мужчин мудаками. Но надрывная музыка призывала присоединиться, и она тоже запела.

Настя развела руки в стороны и закружилась, крича слова, а потом обняла Саню и сказала:

— Санечка, милая моя, я так тебя люблю! Не расстраивайся, не стоят они твоих слез. Нашла, о ком плакать!

— Так я и не плачу, — возразила Саня, но стоило произнести эти слова, как в носу защипало. Если не считать переперченной рыбы, которой накормил ее Стас, то Саня не плакала с того страшного дня в доме Василиска полтора года назад. Но сейчас усталость, сомнения и отчаяние наконец выплеснулись вместе со слезами. Они текли по холодным щекам и превращались в капли прошлого.

Саня с Настей стали кричать песню, обнявшись, периодически потягивая текилу прямо из бутылки, потому что забыли бокалы. Потом была вторая композиция, третья… пока трек не прервался звонком.

— О-о, начинается, — зло засмеялась Настя. — Я же в клуб ехала, когда ты позвонила. Черт. Такая рань, семи часов нет, а он уже стережет, скотина.

Но несмотря на злость, Настя ответила Церберу.

— Служба помощи домашним животным слушает, — пропела она.

— Мне сказали, что ты отправилась в «Бронкс» и пропала. Ты где?

— Прости, не могу сейчас говорить, рот занят. Меня нежно берут в подмосковном сарае, — облизав сухие губы, пьяно пробормотала она и отдернула трубку от уха. Закрыв ладонью микрофон, прошептала Сане: — Орет.

Еще бы. Цербер матерился так, что его, наверное, слышали на окраине столицы, а Настя похихикала и подбежала к охраннику.

— Будь другом, объясни человеку, что девушка имеет право на личную жизнь, — попросила она, и бугай ухмыльнулся, понятливый:

— Настя глубоко занята, она перезвонит, когда освободится.

Охранник отключил звонок, и Терехова чмокнула его в щеку в благодарность.

— Пускай побесится, — сказала она, вернувшись и усевшись на холодную скамейку. — Зимой темнеет так быстро…

Саня опустилась рядом, и они откинули головы, чтобы посмотреть на звезды, но их не было видно; небо серое, как и настроение.

Настя снова включила музыку, и Саня в этот момент думала не о Паше и не о Володе. Она повернула голову к Насте и сжала ее теплую руку в своей.

— Если бы не ты, меня бы и на свете уже не было. Прости, что так и не рассказала тебе всего.

В ответ Настя крепче сжала ее пальцы.

— Вся жизнь впереди, еще наговоримся.

Сменилось несколько композиций, все депрессивные: «Пошел вон», «Москва-Нева» — и подруга, нахмурившись, наконец выбрала что-то заводное из «Потапа и Насти».

Музыку снова остановил входящий звонок. Терехова нехотя приняла вызов.

— Спускайся, — донесся жесткий, не терпящий возражений голос Цербера.

— Черт, я же GPS не отключила, — вспомнила она и обреченно вздохнула. — Иду, только не рычи… И как только добрался так быстро.

— Телепорт изобрел в порыве ненависти. И мыло по дороге сварил, чтобы тебе рот промыть.

— Ой… не люби мне мозги! — Настя раздраженно нажала отбой, поднялась и потянула Саню за собой.

— Отведу тебя в квартиру. Ты ведь непьющая у нас, еще свалишься с крыши.

Саня согласно потопала за подругой. На прощание Настя обняла ее и прохрипела сорванным от пения на холодном воздухе голосом:

— Держись, Мюнхгаузен. Иного не дано в этой долбанной задаче.

Оставшись одна — спящий Володя не в счет, — Саня стала искать свой телефон и обнаружила его рядом с часами Ареса на столике. Проверила пропущенные: ох. Ее верный телохранитель звонил, пока она гуляла по крыше, как унылая кошка. Хм… Случилось что-нибудь? К этому времени Саню развезло, поэтому недолго думая, она защелкнула тяжелый браслет на своем тонком запястье. Хорошо смотрится, блестит! Она набрала номер Стаса, но никто не ответил. «По бабам пошел», — пронеслись слова Насти в голове. Ну и что? Имеет право. Она же сама пошла по мужикам… вернее, планировала.

Не очень хорошо соображая, что делает, Саня взяла запасные ключи от квартиры Архипова и попросила охрану отвезти ее на Патриаршие. Нужно часы человеку вернуть, а то как же он без них… Шла она, держась за стенку — мац-мац — так что амбалы осудили ее взглядом, но в просьбе не отказали. Все же они не тюремщики.

Втроем они поднялись в квартиру Стаса. Хозяина дома не оказалось, а значит, придется его подождать. Зачем — Саня не знала… А может, и знала.

Саня сразу услышала, когда в замке повернулся ключ, и бросилась открывать.

— Привет! — громко провозгласила. — А мы заехали в гости. Часы вернуть… Ребята, подождите за дверью, я скоро.

Охрана вышла, а Санька, неловко переминаясь с ноги на ногу, вдруг увидела себя в отражении в зеркале: она приперлась в чужой дом зимой в легком осеннем пальто на пижаму и в туфлях.

Стас был очень хмурый, от него веяло холодом зимней улицы, когда он прошел мимо и опустился на диван.

— Как ты себя чувствуешь? — после долгой паузы спросил он, впрочем, без особого интереса.

— Мне плохо.

— Не нужно было напиваться.

— У меня душа болит. Терзается, ужас просто.

— Почему Владимир тебя отпустил в ночь? Он совсем, что ли, без извилин?

— Он спит. Арес… — Саня не знала, что собиралась сказать, но охранник резко поднялся и, сняв новую темно-зеленую куртку, которую они вместе покупали, швырнул в угол дивана. За вечер он так и не переоделся, и на нем все еще было оружие и черный бронежилет на майку.

— Завтра новогодний прием в Николиной Горе. Мне, как и Владимиру, желательно выспаться. Если хочешь, могу отвезти тебя домой.

— Стас…

— Что?! Что, Стас? Ты приехала рассказать, как провела вечер? Извини, но мне неинтересно. Выслушивать пьяный бред не входит в мои обязанности.

Саня опешила от такой неприкрытой агрессии.

— Арес, ты чего? Нечего рассказывать-то, у нас с Володей ничего не было, — растерянно сказала она и закашлялась; зря надышалась холодом на крыше, еще простудиться не хватало.

— Он импотент?

— Да что вы все как сговорились?! — вспылила Саня, чувствуя обиду за Володю. — Просто мы решили подождать до нашей гипотетической свадьбы.

— Он девственник?

— Ну не бабник же, как ты, — буркнула она и сама удивилась, сколько горечи прозвучало в словах. Подойдя к дивану, Саня плюхнулась рядом с Аресом, положила голову ему на плечо и уныло сказала: — Меня знобит.

Стас оттаял и обнял ее, притягивая к себе. Взлохматил ей волосы и поцеловал в макушку.