Могильщики талантов (СИ) - Гаврюченков Юрий Фёдорович - Страница 47

Переполняясь чувством ответственности, до исхода дня он вытужил заготовку и решил никому не показывать.

— Освоил? — как бы невзначай спросил Григорий по дороге к метро.

— Ещё не полностью, — промямлил Астролягов.

Он прочёл «Девушку из Гатчины», но не был готов высказать весь набор замечаний по тексту. Для разговора с Григорием он хотел набраться храбрости.

— Немного осталось. За выходные дочитаю и в понедельник по впечатлению от полного текста выскажу обоснованное мнение.

— Подождём до понедельника.

Даже безобидная фраза, произнесенная нейтральным тоном, показалась Алексею угрозой.

Они сошлись, не сговариваясь, не предупреждая друг друга, но думая об одном и том же и потому действуя одинаково.

В понедельник, когда заспанный завхоз отпирал двери на этажи, Алексей и Григорий были тут как тут. Поздоровались, вошли и стали снимать мокрую верхнюю одежду. Вешалка в углу привычно ждала опостылевших работничков, принуждённо торча кверху крючьями.

«Как в школе перед дракой», — с тоской подумал Алексей.

— Ну, как? — сделал пробный выпад Григорий.

— Прочёл, — обозначил защиту Алексей.

— Что скажешь?

— М-м… — забуксовал Астролягов, но промедление в стычке было смерти подобно, и он спохватился: — Вполне хорошая была задумка. Очень сочные описания улиц, превосходно выдержан стиль. Ты умеешь делать нуар.

— Я старался.

— Но вот всё остальное, — Алексей на этот раз не запнулся, а нарочно выдержал паузу для придания удару весомости. — Это точно детектив?

— Что не так?

— Интрига провалена. Убийца вычисляется к середине романа, я угадал, во всяком случае, а в третьей части о нём прямо говорят и дальше только ловят.

— Это криминальный роман, — пожал плечами Григорий. — Нормально для нуара. В нём главное драма и экшн, а детективная замутка — по желанию автора. Её вообще может не быть, как в «Высокой Сьерре», «Дороге воров» или «Воровской дороге».

— Это всё фильмы, — Алексей ушёл от контратаки. — Ты ещё «Касабланку» вспомни.

— «Касабланка» тоже нуар, — рассудительно заметил Григорий. — В нём главное — настроение и характеры.

— Вот насчёт характеров, — Алексей воспользовался открывшейся брешью и перешёл в наступление. — У тебя их нет. Ходульные персонажи ковыляют по действию, оттого многие сюжетные ходы выглядят притянутыми за уши. У персонажей нет убедительно прописанных мотивов поступить именно так и никак иначе. Они как будто бредут, спотыкаясь во тьме. Одна только девушка из Гатчины удалась на славу.

— Она же фем-фаталь, — обрадовался Григорий. — Ключевой элемент нуара.

— Но всё остальное ни в колхоз, ни в Красную Армию. Из-за них сюжет разваливается. Ты склеиваешь куски сплошными натяжками, от этого не отпускает чувство фальши.

Григорию надоело выслушивать критику.

Алексей набрался храбрости и сказал:

— Текст решительно никуда не годится.

На суровом лице редактора с пятнадцатилетним стажем зазмеилась улыбка.

— Текст не может никуда не годиться, — нравоучительным тоном сказал он. — В мусорную корзину он, наверняка, подойдёт, а если не туда, то хотя бы в дружественную серию.

Алексей сдался.

— Там всё плохо, — упавшим голосом сказал он. — Читатели заплюют.

Сам того не ведая, он нажал на спусковой крючок. Слово «читатель» подействовало на редактора, как триггер на блоггера, подпущенный в сетевом споре матёрым троллем. Григорий выпрямился, расправил плечи, из ноздрей его повалил пар. Он стал как истукан — лицо гранит и медь, глаз-алмаз, зубы из стали.

— Мы в этом деле давно и у читателей милости не просим, — чеканные слова выпали на стол, как из-под пресса.

— Напечатаем, — суетливо закивал Алексей.

На лестнице зашелестели шаги. В контору стекались издательские клерки, чтобы возобновить позорный и мучительный процесс овеществления отечественной культуры.

