Сказка странствий (СИ) - "ZZTOP" - Страница 25

— Меня зовут Бральд! — вывел его из ступора спокойный, сильный голос и, подняв голову, Хрящ уставился на невысокого крепкого здоровяка с необычайно широкими плечами, протягивающего ему руку. Машинально пожав крепкую мозолистую ладонь, бывший король потрясенно спросил:

— Это правда? Я здесь навсегда?

— Да, змеиная башка тебе не соврал. Это правда, — кивнул тот бородатой головой. — Теперь ты с нами в одной лодке, и советую к этому привыкать. Иначе долго не протянешь. Слушай, а правду говорят, будто бы ты из бывших великанов? Прости, но сам-то ты на великана не очень похож! Да и слышал я, что все они были истреблены ещё задолго до моего рождения.

— Правда! — Хрящ мрачно вздохнул. — Мы были последними. Гоблины применили против нас какое-то таинственное оружие, а потом просто взяли в плен. И вот, я здесь. Бывший король без подданных, без королевства и без… Любимой… — последние слова парень почти прошептал, опустив лицо вниз.

— Так ты ещё оказывается и король?! Вот так дела! — здоровяк сочувственно покачал головой. — Звать-то тебя хоть как?

— Хрящ…

— Бральд. Теперь мы с тобою напарники, Хрящ. И возможно, очень надолго. Я, кстати, гном! Слышал о таких?

— Да, доводилось.

Молодой берген хотел ещё что-то добавить, но в этот момент на палубе резко прозвучал гонг и все прикованные рабы разом встрепенулись.

— А ну, за весла ленивые твари! — прошипел с кормы голос капитана и тотчас по всему кораблю засвистели хлесткие удары плеток надзирателей, заставляя гребцов шевелиться. — Гребите, если хотите жить!

— Бери скорее весло и греби, пока эти бестии не забили тебя до смерти! — быстро шепнул Хрящу гном, сам хватая гладкую, отполированную множеством ладоней ручку. Хрящ последовал его примеру, но чуть замешкался с непривычки, за что тут же получил обжигающий удар по спине.

— Греби, раб, если не хочешь получить ещё! — гнусаво прошепелявил змееголовый, занося руку для нового удара.

И Хрящ, всхлипнув и закусив от боли губу, что было сил, потянул тяжеленное весло на себя, помогая остальным рабам сдвинуть огромный корабль с места.

Весь двухнедельный путь до острова барона Тихоня провела в заточении в каюте. Кормили её на удивление хоть и без изысков, но сытно. Барон лично раз в день заходил в её каюту, проверить свою пленницу и, убедившись, что с нею все в порядке снова уходил. И до следующего дня девушка к своему облегчению, его больше не видела. Бергенку до дрожи в коленках пугал этот страшный северянин и она часто плакала, лежа на жесткой кровати, с болью вспоминая своих друзей и своего короля, о котором она так ничего и не знала. Что с ним и жив ли он сейчас? Как ей сейчас не хватало его добрых рук и ласковой улыбки. И что теперь случилось с её друзьями? Особенно с Розочкой, ведь эту девушку Тихоня любила не меньше, чем своего Хряща.

О том, что драккар барона прибыл в назначенное место, девушка сразу догадалась по громогласным командам и по ощутимому снижению хода, говорившем о том, что корабль медленно, но верно подплывал к пристани. Предположения бергенки оказались верны. Не прошло и получаса, как дверь её каюты внезапно распахнулась и в проеме показалась огромная фигура фон Берна. Мрачно сверкнув на Тихоню единственным глазом, барон жестом показал испуганной девушке следовать за собою.

— Мы прибыли! — ледяным тоном поцедил он. — Собирайся, пойдешь со мною! Мой любимый сын ждет нас, так не будем заставлять его ждать!

Замок фон Берна оказался под стать своему хозяину такой же мрачный и темный. Шагая вслед за бароном по холодным гулким коридорам, Тихоню всё время не покидало ощущения чего-то ужасного, от чего её сердце в страхе сжималось, предчувствуя беду. Долго идти им не пришлось. Комната сына оказалась на третьем этаже замка и, подойдя к дубовой окованной железом двери, фон Берд остановился и осторожно постучал.

— Отис! Сынок! Открывай дверь. Папа приехал! — голос фон Берна внезапно из холодного и жестокого стал ласковым, будто он гладил хорошенького щенка. — Я привез тебе новую игрушку! Хочешь взглянуть?

— Да! Да! Новая игрушка! Хочу! Хочу! Давай её скорее сюда!

