Нищий Король (СИ) - "Феликс Неизвестный" - Страница 117

Ревя моторами и сшибая попадавшиеся по пути преграды, автомобили понеслись по кромешно тёмным неосвещённым улицам города. Скоростя зашкаливали, каждый старался вырваться вперёд, но, при этом, соблюдая этикет — королевский лимузин никто не осмеливался обгонять.

Городок был маленький, потому, гонщики, едва успев войти в раж, пролетели его. Победителем первого заезда был объявлен Его Многоземельное Величество!

Но гонка показалась всем пресноватой, чего — то не хватало в ней для большей остроты.

— А чего это улицы пустуют? — заметил Король — Почему прохожие не гуляют?

— Так, ведь, у нас милицейский городок, — угодливо улыбаясь обернулся к нему начальник милиции — у нас людишки, ни то что ночью тёмной, но и светлым днём лишний раз на улицу не высовываются.

— Как они смеют? — поразился Его Величество — Какой же интерес господам гонять вот так, на сухую?

— Сейчас исправим! — взял под козырёк начальник милиции.

Срочно, по тревоге, были поднято половина милицейского состава, на машинах с мигалками они пролетели по городу, дисантируясь во дворах. Тараном выбивались двери в куцых квартирках жителей города и их, даже, не дав одеться, выкидывали на улицы (некоторых, прямо, с балконов).

За сорок минут главная улица города наполнилась горожанами, получившими приказ «гулять».

За это время все участники сумасшедшего гона, хорошенько подкрепились алкоголем и амфетамином, зарядившись на готовящееся соревнование, сделали музыку в магнитолах погромче, дружно крикнули «Слава» Королю Многоземельному и пошли на второй гоночный круг.

Что и говорить о том, насколько более захватывающей стала гонка! Какой всплеск эмоций! Вот Зайчиха, на ревушем, весом с танк хаммере, на всей скорости сбивает группу гуляющих прохожих и они, как кегли при точном ударе, подлетают в воздух — ноги выше головы, и, забавно, шмякаются на булыжники мостовой.

На крутом вираже заносит королевский лимузин, начальник милиции хохочет, почти не держась за баранку, машина входит в дрифт на тристо шестьдесят градусов и начинает выписывать кольца, расшвыривая встречаюшихся на пути граждан. Веселье да и только!

Самые отчаянные дамы выбирались на капоты автомобилей, встречая обнажённой кожей струи ветра и брызги крови. С развеваюшимися волосами и безумным взглядом они походили на фигуры русалок, которыми украшались носы фрегатов.

Пешеходные граждане — хлопы, ставшие невольными участниками сумасшедшего гона, конечно, не оставались лежать в беспомощном состоянии, их тут же прибирали милицейские разъезды и развозили, кому как повезёт, кого — в морг, а выживших — в кпз, и на каждого — открывалось уголовное дело за нападение на представителя власти.

И, только, когда на востоке забрезжили первые лучи солнечного света, безумное состязание завершилось, по причине выбывания всех участников соревнований — обильные возлияния, совершенно, обессилели их и они позасыпали, прямо, за рулём. Один, только, начальник милиции, как самый опытный, оставался в сознании, он — то и объявил, что, согласно набранных баллов, безапелляционная победа присуждается Его Величеству Королю Многоземельному!

Ещё долго помнили жители городка, да и все окрестные хлопы этот сумасшедший гон! И, дальше, какие бы трудности не выпадали на их долю, они всегда говорили одно: «Лишь бы не было сумасшедшего гона»… Но чаяния их были напрасны. Со временем сумасшедший гон, вообще, стал традицией Многоземельного королевства и проводился во всех его городах.

Следующие сутки Король и зайцы беспробудно отсыпались в личном особняке мера города, который почёл за честь принять таких гостей, а на следующий день Величество, уже, отдал приказ о продолжении похода. Как истинный полководец он знал, что на войне скорость маршей определяет победителя.

Горожане обеспечили, на какое — то время, королевскую армию провиантом, да и пополнением тоже, так как Его Величество приказал всех арестованных во время сумасшедшего гона, разумеется тех кого не покалечило, забрить в солдаты. Милицейская же структура города снабдила топливом армейский транспорт, слив его из собственных запасов.

