Туарег. Серебряный мираж (СИ) - Кальби Иман - Страница 1

Касабланка, Марокко

– Уважаемые студенты, у нас осталось не так много времени. Не хотелось бы задерживать нашего многоуважаемого лектора. Лекция и так продлилась уже на час дольше обозначенного времени. Вижу лес ваших рук, но все вопросы, очевидно, задать мы уже не успеем. Так что давайте, последние два –  и отпустим почетную гостью,–  твердым голосом обратилась к аудитории модератор, крепко сжимая в руках слегка фонивший микрофон.

Иштар понимающе улыбнулась залу, кивнув студентам, что все нормально, и она готова стоять здесь перед ними столько, сколько потребуется. К ажиотажу вокруг себя она привыкла. Красавица королевских кровей, дочь одного из правителей Объединенных Арабских Эмиратов, при этом платиновая блондинка… Этот уникальный цвет волос, как и точеную фигуру, она унаследовала от матери, русской девушки, некогда встретившейся на пути жесткого и мужественного, а в то время еще и до невозможности опасного Нуреддина ибн Шерифа Макдиси, впоследствии ставшего правителем созданного в результате политической сделки с Йеменом нового эмирата Химьярита[1]. Зато свою смуглую кожу, словно подсвеченную изнутри бронзовато– серебряным сиянием, и высокий рост она забрала от отца… Ее глаза–  необычного, светло– песчаного цвета–  были удивительной, экзотичной деталью, придававшей лицу еще больше загадочности и даже некой инопланетности. Сама Иштар говорила, что это древний джинн вдохнул в нее при рождении душу пустыни… Те, кто знал характер и пристрастия девушки, не смели с этим поспорить.

Пустыня влекла юную принцессу с раннего детства. Конечно, сказывался зов крови, проведенные в динамично развивающемся, но все же довольно традиционном Химьярите детские годы. Но все– таки в их семье особая связь с пустыней была именно у нее. Братья и сестры Иштар, тоже безмерно почитающие свои корни, способные, подобно предкам, уходить на верблюдах навстречу золотистым дюнам и вести по сути первобытный образ жизни, словно они не пресыщенные роскошью шейхи, окруженные всеми благами цивилизации, а суровые и выносливые аскеты– бедуины, все же не испытывали этой дикой тяги к песчаному морю, а просто отдавали дань традициям…

Иштар обожала не только свою родную, Аравийскую пустыню, в пески которой уходили раскидистые корни рода ее отца… Еще больше ее завораживала Сахара… Царица пустынь, подобно золотой короне, венчающая голову Африканского континента, легендарного арабского «Магриба»–  волшебного края золотого заката[2]… Самая большая, самая беспощадная и щедрая одновременно…

Поэтому когда пять лет назад девушка, только окончившая элитный английский колледж Бадминтон на отлично и поставленная перед жизненным выбором своей профессии, за семейным ужином твердо озвучила, что хотела бы посвятить себя научной деятельности, связанной с изучением феномена пустынь, ее флоры и фауны, никто даже не удивился и уж тем более не посмел хихикнуть или посмотреть в ее сторону скептически. Только не в их семье. Мать Иштар, Валерия, познакомилась с ее отцом, являясь членом экологической экспедиции, занимавшейся защитой синих китов в пределах маршрутов их естественной миграции. Став законной и единственной супругой шейха нового эмирата, Валерия продолжила свое дело. Более того, муж сам подарил своей королеве природоохранный центр, равного которому по значимости и оснащению не было во всем регионе. Поэтому даже вечно подтрунивающий над младшей сестрой Адам посмотрел на Иштар с уважением и пониманием. Кто– то в их семье должен был продолжить уважаемое дело матери. В свое время Валерия выбрала синее море. Что ж, Иштар предпочла море песчаное.

Отец выслушал решение дочери и молча кивнул. В отношении детей он был безотказным, но сдержанным… Старался проявлять нежность только в присутствии «своих людей»–  членов семьи. Даже если рядом была прислуга, его лицо становилось непроницаемым, хоть горячие глаза и продолжали источать жар безграничного обожания и преданности их домашнему очагу и его обитателям.