Голос кричавшего за дверью был гнусав и до омерзения отвратителен, словно его обладатель был не парнем, а каким-то гадким и склизким червяком, волею судьбы вставшим на ноги. Послышались торопливые шаги, и когда дверь широко распахнулась, потрясенному взору Тихони предстал жирный потный толстяк с висящим огромным животом и кривыми волосатыми ногами.

Из одежды на нём была одна лишь грязная серая майка и нелепые цветные трусы, длиною доходящие до волосатых колен. Волосы к слову росли у него не только на ногах. Они густою порослью покрывали практически всё уродливое тело Отиса, пучками торча из носа и ушей и делая парня похожим на отвратительную обезьяну. Кожа была морщинистой, неприятного бледного цвета с бурыми пятнами и точками. Но самым запоминающимся элементов этого «красавца» было его лицо.

Одутловатое, лоснящееся от пота с отвисшими щеками и маленькими поросячьими глазками, глубоко спрятанными под низким лбом. Нос больше напоминал собою рыхлую картофелину, под которым был расположен огромный рот с обломками гнилых зубов, из которого время от времени стекали струйки желтой вонючей слюны. Тихоня с выражением полного ужаса и отвращения смотрела на сынка барона, а тот в свою очередь жадно пожирал свинячьими глазками стройную фигурку девушки, не пропуская в ней ни малейшей детали.

— Какая хорошенькая игрушка, папуля! — прогнусавил выродок, попутно роняя на пол капли текущих из носа соплей. — Мне она очень нравится! Я хочу её! Прямо сейчас!

— Теперь она твоя, сынок! — с любовью глядя на сына, ответил барон. — Я купил её специально для тебя, можешь делать с нею всё, что захочешь!

— Да! Я очень этого хочу! Спасибо тебе, папуля!

— Ладно, развлекайся! Не буду тебе мешать!

Уже выходя, фон Берн напоследок крепко схватил Тихоню за плечи и, нагнув обезображенные губы к её голове, зловеще прошептал:

— Иди к нему и делай все, что он захочет, ясно? И не вздумай разочаровать моего любимого сына! Вздумаешь противиться, я заставлю тебя об этом горько пожалеть, ты меня поняла? — он незаметно, но сильно сдавил девушку за руку так, отчего та тихо вскрикнула от боли.

— Да, господин! — бергенка заметно дрожала. — Я все поняла! Пожалуйста, не делайте мне больно!

— Ну, вот и хорошо! — барон, втолкнув Тихоню в комнату, закрыл за собою дверь, не забыв одарить на прощание многозначительным взглядом. Когда его тяжелые шаги стихли в коридоре, Отис, дебильно хихикая, подошел к неподвижно стоявшей посреди комнаты девушке и бесцеремонно дернул за косичку.

— Гы-ы-ы! Ты теперь моя новая игрушка и должна во всем меня слушаться! А если ты не будешь этого делать, я скажу папе, и он тебя накажет. Тебе это ясно? — выродок, пуская изо рта пузыри, вожделенно уставился на бергенку.

— Да… Ясно… — тихо ответила та. — Твой отец мне уже об этом сказал.

— Конечно, сказал! — ухмыляясь, прогнусавил Отис. — Ты думаешь, он отпустил–бы тебя ко мне не предупредив? А ты красивая! Мне таких игрушек как ты, папа ещё никогда не привозил. Он всегда говорит, что я слишком хорош для таких сучек, как ты! Но я добрый и позволю тебе побаловаться со мною. На колени! — внезапно злобным тоном приказал он девушке.

— За.… Зачем? — пугаясь, спросила Тихоня.

— Увидишь! — мерзко усмехаясь, ответил сынок барона. — На колени, я сказал! И быстро!

Тихоня не понимая, чего от неё хотят, тем не менее, подчинилась, опустившись на колени и со страхом глядя снизу вверх на отвратительную рожу ублюдка.

— А теперь, спусти с меня штаны! — Отис, не мигая, смотрел в лицо Тихони, ожидая от неё действий. — Спусти, я сказал! — угрожающе процедил он, видя, что девушка колеблется.

Бергенка, закусив от отвращения губу и стараясь не смотреть, руками потянула за трусы, заставляя их упасть с жирного брюха на пол и тут же, не выдержав, сдавленно вскрикнула. Член у жирдяя под стать его внешности оказался таким же отвратительным и мерзким, как и он сам. Похожий на отрезок тухлой колбасы, он безвольно болтался под складками волосатого жира, источая вокруг себя настолько ужасающую вонь, что девушку чуть не стошнило от омерзения. Очевидно, Отису было совершенно неведомо такое понятие, как личная гигиена. Он не мылся годами, но сейчас сынка барона это ничуть не волновало.