Когда августейший со своим воинством покидали городок, то всё население провожало его со слезами на глазах… слезами и проклятиями…

Вечером в столичном ботаническом саду негде было яблоку упасть. К его кованным воротам (естественно что сад от хлопов был ограждён колоссальной по высоте и протяжённости стеной) подъезжали один бронированный кортеж за другим. После тщательной проверки охранной с нейронным детектором, кортеж пропускали внутрь и он исчезал в зелёной гуще редкостных деревьев.

Конечной остановкой для всех кортежей была парковочная площадь перед роскошным трёхэтажным дворцом украшенным мраморными скульптурами. Именно в его помещении этим вечером был назначен съезд клуба аллигаторов — лучших людей Многоземелья, превозносимых в прессе (ихней собственной), меценатов и благотворителей, не монополистов, а инвесторов в отечественную экономику, отцов народа и благодетелей нации.

Собрались эти достойнейшие господа в уютном кабинете, обшитом красным деревом и золотом, да так, что из — за золота, дерева не было видно.

Члены клуба аллигаторов расселись в, расставленные полукругом, кожаные кресла с мягкими покрывалами из шкур панды, на полу распласталась леопардовая шкура с головой, оскалившей клыки. Кабинет наполнился сизым дымом дорогих сигар и запахом Арманька.

Достойные господа — все имели экстраординарный вид, раз глянешь — ночь спать не будешь, до того жутко станет.

Их внешний вид целиком соответствовал ихнему душевному устройству.

Перед почтенным собрание стояло только одно кресло, с высоченной спинкой, на которой, в форме клеверного трилистника, были выдавленны три шестёрки.

В самом кресле, с хитрым лисьим лицом, восседал самый добрый и ласковый человек страны — Амтих Амтихович, его рыжеватые локоны, в мягком свете сотни восковых свечей, отливали золотым цветом, на безымянном пальчике поблёскивал крошечный золотой напёрсточек, которым он тихонько постукивал по подлокотнику кресла.

— Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие, — заговорил он словами из пьесы — Его Величество Король Многоземельный во главе целой армии пересёк границу нашей державы.

— Что? Как? Неслыхано! — загоготали аллигаторы.

— Но где набрал целую армию? — вопрошал очень старый, лет за сто, седой аллигатор, владелец аварийных угольных копий, с руками по локоть в золотых браслетах.

— Неизвесто, — ответил Амтих Амтихович — мы, конечно, сделали запрос в соседнее государство, с границ которого он и пришёл, но там нам ответили, что «их там нет»!

— Так что же нам — нечем ответить? — снова испуганно загоготали аллигаторы — Где наши вооружённые силы?

— Я, тоже, об этом задумался, — поддержал общее мнение Амтих Амтихович — и запросил список численности всего, что у нас имеется милитаризированного, вот он! — он помахал листком пергамента — И так, посписочно, мы имеем в строю, — и он зачёл данные с документа — милиционеров — десять миллионов (и цифра постоянно растёт);бойцов особого назначения — сто тысяч; сотрудников тайной полиции — девять миллионов; генералов армии — тысяча; адмиралов — пятьсот; верховных маршаллов — десять человек!

— Да… — вздохнули аллигаторы, прослушав спиок — воевать — то некому!

— У кого будут какие предложения? — отложив листок, задал вопрос собранию Амтих Амтихович.

Все молчали.

Вопреки насаждаемому в холопских массах поверью, думать — было не лучшим качеством аллигаторов, эта способность, даже, не входила в десятку лучших, правильнее было сказать — она отсутствовала как таковая.

Был среди аллигатров недавно посвящённый в их клуб, относительно юный адепт, зрелых лет. В кругу своих товарищей он был первым, кто не только умел читать, но и пользовался этим навыком довольно странным образом — читал книжки, что, неоднократно, вызывало у старших товарищей поток сальных шуток в отношении новообращённого. Будучи новеньким, он не решался, сразу, высказать своё предложения и подождав, когда старшие аллигаторы нахмыкались, и, поморщив брови, так ничего и не придумав сдались, он попросил слово.