Дикарь (СИ) - Мануйлов Дмитрий - Страница 51

Николай Андреевич убрал руки за спину и с видом Наполеона принялся мерить помещение шагами, о чем-то размышляя. Филипп не мешал ему: практика показывала, что иногда лучше помолчать.

— Я всегда знал, что ты нечист на руку, — судя по всему, начальник опытом Кратова не обладал, — Но в этот раз ты превзошёл сам себя! Как только мы найдём доказательства, — а мы сделаем это, уж поверь! — Тебя приговорят к смертной казни!

Это было правдой. Убийство преступников практиковалось в государстве очень редко, лишь в тех случаях, когда нарушение закона было особо тяжёлым. Предательство входило в этот список.

— Но у тебя — пока ещё! — есть шанс спастись, — продолжал распаляться Николай Андреевич. Он ускорился, видимо, желая вызвать у Филиппа головокружение. Напрасная надежда: Кратов на него даже не смотрел. — Ты должен сознаться!

«Ага. Вот мы и подошли к главному».

В отличие от конечностей и шеи, брови Филиппу в движении никто не ограничил, и он с удовольствием позволил им приподняться вверх.

— Сознаться в чём? — изобразил он искреннее непонимание.

— В предательстве и убийстве напарника, идиот! — Николай Андреевич не выдержал и взорвался. Одним из главных качеств хорошего руководителя было держать себя в руках при любых обстоятельствах. Но так уж вышло, что хорошим руководителем начальник разведки никогда не являлся.

Филипп прикрыл глаза, словно задремав. Отвечать на истерические выкрики начальника было ниже его достоинства.

— Если ты подпишешь признание, — чуть успокоившись, принялся увещевать Николай Андреевич, — Мы сможем смягчить твоё наказание. Возможно даже, что срок, который ты получишь, будет не пожизненным!

«Радужная перспектива. Насквозь лживая — но радужная».

— Достаточно во всем сознаться, и ты всего лишь получишь срок.

«А ты — премию».

— И тебе лучше поторопиться, — голос Николая Андреевича звучал угрожающе. — Если ты не подпишешь признание до того, как мы найдём доказательства твоей вины, на помилование можешь не рассчитывать. Подумай об этом хорошенько. И прими правильное решение. Ты ведь умный человек, Филипп.

«Вот уж враки. Ты всегда считал меня полным дураком. Впрочем, как и я тебя».

На этот раз брови Кратова поползли вверх против его воли. Николай Андреевич, сочтя это своей маленькой победой, принялся «додавливать»:

— Тебе даже не придётся думать. Мы сами подготовим текст признания. Просто подпишешь и всё. Идеальный вариант.

Этого Филипп уже не выдержал. Он расхохотался, глядя прямо в лицо стремительно багровеющему начальнику. Кратов, конечно, знал, что Николай Андреевич о нём не слишком высокого мнения, но и предположить не мог, что всё настолько плохо. Похоже, босс считал его полнейшим идиотом.

«Ну, сохранить серьёзность не получилось. Так какая теперь, к чёрту, разница?»

— Николай Андреевич, — отсмеявшись, позвал Филипп. Начальник, чей цвет лица оттенком мог посоперничать с перезревшей свёклой, вперил взгляд маленьких злобных глазок в скованного элементаля.

— Я не виноват и не буду ничего подписывать. Идите в жопу.

— Ты… Ты… — от наглости подчинённого Николай Андреевич надолго потерял дар речи. Когда ему наконец удалось прочистить горло, он с ненавистью прошептал:

— Жаль, здесь две камеры, и я не могу тебя пытать. Ты бы мигом всё рассказал, можешь мне поверить. Ну ничего, — в голосе начальника возникли сальные нотки. — Мы всегда можем устроить обыск в твоей квартире. В целях следствия, естественно. Я завтра же направлю запрос начальству, думаю, оно без проблем выдаст ордер. Это может быть важным для следствия! — Николай Андреевич приблизился к Филиппу настолько, что Кратов, не будь он скован, смог бы вырвать ему спрятанный в складках кожи кадык.

— Ну а то, что ты живёшь не один… Она ведь наверняка в курсе твоих делишек. Так что… Кто знает. Всякое может случиться.

По-дружески похлопав Филиппа по плечу, Николай Андреевич развернулся на каблуках и стремительным шагом покинул комнату. Элементаль медленно выдохнул: последние слова начальника разбудили в нём нечеловеческую холодную ярость.

