Полюбить Ареса (СИ) - Абель Ава - Страница 21

А секс… Да уж проживет как-нибудь, все ж не безрукий. Учебы и работы выше крыши, есть о чем подумать, кроме женщин. Тем более, о других думать не получалось. Была только Прохорова, от одного взгляда которой спина покрывалась испариной и горло сводило от жажды, как у монаха, потерянного в пустыне.

Вообще, очень странно. По отдельности Стас и Саша — два вполне обычных магнита для неприятностей, но вместе — самая что ни на есть ходячая катастрофа. Как будто судьба заранее предупреждает, что у них нет будущего. Что они друг другу противопоказаны…

Хоть ты прислушайся.

На следующий день, в субботу, тридцатого декабря, Юрия Архипова доставили в Москву. Об этом отчим сообщил после обеда, и Саня поняла, что час настал. Бывшего главу М-Банка в мире считали политическим заключенным и надавить на него не удастся: слишком пристально внимание к его персоне. Сейчас все зависело от Ареса: сумеет ли он склонить отца к немедленной даче показаний против своего друга, победят ли отцовские чувства.

Если сходу заведут дело на Ираклия, то и Пашу в январе посадят, потому что тот останется без «крыши». Даже не верилось, что может быть счастливый финал в этой истории. Хотя, для кого он счастливый? Точно не для семьи Василевских.

«Эти существа — они не люди», — говорил Паша когда-то о будущих сексуальных рабынях. Но Саня не могла так же унизительно сказать о нем самом. Он был и остается человеком. И должен нести за это ответственность.

Пробило четыре часа, за окном садилось продрогшее зимнее солнце. Закат — любимое время суток у Ареса. У него не было любимого цвета — он выбирал сразу всю палитру, не было любимого писателя или режиссера — он любил многих. Но вот в сутках Арес предпочитал именно закат.

Саня украсила дождиком кактусы, которые служили елкой, и теперь читала французский роман «Любите ли вы Брамса» в оригинале. Арес сдавал очередной тест на учебном сайте. Даже Большой Босс удивился такому энтузиазму и стал иногда брать Ареса на встречи с инвесторами в качестве слушателя.

Ясно, почему Стасу было до чертиков скучно в школе: он ведь самый обычный гений.

— Попроси аннулировать тебе судимость, — отвлекшись от чтения, сказала Саня.

Арес не сразу оторвал взгляд от экрана.

— В смысле, убрать из баз данных?

— Да. Тебе ведь изменили срок на условный. Нет ничего невозможного.

— Хм… — он все еще был мыслями в виртуальном мире, поэтому не сразу ответил. — Логично, — сказал Арес и снова ушел в себя.

Саня знала, что под силу выбить для Архипова такую поблажку, они с отчимом уже обсуждали это. Ираклий Василевский — это целая махина, вместе с которой ко дну пойдет немало людей, и какая-то там судимость — это просто пшик. Только нужно, чтобы на этом настоял сам Юрий Архипов.

Саня осторожно сказала об этом, и Стас наконец посмотрел на нее. За время, которое они были знакомы, у него проступили почти незаметные, но все же морщинки вокруг глаз. Он слишком часто щурился, пытаясь прожечь дыру в каждом встречном, кто смел взглянуть на Саню.

— То есть мое будущее зависит от решения отца. Дежавю какое-то. Чувствую себя провинившимся мальчиком, который никогда не сможет расплатиться за проказы. Так и хочется сказать: я устал, я ухожу.

— Кстати, по поводу усталости. Сегодня Володя здесь ночует. Двое охранников на смене есть, систему видеонаблюдения ты вчера проверял… Так что даю тебе официальный отгул. Поезжай домой, отдохни. Развейся. А то живешь, как в казарме.

Пальцы Стаса замерли на клавиатуре, он напрягся и выпрямил спину.

— А… зачем Владимиру оставаться?

— За тем самым. Ты какой-то непонятливый сегодня. Володя и так ждал пять месяцев. Между прочим, я ему рассказала тогда, в августе, что целовалась с другим. А он простил и ни разу не упрекнул. Святой человек.

Стас отложил ноутбук и поднялся.

— Ты же собиралась с ним в ресторан. Китайский.

— Передумала, обойдемся без ресторана.

