Изнанка Истины (СИ) - Алёхина Евгения - Страница 20

На меня не обращали внимания. Люди, словно изваяния, широким полукольцом застыли в доброй дюжине шагов от небольшого бревенчатого строения, бывшего, видимо, той самой баней…  В гробовой тишине ударами набата разносились над толпой слова, что произносил негромкий, хриплый женский голос:

— … ничего вам доказывать…  — услышал я. — Вы всё равно глухи и слепы! Не видите ничего дальше собственного носа, и не желаете видеть…

Я, отчаянно работая локтями, прорывался на край людского моря, изо всех сил стараясь забирать левее…  Наконец, усилия мои были вознаграждены. Теперь лишь широкие спины двоих мужиков пониже меня, оставаясь единственной преградой между мной и происходящим, давали мне возможность всё чётко видеть и при этом не быть замеченным самому.

… Ведьма оказалась худощавой женщиной среднего роста — похоже, совсем молодой, хотя возраст определить было сложно. Лицо — бледное, без кровинки, перепачкано грязью и сажей. Верхняя часть головы плотно перемотана тряпками, сквозь которые на правом виске уже успело проступить бурое пятно засохшей крови…  Черты казались каменными, и только глаза — огромные, зелёные, про такие говорят «на пол-лица» — яростно сверкали из-под повязок, делая колдунью чем-то похожей на дикую лесную кошку.

— Мне не нужен этот жирный боров! Не нужна его поганая шкура!…  Пусть и дальше продолжает потчевать ваши уши своими байками, в то время как настоящая беда продолжает ходить по лесу бок о бок с вами, убивая ваших соплеменников…

Прямо перед колдуньей, спиною к ней, застыл в необычной, кренящейся назад позе грузный лысоватый человек. Серебристое, парадное, одеяние Светлого Жреца невпопад переливалось на свету сгустком победоносного пламени — словно издеваясь над своим владельцем. Глаза толстяка, казалось, сейчас вылезут из орбит — левой рукой женщина удерживала его за шею, а кончик длинного стилета, который она крепко, но как-то странно, неуклюже сжимала в правой, упирался ему под подбородок. Жрец судорожно хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная из воды, и то и дело порывался дёрнуться в сторону, но лишь едва слышно завывал от страха — похоже, хватка у колдуньи была стальной…

— Это ваши жизни и ваше право…  Хотите — и дальше следуйте за своим пастухом, словно стадо глупых баранов, и умирайте! А хотите — попробуйте сами отыскать правду — откуда действительно взялся монстр…  Повезёт — останетесь в живых…  Но МОЯ жизнь вам не принадлежит, и отдавать её я не собираюсь!!!

Последнюю фразу ведьма буквально прорычала…  И — случайно ли, специально — усилила нажим на стилет. Жрец — судя по всему, Брат Витин, — отчётливо захрипел. Медлить было нельзя…

Я плотнее запахнул плащ — чтобы алая подкладка никоим образом не привлекла случайного взгляда — и, оттеснив назад одного парня из своего «прикрытия», встал в первую шеренгу. Между мною и колдуньей с её жертвой теперь оставалась только та самая дюжина шагов, что отделяла её от толпы. Я преодолел бы их за пару мгновений…  и стилет за это время наверняка бы успел пронзить податливую, как масло, плоть. Нет…  Нужен был другой выход.

И я его нашёл.

— … Мы уходим! — с нажимом произнесла ведьма, совладав на этот раз с собой. — Он и я. Мне нет нужды убивать его!…  Если вы будете благоразумны и не станете идти за нами — а я пойму это, не сомневайтесь! — я отпущу его на опушке леса. Целого и невредимого!…  Но если кто-нибудь из вас решит попытаться преследовать меня — он умрёт!

Да уж, колдунью никак нельзя было упрекнуть в многословии. Но несколько так нужных мгновений она мне всё же подарила…

Хотя ведьма и пыталась удержать в поле зрения всю толпу, людей было слишком много. Её внимание в основном было приковано к тем, кто находился перед ней, и влево от себя — в мою сторону — она практически не смотрела.

Стараясь действовать как можно менее заметно, я, даже не делая попытки поднять рук, выставил перед собой сомкнутые кулаки. Два агмарилловых кольца на средних пальцах, надетые поверх перчаток, повинуясь моему приказу, слабо засветились алым…

— Клянусь…

Ведьма запнулась на полуслове. Взгляд её лихорадочно забегал, заметался по толпе.

