Потеря поля (ЛП) - Глайнс Эбби - Страница 16

— Я тоже тебя люблю.

Наконец я снова осталась одна.

Посмотрев на свое тело в зеркале, как теперь сидит одежда на мне. Я все еще чувствовала то же самое внутри. Внешний облик изменился вместе с размером моей одежды. Но уверенность приходит не от того, можете ли вы носить короткую юбку или нет. Она идет изнутри.

— Ты хороший человек. Умная. То, как ты выглядишь не определяет тебя, — прошептала я девушке в зеркале.

Эта девушка все еще была такой новой для меня. Я не узнавала себя, когда видела свое отражение. Мне всегда требовалась секунда, чтобы вспомнить, что это я.

Хотя мое отражение не могло ответить, я кивнула ей. Затем улыбнулась, потому что я была чрезвычайно драматична. У меня оставалось тридцать минут, чтобы надеть сапоги и решить, поднять или распустить мои волосы.

Неужели я был настолько поверхностным?

НЭШ

Двухэтажный белый дом был на моем пути всю мою жизнь. Каждый Хэллоуин он был украшен лучше всех. Когда я был ребенком, это был мой любимый дом для «сладостей или гадостей». Каждое Рождество огни этого дома превосходили все остальные на улице. Во время каникул я проходил мимо этого дома и всегда поглядывал в его сторону, чтобы посмотреть, что нового там появилось. Единственное, о чем я никогда не думал, это то, что это дом Таллулы. Мне нравились украшения, но люди, которые жили здесь мне были не интересны.

Я припарковал свой только что вымытый «Эскалейд» на подъездной дорожке и вышел. Я стеснялся своей хромоты. Мои мысли тут же вернулись к Таллуле, которая, как мне кажется, наблюдала за мной из окна второго этажа и видела, как я иду. Я ненавидел это чувство, знать, что я стал другим.

Нервничать из-за свидания — это не то, с чем я был знаком. Это тоже изменилось. Я не мог быстро ходить. Люди замечали мою хромоту и наблюдали за мной. У меня, черт возьми, больше не было развязной походки. Я оглянулся на свою машину и подумал о том, чтобы сдаться и уехать. Скорее всего, я был жалким кавалером. Из всех девушек в школе Лоутона она была бы единственной, кто встречался с парнем из жалости. Таллула знала, каково это — быть нежеланной.

Но я никогда не бросал девушку и не собирался начинать сейчас. Идя к ее двери, я молча молился, чтобы девушка не смотрела, как я иду. Не нужно было напоминать, с чем она собиралась столкнуться сегодня вечером. Мне не следовало спрашивать ее о свидании, но я спросил. Я хотел этого, и она легко согласилась.

Входная дверь не была украшена. Был конец августа, и праздники, которые так любила мать Таллулы, еще не начались. Я позвонил в дверь и стал ждать. Но только мгновение. Дверь распахнулась, и привлекательная миниатюрная женщина, которая, как я помнил, давала мне конфеты в детстве, стояла там, улыбаясь. Таллула никогда не приходила на школьные мероприятия. Ее мать не была членом родительского комитета или какой-либо другой родительской организации. Я никогда не понимал, что это был ее дом.

— Нэш, — весело сказала она. — Приятно видеть тебя. Заходи. Таллула почти готова.

Она знала меня и из-за этого я еще больше смутился. Я не знал, была ли фамилия женщины такая же, как у Таллулы, и имени я тоже не знал. У меня не было имени, чтобы обратиться к ней. Я выдавил из себя улыбку.

— Спешить некуда. Я, вероятно, пришёл на несколько минут раньше. — Это не так, но прозвучало хорошо.

Ее мать отступила назад и жестом пригласила меня войти. Вход был небольшой и вел прямо в большую гостиную. Там все было ярко и радостно. Совершенно иным. Интересные картины и потолок, окрашенный в синий цвет неба, были первыми вещами, которые привлекли мое внимание. Там даже было несколько облаков.

— Мне нравится небо, и я люблю рисовать. Это я сделала, — объяснила мать Таллулы.

Я взглянул на нее, она тоже смотрела в потолок, улыбаясь с нежностью.

— Мне потребовался месяц, чтобы нарисовать эту штуку. Видишь ли, я боюсь высоты, так что это был вызов. Делала это понемногу каждый день. Теперь я могу расслабиться и наслаждаться им в любое время, когда захочу.