— Гм… Ты права, я поговорю с отцом по поводу моей судимости. Ему не убудет, а мне радость. Позвоню Валентину Геннадьевичу, узнаю, когда дают свидание.

Стас вышел из комнаты и наконец вдохнул. Ему стало физически плохо, в глазах потемнело. Он прислонился спиной к стене и зажал переносицу двумя пальцами, чтобы прийти в себя, а потом направился в ванную и плеснул холодной воды в лицо. Провел влажными пальцами по волосам, приглаживая. Руки начало покалывать от кончиков пальцев вверх до плеч, до того захотелось ударить в зеркало кулаком, чтобы унять болью ярость. Стас посмотрел на свое отражение и не узнал себя. В уставших глазах горел огонь мучительной ревности.

«Павел смотрел на нее, как на собственность», — зазвучало воспоминание, остужая голову.

— Она не твоя, ты ей никто. Вы просто идете по одной дороге до первого перекрестка. Понял? Саша тебе не принадлежит, она не предмет. — Но разумные доводы отбивались от сердца… как там Прохоров выразился когда-то? как щебенка от бампера.

Через несколько минут, так и не успокоившись, Стас вернулся в гостиную.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — заволновалась Саша.

— Не очень. Мне и правда не помешает отгул. Приеду за тобой утром. Когда твой… этот придет?

Саша привычным движением перебросила волосы на одно плечо и глянула на настенные часы.

— Минут через тридцать.

Стас взял ноутбук и уселся прямо на стол. Сосредоточиться так и не удалось, хотелось вышагивать по комнате и громить мебель. Злая, ревнивая энергия рвалась на свободу, и он даже не услышал, когда князь Солнышко наконец вошел в квартиру. В ушах шумело, а мир заволокло туманом. Стас не мог сдвинуться с места, пока Владимир не исчез в другой комнате. В спальне, наверное.

Саша что-то говорила, давала инструкции, но Стас ничего не запоминал. Он кивнул и убрался из квартиры, захватив ключи от машины и своего жилища на Патриарших. По привычке надел бронежилет под куртку, захватил рацию для связи с охраной. Ноутбук решил не брать, чтобы не швырнуть в эмоциях об стену.

Он не мог гнать, превышая скорость, не мог напиться — весь запас этих опций с лихвой был использован в юности, и теперь меньше всего хотелось вляпаться в неприятности или в новую судимость. Чего хотелось, так это чтобы Саша выставила Владимира вон, желательно навсегда.

Стас очень долго сидел в машине, пока не стемнело до беспросветной черноты, а потом поднялся к себе и, не выдержав, позвонил Прохоровой. Она не ответила. Трубка улетела в стену. Ну вот, что и требовалось доказать. Технику нельзя давать буйнопомешанным.

Стас присел у стены, терзаемый удушливой, неуправляемой ревностью. В последние годы его руки загрубели, на загорелой коже местами виднелись белые нитки шрамов. Порез вдоль вены давно зажил, но уродливый шрам остался важным напоминанием о том, что все в этой гребаной жизни можно перетерпеть. Главное не сломаться.

Но сколько ни убеждал себя, перед глазами стоял совершенный силуэт Саши: ее касается другой мужчина, и ей это нравится. И с Василиском нравилось.

Взгляд упал на журналы, которые так и не выбросил, чтобы не забывать, каким мажорным упырем Стас Архипов был когда-то.

— Ну что, допрыгался? — спросил он у собственной картинки в журнале.

Он не представлял, как пережить ночь, и спустился в ресторан, чтобы отвлечься. За одним из столиков сидела девушка в откровенном голубом платье. Она явно никого не ждала, вернее, искала, с кем бы уйти. Стаса она заметила сразу и, соблазнительно поведя обнаженным плечом, приглашающе улыбнулась. Он поморщился. Может, и стоило бы ее трахнуть в туалете, вдруг пришел бы в себя. Но внутри скопилось столько немой ярости, что Стас с большим удовольствием наорал бы на незнакомку, чем полез к ней под платье.

«И тут покоя нет», — разозлился он и выбрался на улицу, прогуляться по Патрикам. Погода стояла паршивая. Падал ленивый снег, но мороза почти не было, и под ногами хлюпала слякоть. Завтра вообще все поплывет, наверное, как раз к Новому году.