Доктор время, или Раз и навсегда - Рощина Наталия - Страница 52

Лита взяла из ящика стола маленькое зеркальце и стала убирать салфеткой следы от туши. В дверь несмело постучали.

— Войдите, — отозвалась Лита, последний раз посмотрев на свое отражение — немного подпухшие глаза. Зашла Лариса и прикрыла за собой дверь. — Что, Лара?

— В приемной самый последний посетитель на сегодня — Иван Мартов. Он столкнулся лицом к лицу с Тарасовой. Она так пристально посмотрела на него, что он поинтересовался, чем обязан.

— И что же она ответила?

— Засмеялась и сказала, что сразу узнала его, хотя в последний раз видела, когда он был совсем ребенком. И добавила, что он нашел себе прекрасного психоаналитика. — Шмелева произнесла последнюю фразу с опаской.

Лита побледнела. Она опустила голову и, убирая волосы от лица, закусила губу.

— Я не могу сейчас встречаться с ним, — наконец сказала она.

— Не дури, Лита, он-то при чем? Ты бы видела, как сияло его лицо, когда он переступил порог фирмы и как осунулся, почернел от слов этой старухи. Черт бы ее побрал! — Шмелева негодовала. — Нет ничего хуже поганого языка.

— Посмотри на меня. Как я выгляжу? — спросила Мартова.

— Немного растерянно. Придай своему лицу обычное выражение, прошу тебя. Не делай опрометчивых выводов. — Лариса взялась за ручку двери. — Аэлита, ты ведь сильная и умная женщина. Мы не в том возрасте, чтобы прислушиваться ко всему. Ты сама учила фильтровать информацию.

— Я поняла, спасибо, Шмелик. Я тебя люблю.

— Взаимно. — Лариса открыла дверь. — Заходите, Иван Георгиевич.

Мартов поблагодарил и перешагнул порог кабинета. С первого же взгляда на Литу ему все стало ясно. Он сощурил глаза, выругавшись про себя.

— Добрый вечер, Иван, — сказала Лита, жестом приглашая его присесть напротив. — Лариса Алексеевна, принесите нам по чашке кофе с бутербродами, пожалуйста.

— Хорошо. — Шмелева быстро закрыла за собой дверь.

— Здравствуй, — тихо ответил Иван, продолжая пристально смотреть на сидевшую перед ним женщину. Она изо всех сил пыталась держаться, как обычно, но подрагивающие губы и горькая складка возле рта вместо обворожительной улыбки лучше слов все объяснили. — Я так рад тебя видеть.

— И я тебя.

— Если мы говорим друг другу «ты», значит, все не было сном, — радостно выдохнул Иван. Потом протянул руку и раскрыл ладонь, ожидая, что Лита вложит в нее свою. Она так и сделала, чувствуя, как приятное тепло разливается по всему телу.

— Она сказала страшные вещи, — безо всякого вступления прошептала Лита. В этот момент зашла Лариса с подносом. Выставила на стол кофе, тарелку с бутербродами и салфетками. Лита потихоньку освободила руку. — Спасибо, Лариса, можешь быть свободна. Мы с Сашей закроем офис.

— До свидания, — сказала Лариса.

— Всего доброго, — приподнялся Мартов.

— Итак, давай перекусим. Обычно, когда я нервничаю, то не могу проглотить и кусочка. Но я хочу заставить себя забыть о Тарасовой и буду есть! — Лита взяла с тарелки бутерброд с сыром и откусила. Она сделала это с вызовом, чем вызвала улыбку у Ивана. Он вовремя спохватился и тоже принялся за бутерброд с ветчиной. Аромат кофе придал кабинету какое-то сходство с домашней обстановкой. Здесь и вправду было очень уютно.

— Я не стану допытываться, что она говорила, — сказал Мартов, отпивая кофе. — Мне тоже мимоходом досталось. Но я научился пропускать мимо колкости людей, мнением которых я пренебрегаю. Отец всегда учил меня слушать свой внутренний голос.

— Что же он говорит сейчас? — поинтересовалась Лита.

— Он шепчет, что завтра я улетаю.

Мартова перестала жевать и, с трудом проглотив кусочек сыра, положила остатки бутерброда на свое блюдце. Она еще вчера знала, что во вторник Иван сядет на самолет и умчится в свою Америку, но только сейчас прочувствовала, что не может этого представить.

