Фея Желаний (СИ) - Гаврилова Анна Сергеевна - Страница 30

Перед глазами замелькали непрошенные картинки воспоминаний. Яркие и болезненные. Отмахнуться бы от них, но увы.

Вспомнилось начало нашего романа, которое, как ни смешно, было несчастным. Я к тому моменту ужасно устала от странствий, а он страдал по возлюбленной, не ответившей ему взаимностью. Мы были как две подстреленные птицы, изнывающие от ран.

Поэтому и потянулись друг к другу. Других причин, как мне кажется, нет.

Вспомнился наш первый поцелуй — нелепый и почти оскорбительный. Он поцеловал меня между делом. Мол — ах да, кстати, иди-ка сюда!

А я… Мне не понравилось, но я почему-то решила, что всё в порядке. Это была первая из бесконечной череды неприятных деталей, которые я предпочла «не заметить». Мне не хотелось видеть правду. Я придумала сказку и окунулась в неё с головой.

Мы стали жить вместе, и чем дальше, тем больше эта жизнь напоминала пьесу абсурда. Я стремилась, старалась сделать всё для него и для нас.

Дом, еда, деньги — я не призналась в своём умении доставать золото из воздуха, однако пользовалась им регулярно. В какой-то момент тот, кого я называла своим мужчиной, решил, что моих «заработков» достаточно. Он ушёл из мастерской, где работал, и… мне до сих пор сложно сформулировать чем он потом занимался. Вроде не бездельничал, но и не делал ничего.

Я вела дом, заботилась о деньгах, принимала все важные и неважные решения. А он был всегда недоволен — раздражён буквально всем!

И солнце не так светит, и соседская собака не случайно вырыла подкоп под наш забор, а хозяин кабака подло обманул — подсунул не хмельное пиво.

Дождь лил иначе чем нужно, король принимал не те законы, люди вели себя неправильно. А ещё, когда вдруг возникали проблемы, то почему-то оказывалось, что его проблемы — это наши проблемы, а мои… только мои.

Я была в паре, но одна, и долгое время старалась не замечать этого одиночества. Но есть вещи, не заметить которые невозможно — наступает момент, когда они начинают выедать глаза.

Мыслей о расставании у меня не было, я не могла его «бросить». А как? Как оставить человека, который тебя любит?

Да, он ведёт себя странно, а ты регулярно сбегаешь из дома, чтобы не чувствовать его чёрного давления, но вы вместе, и ты не легкомысленная дурочка, которая разбрасывается близкими людьми.

Головоломка сложилась после того, как я внезапно поняла, что я может и люблю, но меня-то не любят. И так вдруг больно стало, так бессмысленно… Столько лет, столько чувств, а моё истекающее кровью сердце бросили в выгребную яму и прикрыли лопухом.

Не любит, и всё сразу совместилось.

Это о любимых заботятся, а нелюбимых… да что с нею, с дурной бабой станется?

Любимых берегут. Нелюбимых даже не пытаются беречь.

Я ушла.

Не сразу — выждала ещё пару дней, выслушала злобное «Что за ерунда? Что ты себе напридумывала? Я должен прыгать на задних лапках, чтобы ты разглядела мои чувства?», расправила крылья и улетела.

Вернулась через год, чтобы посмотреть, как поживает и без удивления обнаружить — никто не скучает. Потому что всё правильно. Потому что не любил.

Полли слушала мой рассказ, приоткрыв рот, а потом спросила:

— Он тебя бил?

Я тихо рассмеялась.

— Если б бил, было бы проще. Синяки-то мерещиться не могут, они если есть, то есть.

Полли кивнула, а я добавила:

— А пренебрежение руками не пощупаешь, и это самое мерзкое. Ты просто живёшь, понимая, что что-то не в порядке, а что именно… Сложно вникнуть, начинаешь сомневаться в себе, а тебя раз за разом убеждают, будто ты обыкновенная истеричка. Предъявляешь претензии хорошему, достойному мужчине. Ведь он… может и не лучше, но уж точно не хуже других.

Подруга горько усмехнулась.

— Ами, это всё грустно, но не уникально. Мужчина, которого ты описала… Мой Якоб, например, совсем другой, но у моих сестёр мужья мало отличаются от твоего. Смотрю на них иногда, и так бы и убила!

Полли замахнулась, готовая треснуть по воображаемой голове, и теперь усмехнулась уже я.