Так Иштар начала осваивать удивительную, захватывающую профессию, дарящую ей столько нового… Она чувствовала себя то отважной Гертрудой Белл[3], то смелым Лоуренсом Аравийским[4], то даже Ларой Крофт[5]… Казалось, древний, малоизученный мир открывает перед ней свои непостижимые тайны, иногда она наивно уверялась в том, что уже так хорошо узнала секреты древних песков, что они ей теперь по колено, но… стоило только в очередной раз оказаться лицом к лицу перед бесконечностью извилистых хребтов дюн, все прочие эмоции отступали, оставляя место лишь одной–  преклонению, восторгу и смирению… Ибо загадочная сущность пустыни не позволяла испытывать что– то другое всякому, кто осмеливался вступить на ее песчаный ковер… А если глупец по наивности и пытался восставать против этой затаившейся в многотысячелетнем грозном молчании стихии, то встречал самый решительный, безжалостный прием…

В свои двадцать три с небольшим Иштар достигла высот, немыслимых для научного сообщества. Завистники поговаривали, что за ее успехом стоит происхождение, деньги семьи и красивая, экзотическая внешность, но девушку мало интересовали кривотолки за спиной. Она давно привыкла к ним и воспринимала их как часть своей жизни… Сама она знала ответ на этот вопрос–  постигать смысл пустыни она начала давно, еще в детстве, поэтому образование служило лишь инструментом, который обликал в форму то, что миражом еще тогда витало и клубилось в ее голове… «Выбери себе работу по душе–  и тебе не придется работать»,–  нетленные слова великого Конфуция, которого так любил ее дед, прославленный правитель Дубая Шериф Макдиси, основатель современного, процветающего государства, с детства отпечатались в ее разуме несмываемой татуировкой. Так и получилось. Иштар лавировала по изменчивым хребтам желтых песков, погружаясь в мир удивительных знаний и ярких открытий, росла профессионально, созидала–  и наслаждалась… Британский и эмиратский физический географ, сверхштатный член Колледжа Св.Анны в Оксфорде, уникальный специалист по опустыниванию, песчаным бурям и редким подвидам флоры и фауны пустынь, она ездила по миру с лекциями и семинарами, издавала монографии и статьи. Слава Иштар была узкопрофильной. Ее знали в научных кругах, прежде всего, как специалиста, а не как принцессу. Мир науки был исключительно ее собственным пространством, созданным и завоеванным ею как личностью, а не как дочерью одного из самых влиятельных людей в регионе.

Иштар все еще была не замужем, что в глубине души ее, конечно же, радовало… Брак неизбежно внес бы существенные коррективы в ее жизнь, а ее пока все устраивало. Отец не настаивал на выборе достойного спутника для дочери, но все же тактично прорабатывал возможные выгодные партии. Она спокойно и терпеливо относилась к этому, потому что так была воспитана… Потому что всецело доверяла воле мудрых родителей, понимала, что они помогут сделать лучший выбор, прислушиваясь к ее мнению и симпатиям, но все же в рамках традиций, обычаев и положения своей семьи, которым она по– человечески, без снобизма и заносчивости, гордилась, отдавая дань уважения предкам, сумевшим так многого добиться и так многое дать своей родине. Иштар относилась к своему будущему династическому браку как к ответственности, которую на нее налагает происхождение. И пусть ее характер часто напоминал бурю в пустыне, а душа внутри молила об анархии и свободе, она с лихвой выплескивала эти эмоции в своих опасных увлечениях и интересной, захватывающей работе.

– Итак, последний вопрос, из зала,–  громко проскандировал модератор,–  пожалуйста, девушка в первом ряду. Вы давно тянете руку.

«Госпожа Иштар, скажите пожалуйста, видели ли Вы когда– нибудь миражи в пустыне? Вы научный человек, но не было ли у Вас ощущения, что такое странное, сюрреалистичное явление–  это все– таки потусторонняя сила, не подвластная нашему пониманию»?

Девушка улыбнулась своей идеальной улыбкой, понимающе кивнула.

– Пустыня–  слишком сложный, загадочный и таинственный организм, чтобы пытаться объяснить его лишь законами физики и географии… Как и все в нашем мире, она пропитана своей энергетикой, столь сильной и древней, что едва ли человеческий разум может это постигнуть. Мы можем знакомиться с этим миром, можем пытаться стать его частью, подружиться со стихией, попроситься в ее сподвижники и союзники, но никогда не сможем постичь всех ее тайн… Наука не стоит на месте, туманы, застилающие Сахару, рассеиваются, завесы, скрывающие действительность, снимаются… И мы, современные ученые, уже отнюдь не так слепы и безоружны, как наши предшественники–  Калье, Ленг, Барт, Дювери[6],–  но стоит только хотя бы раз в жизни увидеть на танцующей линии горизонта, отделяющей голубое бескрайнее небо от вечных песков, мираж, все твои знания уступают место первобытным страху и восторгу. Вмиг появляется лишь одна истина–  все мы–  лишь творения Аллаха, весь наш путь–  линия хребта дюны, прочерченная перстом Всевышнего, тот самый «мактуб», а пустыня–  это вселенная, откуда все появляется и куда все уходит… Это начало и конец. Это пустота и наполненность. Это мы все… Вы, я… Это истина нашего бытия… Я горда выйти корнями из пустыни. Туда я и вернусь… Прах к праху… Частица к частице…Вот что для меня есть пустыня, а отнюдь не предмет научного изучения…