— Наши косяки мы правим сами, чтобы внештатные литредакторы думали, что мы не косячим, — сказал Игорь, когда Астролягов пожаловался на качество «Девушки из Гатчины» и предложил отдать на переписывание Сахарову. — Правь. До тебя Григория правил редактор детективной серии. Не будем ломать традицию и выносить сор из избы.

Астролягов включил «Девушку из Гатчины» в план наряду с другими рукописями своего потока. Григорий не возражал и не настаивал на привилегии въехать в печать вне очереди. Рутина затягивала, накапливалась, и Алексей разгребал, погружаясь в тихое ремесло по самые уши. Самотёк, авторы, договоры, тексты, эскизы — декабрь проходил в пастельных тонах, сумасшедшие унялись с исходом осени и погрузились в зимнюю спячку.

Обложку для «Много чести» татуированный дизайнер Егор сделал под присмотром Игоря и Алексея, потом её показали Матвееву и Черкезишвили. После их одобрения макет отправили в типографию.

Подкрался Новый Год. 2015-й истёк так же незаметно, как вытекает в пустыне вода из треснутой фляги. Сотрудники ещё работали, по-прежнему считали, что им отпущено время, но потом оказалось, что никакого года-то и нет, а дел в конце тупика накопилось столько, что за пару дней точно не переделать. И дела бросили.

Для корпоративного праздника Нуцалханов подыскал заведение достаточно большое, чтобы вместить всех сотрудников издательства «Напалм», и не ангажированное другой крупной фирмой. Байкерский клуб «Мотор» занимал весь подвал доходного дома Титовой на углу Садовой улицы и Лермонтовского проспекта. В понедельник 28 декабря закончили день пораньше и ринулись, кто на чём. Безлошадные редакторы шли на своих двоих. Дорога заняла минут двадцать и пролегала через каналы и мосты по свежему снежку. Подсвеченный неоновой рекламой город словно ждал кутежа, настроение было праздничным, да и место оказалось приятное, неподалёку от Покровского сквера.

— Меня тут грабили пару раз, — поделился опытом Дима, — когда я пьяным на трамвайное кольцо заезжал. Зубы выбили, сволочи.

— А теперь получку отберут, — напророчил Григорий, перед корпоративом выдали тринадцатую зарплату.

Дима схватился за сердце, будто машинально потрогал внутренний карман.

— Чёрта с два, — прошипел он. — В этот раз я пить не буду!

— Настоящий фантаст, — сказал Ринат Литвинов.

Под чёрной вывеской «MOTOR» они углубились в недра заведения сначала снаружи вдоль стены по бетонной лестнице, потом отворили дверь, завернули направо и сошли по древним гранитным ступеням, напоминающим о каторжном труде крепостных в ингерманландской каменоломне. В заведении оказалось уютно, светло и шумно. Играла лёгкая американская эстрада. Слева от входа располагался закуток с вешалками, от него тянулась длинная барная стойка. Там за дринком виски сидел Матвеев, благодушно пасущий визитёров — все ли рады, кто прогулял и прочее. Бар был украшен, как положено у байкеров — цепями, запчастями, лейблами и черепами, в рамках карго-культа напечатанными на картонке. По правую руку простирался зал с подиумом для караоке, танцполом и столиками, а за ними через широкий портал можно было пройти в зал ничуть не меньший, но без эстрады. Передний зал был полон. Пока редакторы шли, успешные сотрудники бухгалтерии и административно-хозяйственной части ехали. Добрались раньше и плотно обсидели увеселительную площадку как девочки-отличницы устраиваются за первые парты, поближе к учительскому вниманию. Сотрудники-хорошисты из числа корректоров и верстальщиков засели посерёдке, у стены второго зала. Там по левую руку было что-то вроде алькова с проходом вдалеке, где расположился художественный отдел. Задний зал от портала и дальше занимали работники склада, как положено троечникам жизни. Детективщики и фантасты сели на «камчатке».

Сдвинули столы под хмурыми взглядами грузчиков и брезгливыми — тёток из отдела сбыта. Незнакомые разглядывали незнакомцев и были чужакам не рады. Тётки зырили на тех, кто поставляет им дрянной товар, а редакторы поливали холодным презрением нерадивых продавцов, не умеющих втюхать лохам любовно выстраданные шедевры. Обе службы друг друга презирали много лет и не разговаривали.