Право на жизнь (СИ) - Ледова Анна - Страница 60

— Дин, прости, потом поколотишь, — лихорадочно прошептал Хельме непонятное.

Затем подхватил на руки, укладывая спиной на стол, прижался сверху всем телом и впился с силой в губы, лишая воздуха.

*(норвеж.) откройся

**(норвеж.) для меня нет закрытых дверей

Еще никак не успела среагировать на такое бесцеремонное обращение от друга, а над ухом уже раздался возмущенный незнакомый голос:

— О, боги… да что ж это творится!..

Анхельм, словно не слыша угрожающие нотки, медленно, с неохотой оторвался, продолжая шарить где-то в районе талии одной рукой и зарываться другой в мои волосы. Совершенно по-идиотски захлопал глазами, покрутил головой, оглядываясь, и наконец сфокусировал взгляд на источнике звука.

— О-оо… А где это мы? — еще с таким удивлением начал рассматривать обстановку, словно действительно не понял, как тут оказался.

— Это имперский архив! — пришел в себя шокированный смотритель. — Вы кто такие, как вы сюда пробрались?!..

— Архив? — продолжил глупо улыбаться Хельме. — Надо же… а действительно, книжонок тут хватает…

— Книжонок? — зазвенел оскорбленный голос. — Охрана!

— Стойте, стойте! О, господин хороший, разве можно осуждать эту всепоглощающую страсть, объявшую пламенем два одиноких сердца!

Хельме патетически заломил руки, наконец разжав тиски, и я тихонько сползла с раскрытых фолиантов, прикрывая горящие губы.

— Разве есть для нее преграды, когда души бьются в унисон?! — перешел на трагическое завывание друг. — Да, кляните нас, разлучайте, жестокие семьи! Запирайте под замками — нет такой стены, что не пробьет наша любовь! О, милая, я выкорчую весь твой Дикий Лес, но увезу тебя с собой!.. Единственной женой в моем вилайете будешь!

На хлещущего эмоциями Хельме ошарашенно смотрел невысокий полный дяденька лет сорока пяти в очках с толстыми линзами. Вряд ли когда в его архиве кипели такие страсти, да и его собственная жизнь на них, похоже, небогата.

— Самаконец? А дама ваша… это… что, унвартка? — наконец обратил он внимание мою характерную «дикую» прическу из кос и жгутов. А Хельме еще постарался, добавил экспрессии — полное гнездо на голове. Нахохлилась воинственно, посмотрела исподлобья. Смотритель опасливо отодвинулся.

— О, Вы нас понимаете, понимаете!.. Теперь сами видите — весь мир против нас!

— О, боги-многие… А это… люди же вроде с унвартами не могут… Ну, в смысле, могут, конечно… Но не скрещиваются… Тьфу ты, детей-то общих не бывает! — замялся от деликатной темы смотритель.

Правда? Я и не знала. Думала, просто людей избегают, а оно вот как. Полуорки-то есть, сама видела. Хельме от новой информации замешкался на секунду, но и ее обыграл в нашу сторону.

— Во-оот! — воскликнул он, падая на колени. — Даже немилосердная природа против! Но разве что боги смогут выжечь эти чувства! О, горе нам! Гонимые всюду и всеми!..

Смотритель уже вроде проникся сочувствием, даже носом, жалеючи, хлюпнул. Смотрел растерянно, явно такого не ожидал. Ах, Хельме, ну хорош актер! Но все же мужчина встряхнулся, вспомнил о своих обязанностях.

— Ну допустим… а сюда вы как проникли? Здесь же защита магическая! Не могли вы, не глядя, просто так в любую дверь ввалиться!

Из глубин помещения выполз Греттен, привлеченный шумом. Окинул взглядом своих изумрудных бусинок немую сцену, пока никем не замеченный, и пошел на выход — сами тут разбирайтесь, надоели. Я страшным тихим голосом сопроводила его уход какой-то тарабарщиной с вытянутой рукой, манс огрызнулся своим обычным «гхр-ретч» и преспокойно открыл двери на глазах изумленного смотрителя. Немного мистики для смотрителя сейчас будет в самый раз.

— Проводник. Он вести. Людей мало. Здесь. — отстраненно вытолкнула из себя объяснение. А что, Мекса бы так и сказала!

