В блеске огней (ЛП) - Глайнс Эбби - Страница 18

Если бы он был забыт и развалился от погодных воздействия, я бы поняла его пустоту. Конечно, это смотрелось бы грустно, но не настолько грустно, как сейчас.

Одинокий домик на дереве, готовый к тому, что в нем будут играть дети и мечтать, был пуст. Как красивый розовый куст, который никто не замечал.

Я засунула книгу за пояс шорт, потому как в карман она не помещалась и поднялась к домику, по ухоженным ступенькам, где я впервые встретила своих лучших друзей детства.

Знакомый запах старого, но живого дуба, в котором располагался домик парней Лоутонов, защекотал мой нос, и на мгновение я остановилась, чтобы сделать вдох. Безопасное место моей жизни. Единственное, где темные воспоминания меня не настигнут.

Именно так сейчас и было. Легкая дружба, которая у нас была раньше, исчезла. Мы потеряли их вместе с нашей юной невинностью. Находясь здесь, я вспоминала, от чего меня увезли, и насколько болезненно это отразилось на мне.

Я преодолела оставшуюся часть пути, сейчас это напоминало мне каюту с крышей, а так как по форме комната была конусообразной, однажды в детстве она напомнила мне замок. Или башню, в которой запирали принцесс.

Вынув книгу из кармана, я положила её на деревянную скамью, которая все еще тут стояла. Мешки с фасолью исчезли. Я так и знала, что со временем они испортятся. Все, что осталось внутри, было сделано из дерева или металла. Никаких игрушек в ящиках или баночек с лягушками, которых мы ловили, полки были пустыми.

Медленно покрутившись, я все поняла. Это было то время из моей прошлой жизни, которое я лелеяла. Тогда я была счастлива. Теперь это место было пустым и холодным без смеха. Я села на скамейку и взяла книгу.

— Я скучала по тебе, — прошептала я стенам, окружавшим меня, — Хорошо сюда вернуться.

Глупо было так себя вести, разговаривая с деревом, но в этот момент я чувствовала себя правильно. Как будто эти кусочки деревяшек понимали и узнавали меня. Мне нравилась эта мысль. Тем более, я была одна и могла сейчас казаться смешной настолько, насколько мне хотелось.

Потрепанная книга, что я держала в руках, пахла старой бумагой и библиотекой. Мне нравился этот запах. Если можно так сказать, книга помогала мне выжить последние шесть месяцев. И если я могла совершить побег, то он был внутри этих страниц.

Усевшись по-турецки, я начала читать, а слова уносили меня в другое место. Пускай и с проблемами, которые были не моими, но они делали меня менее одинокой.

У меня появился шанс снова найти себя. Исцелиться, восстановиться и вернуть доверие моей бабули. И опуская голову, желательно в книгу, я верила, что я могу это сделать. Я хотела, чтобы Брэди Хиггинс целовал меня снова и снова, но я понимала, что это неправильно. У меня не было на это времени. Мне нужно было сосредоточиться на том, чтобы изменить себя.

Я потерлась среди слов, время поглотило меня и, мой мозг закрылся от происходящего вокруг. Так было всегда, когда я читала книги. Поэтому я не слышала, как кто-то поднимается по лестнице, чтобы ко мне присоединиться.

Я подпрыгнула, когда услышала голос Гуннера.

— И как это я догадался, что ты окажешься здесь?

Прошлым вечером я скрылась без объяснений, однако он их заслужил. Но могла ли я сказать ему хотя бы часть правды, или я должна притворяться дальше? Я не уверена, что Брэди был честен с ним, или он соврал ему, чтобы защитить правду. Я не хотела лгать Гуннеру, но правда меня тоже смущала.

Это может породить странности межу нами, и я уже справилась с тем, что я и Брэди уже не будем такими же как прежде. Не могло быть и речи о возобновлении между нами дружеских отношений. Странность стала бы неловкостью, которая выстроила бы, между нами, стену. Гуннер обязательно бы это заметил.

— Эй, — все, что могла ему ответить. Это прозвучало слабенько и не честно по отношению к нему.

Он не принуждал меня к ответу за что, что я сбежала. Вместо этого он вошел внутрь и сел напротив меня, на металлический стул, и оглянулся, также как и я, когда вошла сюда. И вдруг я поняла, как же давно он сюда не заходил. Были ли его воспоминания сладкими с привкусом горечи, как и мои?