Кратов закрыл глаза, стараясь взять эмоции под контроль. Некоторые вещи у него дома на самом деле не стоило показывать СЗГ, однако в одном своём предположении Николай Андреевич всё же заблуждался.

Филипп давно жил один.

— Как ты себя чувствуешь? — знакомый голос зазвучал до того, как дверь за его обладателем закрылась.

«Совсем не так плохо, как когда меня навещал предыдущий посетитель».

Что и говорить, Глазунов всегда нравился Филиппу. Таким, как он, больше всего подходит слово «образцовый». Умный. Старательный. Неукоснительно исполняющий приказы. Во всем выкладывающийся на полную — будь то сложная задача, которую нельзя доверить никому другому, или обычная тренировка. Внимательный командир, пользующийся заслуженным уважением подчинённых. Человек, не допускающий ошибок. Сам Фил никогда таким не был. Но гордился, что в своё время помог Мише.

— Лучше, чем до аварии, — усмехнулся Филипп, цитируя фразу из старого анекдота.

Миша не улыбнулся в ответ. При ближайшем рассмотрении нынешний командир отдела элементалей выглядел предельно уставшим. Глазунов держался молодцом — он всегда так делал, — но Филипп видел, что под серьёзными глазами Миши залегли тёмные круги, едва заметные прежде морщины у рта углубились, а щёки будто ввалились внутрь. Страшно представить, сколько он уже не спал.

— Я бы даже сказал, лучше, чем ты, — не удержался от комментария Фил. — Не пробовал отдохнуть? Говорят, помогает!

— Не пробовал, — Глазунов ответил так тихо, что приходилось прислушиваться, чтобы разобрать слова, — И вряд ли смогу себе это позволить, если в ближайшее время не разберусь с одним важным вопросом. Поможешь мне?

— Валяй, — благодушно предложил Фил.

— Расскажи мне, как погиб Ярослав. С самого начала.

Кратов вздохнул. Он уже рассказывал это, когда вернулся с того злополучного задания, после которого всё пошло наперекосяк. Или это случилось намного раньше? Впрочем, какая разница. Филипп прочистил горло. Разговор обещал быть долгим.

— Мы с Раевским выслеживали Скрипача. У них тогда в самом разгаре был конфликт с бандой Карло, доросший до открытых столкновений. После одного из таких случаев Скрипач был серьёзно ранен, и мы сели ему на хвост. Задача была проста: найти место, где Скрипач собирается схорониться на время лечения, и изучить его, — Филипп ненадолго умолк, делая вид, что вспоминает подробности. На самом деле в этом не было никакой нужды — он помнил всё так ясно, будто это произошло вчера.

— Машина, в которую он сел, довезла его до небольшой церквушки на окраине города. Древнее строение с потрескавшейся кладкой было окружено редкими, но толстыми деревьями, поэтому нам с Ярославом удалось подобраться достаточно близко и занять выгодную наблюдательную позицию. Мы увидели, как из автомобиля выбрался Скрипач: он шатался от потери крови и с трудом мог идти самостоятельно. Но тут из церкви вышел человек, который ему помог.

— Один человек? — впервые за время рассказа прервал его Глазунов.

— Да, — Филипп с трудом сглотнул комок вязкой слюны, — Он был один.

Убедившись, что больше у Миши вопросов нет, Кратов продолжил:

— С помощью этого человека Скрипач добрался до дверей церкви и скрылся внутри строения. Перед нами стоял выбор: вызвать группу захвата и продолжить наблюдение, или зайти в здание и попробовать взять обоих преступников самостоятельно. Ярослав предложил напасть, — Фил вздохнул. Бывший напарник был мёртв, поэтому сейчас Кратов мог говорить всё, что угодно, — проверить его слова было невозможно. Но он не врал: Ярослав действительно сам предложил атаковать Скрипача, пока он слаб. Всего два человека из банды, один из которых с трудом мог передвигаться, вряд ли могли соперничать с двумя подготовленными элементалями из СЗГ. Так им, по крайней мере, казалось в тот момент.

— Я согласился. Мы ещё полчаса следили за зданием, но никто не входил и не выходил. Церковь казалась безжизненной. Тогда мы решили напасть. Дверь была не заперта, и мы вошли в здание, тут же бросившись в разные стороны, чтобы нас сложнее было атаковать. Но никаких атак не последовало.