Почувствовала! Практически сразу же…  Но ещё не поняла, что и где.

Сильна, поганка! — невольно восхитился я, внутренне группируясь. Счёт пошёл на мгновения…

Панику в глазах ведьмы стремительно сменяло бешенство. Она рывком притянула несчастного Жреца ещё ближе к себе и развернулась в мою сторону…

… Первой занялась немаленькая куча дров и сушняка, наваленная перед баней радетелями самосуда в паре шагов правее того места, где стояли колдунья и её жертва…  Из самой середины несостоявшегося кострища потянулся лёгонький дымок, стремительно разрастаясь на сухой древесине, к тому же ещё и щедро политой маслом…  За мгновение до того, как наши взгляды встретились, я усилил нажим — и костёр полыхнул. Вверх с оглушительным треском полетели языки пламени вперемешку со снопом искр. Добрая половина толпы с перепуганными воплями шарахнулась назад…  Ведьма, повернув голову, также отшатнулась, инстинктивно потянув жертву на себя чуть сильнее, чем следовало…  Сапоги Жреца бестолково заелозили по снегу, но наст у него под ногами больше не был рыхлым — мне стоило немалых усилий лишь слегка подтопить его верхний слой так, чтобы он заскользил, но при этом не обратился в кашу…

К счастью, у меня получилось. Брат Витин, не в силах удержать равновесие, словно срубленное под корень дерево завалился назад, всем своим немалым весом обрушившись на захватчицу.

Как я и думал, сил устоять на ногах ведьме не хватило. Оба — и колдунья, и Жрец — грузно рухнули в снег…  В воздухе мелькнула рука, сжимающая нож — её дёрнуло вперёд, и тучная шея Светлого на миг оказалась свободна…

… Надо отдать ей должное — ведьма и тут ещё пыталась бороться. Падая, сгруппировалась, почти столкнула тело, придавившее её к земле, и нож таки удержала, не выпустила — дёрнула на себя…

Но и я не терял ни мгновения, рванувшись вперёд с такой силой, что затрещали суставы и сухожилия. Десять шагов я преодолел в три прыжка. А дальше…  Дальше — выбить из ладони стилет, оборвав смертоносное движение…

… За шиворот — прочь церемонии! — отшвырнуть на безопасное расстояние Брата Витина, бестолково барахтающегося в снегу…

… Перехватить левую руку колдуньи, взметнувшуюся в безумной попытке расцарапать мне лицо, впечатать ведьму в снег, пригвоздив к земле тонкие запястья…  Навалиться сверху, лишая малейшей возможности двигаться и колдовать…

Я успел.

И время для меня остановилось.

Рядом, где-то сбоку, Светлый Жрец, не получивший ни единой царапины, выл уже в полный голос, тщетно силясь подняться на трясущиеся, словно в лихорадке, ноги.

В дюжине шагов отсюда «оживала» толпа. Самые отчаянные опасливо подбирались поближе.

Костёр с весёлым треском пожирал дрова, грозя перекинуться на крышу бани.

А я лежал на снегу, ничего не видя перед собой, кроме пылающих ненавистью огромных зелёных глаз…  И повязок, сползших набок с виска и обнаживших левое ухо.

Если бы я понял это раньше…  видят Боги-Братья, я бы убил её!…

Проклятая колдунья была эльфийкой.

Она сопротивлялась, сколько могла. Яростно — но молча, без единого звука. Отчаянно…  и бессмысленно.

— Т-твою ж Тень! — рявкнул я, едва не пропустив удар головой в переносицу. Вовремя увернулся, лишь прядь моих волос хлестко стегнула её по щеке. — Уймись, поганое отродье!…  Или пожалеешь!

— Убей!…  — рванувшись всем телом вперёд, и снова — безуспешно, выпалила она мне в лицо.

Я сжал зубы:

— Не так быстро, ведьма!

Тогда она плюнула кровью, словно кобра — ядом, и на этот раз попала.

— Ах, ты!…

В мгновение ока я оказался на ногах. Рванул её на себя, безо всякой пощады заламывая за спину руки, и одним движением выдернул пропущенную в потайные петли вдоль края плаща агмарилловую цепь. Остроухая успела лишь коротко вскрикнуть, когда тонкие, но прочные путы надёжно стянули локти и запястья, а шею захлестнула удавка-петля…