— О-оо, — затрепетал мужчина. — Ручной крыжт! Теперь понятно… Бедняжки, как же вас угораздило… Ну здесь-то да, никого и не бывает… Ладно уж, бегите. Нет, ну это надо же… южанин и нелюдь лесная…

Ффух, вроде пронесло.

— Господин Эстергом, что у вас здесь за шум и почему двери нараспашку?

А вот этот голос мне слишком знаком… Нет, нет! Пожалуйста, только не Вы, не сейчас! Уходите! Вроде только все обошлось… Потянула Анхельма за ближайший стеллаж, но уже заметила в дверях фигуру в белоснежном праздничном мундире, успела лишь спрятаться за спину друга.

— Эррано? — неприятно удивился арн Шентия. — Вы-то здесь за каким гроршем? Это государственный особо охраняемый архив…

— Ой, ваша светлость, тут такое дело, — встрял смотритель. — Вы уж не гневайтесь… молодые, кровь кипит, им простительно…

Шентия, видимо, ждал объяснений, так что господин Эстергом, смущенно хихикая, продолжил:

— Ну целовались голубки, другого места не нашлось… Вы, помнится, тоже по самым неожиданным углам зажимались в юности, кхе-кхе… дело-то молодое, горячее… А тут еще страсть такая неземная… Иноземку, бедняга, полюбил, вот, прячутся от своих. Нам ли осуждать, кхе-кхе…

Хельме молчал, не шевелясь.

— Иноземку, значит? — насмешливо. — Быстро Вы, Эррано, коней меняете. Ну же, позвольте взглянуть на вашу даму сердца.

Гроршев капюшон я натянула чуть не до подбородка. На платочки порву, если и сейчас не работаешь! Шаги в нашу сторону, ткань с лица бесцеремонно сдернули — не сработал, тряпка половая.

Шентия изменился в лице, враз оценил растрепанные волосы, измятое платье. Наконец лицо его застыло бесстрастной маской.

— Эстергом. Пусть здесь хоть грорши хороводы водят, по факту — несанкционированное проникновение. Эррано — под стражу до расследования. С арнаи Рен, учитывая ее статус, будет разбираться император. Пока — свободна. Охрана, увести.

— Как арнаи? Наша?… Человек?.. — пробормотал в изумлении смотритель, а Анхельма уже подхватили под руки невесть откуда возникшие мордовороты. Сам же арн Шентия, резко крутанувшись на каблуках, стремительно вышел прочь.

— Стойте! Да стойте же!..

Пытаясь успеть вслед за быстрым шагом его светлости, запуталась в пышной колышущейся юбке. Тот шел без оглядки, будто не слышал, резким взмахом руки вспорол пространство впереди себя. Подобрав облако белой ткани, перешла на бег — ну уж нет, я этого так не оставлю! Протиснулась в последнюю секунду в зеркальный портал, не сбавляя скорости, пока тот не схлопнулся. И уже в чьей-то незнакомой спальне впечаталась в спину беглеца.

Тому и оборачиваться не пришлось, чтобы узнать незваного гостя.

— Ардина, возвращайся к себе. На сегодня достаточно вторжений, — голос кипел скрытой яростью, чеканя слова.

А я не гордая, обойду, не желаю со спиной разговаривать!

— Отпустите Хельме! Он ни в чем не виноват, я сама его туда притащила! Он тут ни при чем!

— Вот как, — Шентия скривился в язвительной усмешке, смотря куда-то мимо. — Какая похвальная преданность. А ты знаешь, что в Самаконе за проступки женщины все равно несет ответственность мужчина? Брат, отец. Муж. Жених… Но мне, честно говоря, без разницы, кому из вас настолько не терпелось, что даже до собственных покоев дойти не смогли.

— Да как Вы смеете! И мы не в Самаконе! Это была моя идея, потому и вина полностью на мне…

— Смею что? Утверждать очевидное? Что вашу неразлучную парочку настолько захватила страсть, что все равно стало, где… Не важно. Но с местом вы все же ошиблись. Имперский архив — плохой выбор.

— Да какая… боги, да что у Вас в голове! Я же про архив Вам и говорю! Я! Я затащила туда Хельме, с меня и спрашивайте! Выслушайте меня! Хроники Сот-Кангамы…

— Достаточно, Ардина. В каких местах вы предпочитаете встречаться меня не волнует. Вы перешли границы. Дверь там, не заблудишься.

— Ронард! — использовала я последний шанс достучаться до его светлости.