Как все переплелось: визит Тарасовой, приход Ивана. В один клубок наматывается то, что, казалось, не имеет отношения одно к другому. Она только что рыдала от обиды, боли за свое чувство к Георгию. Существовал только он и его тайны, которые по-своему преподнесла Тарасова. А прошло несколько минут, и Лита теперь готова кричать от бессилия, что не сможет остановить Ивана. Как это уживается в ней? Что за ерунда? Лита посмотрела на Ивана: тот крутил в руках пачку сигарет.

— Кури, пожалуйста, — пододвигая ему пепельницу, сказала Мартова. Она следила за тем, как он не спеша достает сигарету, щелкает зажигалкой и глубоко затягивается. Он так красиво делал это.

— Я приехал пригласить тебя на прощальный ужин.

— Где он должен состояться?

— Выбор за тобой.

Лита задумалась. Ей не хотелось сидеть в роскошном ресторане в окружении разукрашенных, расфуфыренных женщин и подвыпивших мужчин.

— Ты с машиной? — вдруг спросила она.

— Нет.

— Замечательно, тогда поедем на моей. Поехали к моим родителям. У них всегда в морозилке несколько десятков пельменей, а мы что-нибудь добавим к этому. Идет?

— Они правильно нас поймут?

— А что они должны понять? — вопросом на вопрос ответила Лита. — Дочка приехала проведать родителей и познакомила их со своим близким родственником. Мой дом открыт для тебя, неужели это не очевидно? Я не буду настаивать, но, думаю, ты не пожалеешь. У меня современные, очень компанейские предки, как это говорят теперь.

— Я готов, — коротко ответил Мартов.

— Замечательно. Сейчас я позвоню Елене Васильевне, предупрежу, что задержусь.

Выйдя из кабинета, Лита подошла к поднявшемуся ей навстречу Саше.

— Сашенька, закрой офис, все проверь и на сегодня ты свободен.

— Понял. До завтра. — Саша пожал руку Мартову и посмотрел вслед спускающейся по ступенькам паре. Никого рядом не было, но он добавил, ни к кому не обращаясь: — Неужели я вижу то, что чувствую? Они подходят друг другу, однозначно…

Кира Сергеевна уже в который раз журила дочку, что та не предупредила о приезде, хотя в их холодильнике всегда были дежурные пельмени и апельсиновый сок для Литы и Жорки. Как любая хозяйка, Богданова хотела встретить гостей хлебосольно.

— Ты — мастер на сюрпризы, дочка, — улыбалась Кира Сергеевна, вдыхая нежный аромат оранжевых роз, подаренных Иваном. — Вся в отца. Это с годами не проходит и, оказывается, передается по наследству.

— В этом и весь смысл, — смеялась Лита. Она познакомила Ивана с родителями, и теперь по традиции, пока женщины колдовали на кухне, мужчины сели за шахматную доску. Владимир Петрович не мог отказать себе в удовольствии сыграть разок с новым партнером.

— Он совсем другой и в то же время похож на Георгия, — сказала Кира Сергеевна, оставшись с Литой наедине. — Видно, что очень воспитанный, умный. Говорит так приятно, заслушаешься.

— Вот я и слушаю, — задумчиво сказала Лита, нарезая огурцы в салат.

— Двусмысленностей не люблю, выкладывай, — помешивая кипящие пельмени, заметила Кира Сергеевна. — Ты не зря привела его к нам.

— Хотела тебе показать, чтоб не по телефону.

— Мне понравился. Мужчина видный. Дальше что?

— А то, что он и мне понравился, — тихо сказала Лита, ожидая, что мама сейчас ахнет, всплеснет руками и потеряет дар речи от неожиданности.

— Я это уже поняла. У тебя глаза стали другие. И ты бы не привела его к нам просто так.

Лита подошла к окну, выглянула. Вид из окна уже перестал быть привычным. Она вспомнила, как два года назад провела в родительском доме самые тяжелые первые дни после смерти Георгия. Двенадцать дней существования словно в параллельном мире, где не было ни этой улицы, ни смеха детей, а только боль, саднящая, лишающая веры в будущее. Казалось, оно не наступит. Оно попросту не нужно, ведь исчез сам смысл жизни.

Сейчас все вспоминалось с меньшей остротой. Хотя боль не утихает. Она приобретает иные формы, напоминает о себе неожиданно и властно. Лита оглянулась на маму. Та привычно готовилась к приему гостей. В ее движениях отточенный годами ритм, ничего лишнего.

— Мама.