— Да, знаю.

Знаю. Поэтому и молчу.

Моя история слишком обыкновенная, чтобы вызвать понимание и тем более сочувствие. Будь тот человек кровавым маньяком, все бы поняли, а так… Ну не любил, ну вытирал ноги, и что? Да сколько нас таких?

— Это ещё не конец света, Ами. Поверь, будет другой му…

Тут я нервно рассмеялась и перебила:

— Другой му…? Я живу слишком долго, Полли, и повидала многих. Я больше не верю в мужчин. В любовь тоже не верю.

Подруга выдавила из себя улыбку. Она понимала, переживала за меня, но…

— Думаешь, я сейчас драматизирую? — я залпом допила остатки кофе. — Делаю из мухи слона? Полагаешь, глупо страдать столько лет из-за неудачного романа?

— А разве нет?

— Конечно да, — ответила я искренне.

И продолжила:

— Только все мы очень разные. Даже люди разные, что уж говорить о волшебных созданиях? Даже среди людей — там, где одна отряхнётся и пойдёт дальше, другая будет всю жизнь баюкать душевные раны. Меня после той истории словно изнутри выжгло, волшебство начало утекать, я едва не погибла. Спас переезд сюда и обнаруженный здесь источник.

Про источник Полли не поняла, но ей было не интересно.

У неё имелся другой вопрос, который всё хотела, только не знала, как задать:

— Так ты… не человек?

— И даже не человечка, — фыркнула я насмешливо.

А вообще мы это уже обсуждали, я ей говорила. Чуть больше года назад Полли довела до белого каления своим сводничеством, и… В общем, да, всё это подруга уже слышала. Сейчас я выступала на бис.

Мы помолчали немного, и Полли уточнила:

— Не человек, а кто?

— Слышала про Фею Желаний? — я улыбнулась, и даже эта беспросветная грусть отступила.

Подруга застыла на секунду и выдохнула:

— Да ладно! Серьёзно? Ами, ты не поверишь, но я знала!

Она аж подпрыгнула и вскочила. Пробежалась по лавке:

— Можешь верить, можешь нет, но я недавно размышляла о фее, и почему-то подумалось, что это ты. Вот подумалось и всё!

Полли запнулась, а я рассмеялась снова. Не «почему-то», причина очень проста — она знала, а заклинание забвения сродни уборке — сколько не три, а пятнышко хоть где, а останется.

К тому же, чем чаще это забвение применяется, тем хуже работает, а Полли глотала мою пыльцу несколько раз.

— Ами… а может тебе взять и пожелать, чтобы всё забылось? Чтобы мысли очистились, раны затянулись?

Я отрицательно качнула головой.

— Давай я для тебя загадаю? — встрепенулась Полли. — Ну если ты своё собственное желание исполнить не можешь?

Я снова помотала головой.

— Невозможно и бессмысленно. Не хочу забывать. Что было, то было, это моя жизнь, мой опыт.

— Да! — В Полли привычно проснулась оптимистка: — Но зачем держаться за плохое? Ты страдала, но теперь-то всё точно будет иначе. Ты ж теперь учёная! А мужчины… Вот знаешь, Грэм Эйнардс…

Ы-ы-ы!

Я сделала несложный пасс, слегка приостанавливая время и саму Полли. Сказала:

— Не хочу ничего менять. Меня всё устраивает. Я верю, что среди мужчин много добрых, хороших и порядочных, и искренне желаю им счастья. Но от меня пусть держатся подальше. Я сама по себе, и это не обсуждается.

— Как же ты не понимаешь, — продолжила упираться подруга.

Всё.

Я сунула руку в карман, подхватывая щепотку пыльцы, и сдула мерцающий порошок на Полли. Собеседница застыла, а я сказала:

— Этого разговора не было. Ты ничего особенного не помнишь. Твой день прошёл как обычно, а сейчас мы обсуждали рецепт печенья. Кстати, ты понятия не имеешь, кто такой Грэм Эйнардс. Ничего про него не знаешь и знать не хочешь. У тебя слишком много собственных, — это слово я подчеркнула, — забот, чтобы думать о такой ерунде.

Полли продолжила сидеть как замороженная, а я отправилась на кухню, чтобы всё-таки сварить для неё кофе.

Всё то время, что занималась напитком, улыбалась как ненормальная, ведь подруга напомнила про одну очевидную, но почему-то подзабытую вещь.