Неужели Таллула была такой же мечтательницей? Она не казалась такой. Я бы предположил, что трудно быть негативным в таком доме. Ее мать, похоже, была не из тех, кто когда-либо проявлял негатив.

— Это очень круто, — согласился я, потому что так оно и было.

— Пойдем я покажу тебе кухню! — сказала она с явной гордостью в голосе.

Я последовал за ней в соседнюю комнату. Она была голубой. Все было другого оттенка синего.

— Посмотри вверх.

Я сделал, как было сказано. У меня заняло несколько мгновений, но я понял. Мы были под водой. Я оглянулся, посмотрев на мир из-под воды, чтобы заметить несколько кусочков морской жизни здесь и там. Этот дом было бы трудно продать, потому что, как бы креативно все это ни было, нужен кто-то вроде мамы Таллулы, чтобы оценить его. Моя мать, например... это было бы не в ее стиле.

— Я готова. Я спасу тебя, прежде чем она отведет тебя на лестницу, чтобы показать потолок там.

Я повернулся к Таллуле, и дико раскрашенный дом был забыт. Девушка была потрясающей. Захватывающий. Неудивительно, что двадцатисемилетний учитель был увлечен ею. Она не выглядела на семнадцать. Одетая так, она выглядела старше. Когда все увидят ее сегодня вечером, у нее будет много парней на выбор. Возможно, это было единственное свидание, которое я получу. Свиданий из жалости больше не будет.

— Ванная комната похожа на ночное небо, ее спальня похожа на грозовое небо, а лестница выглядит так, будто ты под лестницей в шкафу с Гарри Поттером.

Таллула ухмыльнулась.

— Я проходила через стадию Гарри Поттера, когда была моложе, и мама сделала это в качестве подарка на день рождения. — Потом Таллула повернулась к матери. — Спасибо, что развлекла его. Люблю тебя, — сказала она и обняла женщину, которая поцеловала ее в щеку.

— Люблю тебя. Развлекайтесь, — сказала она мне так же, как и Таллуле. — Веди машину осторожно. Не забудьте пристегнуть ремни безопасности.

Моя мать всегда говорила то же самое, когда я уходил из дома.

— Всегда, — ответила Таллула.

Потом девушка снова повернулась ко мне, и ее улыбка исчезла.

Девушка выглядела неуверенно. Не пыталась кокетничать. На ее губах не было ухмылки «разве я не великолепна?». Я приподнял бровь, словно бросая ей вызов. Неужели Таллула действительно скажет что-то грубое прямо здесь, перед матерью? Мне нравилась наша словесная перепалка, но я сомневался, что она начнет ее в присутствии своей нетерпеливой матери. А потом это случилось. Таллула медленно улыбнулась. Мне. Я скучал по этой улыбке. Очень скучал. Она была слабой и немного застенчивой. Вот что делало ее улыбку такой чертовски красивой. Она не была высокомерной. Это было уникально, что-то, что я испытывал только с Таллулой. Я не хотел, чтобы это изменилось. Не хотел, чтобы она менялась.

Почему я не пригласил ее на свидание раньше? Мне всегда нравилась ее улыбка. И было приятно находиться рядом с ней. Почему я ждал, пока она похудеет? Неужели я настолько поверхностный?

Да.

Так и есть.

Мне не хотелось в этом признаваться. Или принять это. Но это правда.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказала я ей, не заботясь о том, что ее мать все еще стоит рядом.

Ее щеки порозовели, и девушка опустила ресницы, не в силах смотреть на меня, когда сказала:

— Спасибо.

Это было то, чего мне не хватало. И теперь чувство вины из-за того, что не приглашал ее на свидание до того, как она похудела, было еще хуже. Заставило меня почувствовать себя поверхностным. Таллула была совсем те такой. Она проводила свой первый вечер пятницы в старшей школе со мной. Калекой, которого она хотела ненавидеть. Я навредил ей и причинил боль, которую девушка изо всех сил пыталась удержать против меня, но она рассыпалась в прах. Прямо перед моими глазами.

— Пойдем съедим бургер, — сказал я, когда стало очевидно, что Таллула смущена моим комплиментом и не знает, что с ним делать.