— Боже, он такой же, как и прежде, — пробормотал он, — даже пахнет так же.

Я кивнула.

— Кроме того, что тут больше не пахнет маленькими вспотевшими мальчишками и грязными носками, да, он все такой же.

Гуннер ухмыльнулся и посмотрел на меня.

— Ты уверена, что твои носки не воняли?

— Все именно так, как я и сказала, — ответила я и подмигнула ему.

Он усмехнулся, затем обратил внимание на книгу, которая лежала на моих коленях.

— Ты и раньше тут читала, или это для тебя впервой?

И в это раз он не требовал объяснений, и я почувствовала себя виноватой, потому что он все же этого не заслуживал. Я была уверена, что он волновался поле моего исчезновения.

Он не был бездушным, и он был моим другом. Когда я говорила ему правду, я чувствовала себя в безопасности. Это была часть нас. Когда мне необходимо было поговорить с кем-то, Гуннер всегда был готов меня выслушать.

— Я делаю это впервые, — ответила я, но хотела сказать еще больше.

— А меня тут не было пять лет. В прошлый раз, когда я был здесь, я притащил... девушку, и мы тут зависли. В тот раз я впервые потрогал женскую грудь.

Я скривила лицо, а он засмеялся и сказал:

— Что? Я ведь парень!

Я прекрасно осознавала тот факт, что он парень.

— Бедный домик на дереве, он не знал, что происходит. Он стал местом, для развлечения деток на ночь, он стал борделем, — конечно же, я его дразнила.

Гуннер рассмеялся, и я наслаждалась этим звуком. Он здесь. Мы много смеялись в этом доме. Это было наше место, где мы были свободными от взрослых.

— Он хорошо сохранился. Я ожидала увидеть тут гнилую лестницу и сорняки.

Гуннер пожал плечами.

— Это же часть собственности. Они не могут позволить себе, чтобы в поместье что-то плохо выглядело. Кроме того, это был подарок Ретту на его шестой день рождения. Это необходимо было защитить.

Горечь в его голосе, когда он упомянул старшего брата, удивила меня. Все, что мне было известно, то, что Гуннер обожал своего старшего брата. Что должно было случиться, чтобы это изменилось?

— Разве вы с Реттом сейчас не ладите? — мягко спросила я, не желая быть слишком навязчивой.

Он пожал плечами.

— Неа, мы отлично ладим. Он приезжает домой только раз в год на праздники, но мы иногда болтаем по телефону.

Но это не объясняло горечь в его тоне, когда он говорил о своем брате.

— Ох, — сказала я, потому что не хотела его оттолкнуть. Это не мое дело.

— Он всеобщий любимчик. Ты знаешь это. Ничего не изменилось. И не изменится.

Я знала об этом. Ретт определенно был самым любимым ребенком. Его родители очень гордились им, даже когда мы были детьми. Не было ничего плохого в поступках Ретта.

Они сохранили все это для Гуннера. Не то, чтобы было справедливым, но в этом доме так было принято.

Много раз бабуля приходила в комнату Гуннера, с тарелкой печенья, потому что у него снова возникали проблемы с родителями, однако бабуля была полностью на его стороне.

Даже будучи в курсе этого, я также знала, что есть кое-что еще. Под слоем. Что-то, что он прятал и, это бурлило внутри него. И что это, хорошо не закончится.

Однажды он взорвется и столкнется с множеством сожалений. Я решила его немного подтолкнуть. Лучший способ сделать его уязвимым и посмотреть откроется ли он. Не любопытство говорило во мне, а беспокойство за мальчика, который был всегда рядом со мной, когда я в нем нуждалась.

— Когда я уехала отсюда, я думала, что останусь в одиночестве навсегда. И у меня больше не будет друзей. Я была в шоке от школы и от нового места. И вот тогда я встретила Поппи, или она встретила меня. Она всегда была на моей стороне. Она была очень похожа на тебя.

Судя по тому, что Гуннер до сих пор сидел напротив меня, ему было интересно то, что я рассказываю. Произнести имя Поппи было не легко. Он не знал, чего мне стоит описывать словами этот кусочек моей прошлой жизни.