Волшебное окно - Дункан Дэйв - Страница 71
- Предыдущая
- 71/86
- Следующая
Один за другим мужчины кланялись, и она торжественно кивала в ответ. Форонод, угрюмый и бледный, с ореолом белых волос вокруг головы, канцлер Ялтаури, типичный имп, невысокий и коренастый, обычно очень жизнерадостный, плачущий сенешаль Кондорал, слабовольный и нерешительный епископ Хавийли и многие другие.
– Это долго не продлится, – сказала им Иное.
Мать Юнонини повернулась и направилась к лестнице.
– Тебе нужно поесть, дорогая, – заботливо проговорила тетушка Кэйд, ведя ее к столу. Стол, покрытый белоснежной льняной скатертью, с посудой из серебра и тонкого фарфора, казался осколком Кинвэйла в далекой северной стране. Правда, пирожные и печенье были кривоватыми и нескладными. А среди них – о чудо! – громоздился на огне гигантский серебряный чайник тетушки Кэйд, словно забытый призрак времен детства. День, когда она встретила Сагорна и опрокинула этот чайник – несоразмерную, вульгарную вещь!.. Отец шутил, что она чуть не сожгла замок… Неожиданно подкравшееся воспоминание проникло сквозь ее броню, горло сжалось, но Инос быстро отвела глаза от несчастной посудины и проговорила, что очень благодарна, однако не может сейчас есть. Но рот ее уже был полон печенья. Так что она села и стала пить крепкий чай, налитый тетушкой Кэйд из этого самого чайника, казавшегося еще более уродливым, чем раньше.
Затем Инос подняла глаза и увидела, что вернулась мать Юнонини. Она медленно поднялась, и ее еще раз сжали в пахнущих рыбой объятиях.
– Иносолан, дитя мое… я хотела сказать, ваше вели…
Скрипучий голос замер и продолжал уже о взвешивании душ и о том, как Добро в отце перевешивало Зло, и все обычные слова утешения. Инос постаралась отключиться от этого.
Значит, все кончилось и она не будет сегодня плакать. Для отца это было избавлением. Во всяком Зле есть чуточка Добра.
Рядом стоял также врач, неловко переминавшийся с нога на ногу.
– Что еще? – спросила она его.
Он стал бормотать, запинаясь, о торжественном прощании. Инос вспомнила, как ее мать лежала в большом зале, а мимо проходила вереница плачущих горожан. Так что девушка велела устроить все как должно, удивляясь собственному самообладанию. Затем были опять объятия тетушки Кэйд, матери Юнонини и более крепкое объятие Андора, поклоны и соболезнующий шепот от других мужчин, а Инос смутно сознавала, что подданные проходят мимо нее, направляясь в королевскую опочивальню. Через некоторое время они, должно быть, пронесли тело вниз, но принцесса отвернулась, не обращая на них внимания. Вскоре зазвонил большой колокол замка, его мерный звон наводил ужас.
Наконец доктора и прислуга прошли, дверь закрыли, и Инос не могла больше отгораживаться от мира. Ночь еще не закончилась. Когда она повернулась опять лицом к мужчинам, она увидела вновь прибывшего – проконсула Игинги, с его квадратной головой.
Король умер – вороны слетались. Как всегда, Игинги был в доспехах и держал под мышкой шлем с гребнем, положа другую руку на эфес позолоченной и богато украшенной парадной шпаги. Инос подумала, что боится его, но только его. Со всеми остальными она могла справиться.
– Управляющий, – сказала она, зная, что Форонод – самый компетентный в Совете. – Что теперь? Город должен знать, что произошло.
Форонод поклонился и промолчал.
Да, не очень-то любезно с его стороны!
– Итак, – продолжала она, требовательно глядя на него. – Когда меня объявят королевой?
Суровое лицо оставалось бесстрастным, но Инос могла почувствовать бешенство, кипящее под джотуннской бледностью.
– Совет вашего покойного отца не полномочен сейчас принимать такие решения, барышня, – отрывисто проговорил он, явно делая над собой усилие. – Войска Империи заняли город и дворец. Сержант Тосолин и его люди разоружены и взяты под стражу. Я предлагаю вам обращаться с вопросами к проконсулу Игинги.
Он опять поклонился и отступил к стене.
Инос подавила безумное желание разреветься или броситься в объятия Андора. Она сама привела чудовище в свою нору и теперь должна дать ему бой. Девушка посмотрела вопросительно и холодно – она очень надеялась, что холодно, – на проконсула.
Он наклонил голову в намеке на поклон.
– Не могли бы мы поговорить наедине, ваше высочество? Андор и тетушка Кэйд начали протестовать.
– Высочество? – переспросила Иное.
В его свиных глазках промелькнуло веселье.
– Прошу прощения – ваше величество! Прекрасно! Это могло быть ее первой победой.
– Конечно, ваше сиятельство, – спокойно произнесла Иное. – Пройдемте со мной.
Гордо подняв голову, она прошествовала к лестнице, идущей наверх, жалея, что на ней нет пышного платья. Девушка все еще была в своем костюме для верховой езды. Возможно, ее волосы совершенно растрепались, но она хотя бы не плакала. Инос поднялась в туалетную комнату, заставленную шкафами и сундуками, с большой кушеткой у стены. По существу, это был просто склад разного хлама. Нужно приказать убрать это к лету. Свечей было недостаточно, они едва освещали большое помещение, но это могло очень кстати скрыть выражение ее лица. Инос понимала, что Игинги гораздо опытнее ее в ведении переговоров. Он будет просто диктовать свои условия.
Остановившись у кушетки, она обернулась и спросила:
– Ну что?
Игинги до сих пор сжимал свой дурацкий шлем. Его доспехи блестели в свете свечей. Он был крупным, сильным человеком, привыкшим убивать. Он нарочно придвинулся очень близко и угрожающе навис над ней.
– Вы получили его?
Вопрос показался таким бессмысленным, что Инос просто раскрыла рот, не в силах ничего сказать.
– Слово! – рявкнул он.
– Какое слово?
Он сердито покраснел.
– Отец сказал вам слово силы? Слово Иниссо? Инос уже собиралась сказать нет, но вдруг вспомнила, что среди прочего бреда отец упоминал имя Иниссо.
Игинги заметил ее колебания и обнажил зубы в хищной улыбке.
– Знаете ли вы, что оно означает? – тихо спросил он.
Инос покачала головой.
Он подошел еще на полшага ближе и вынужден был наклонить голову, чтобы посмотреть на нее. Он дышал перегаром, и Инос поняла, что винные погреба замка взломаны.
– Вы имеете три ценные вещи, девочка. Одна из них – очень миленькое тело. Об этом мы можем поговорить потом, но это я могу найти где угодно, практически не хуже. Вы также имеете королевство – вроде бы как имеете! Я никогда не хотел его иметь, а теперь, когда увидел, тем более. Оно не стоит того, чтобы из-за него драться, но мне сообщили, что джотунны уже идут сюда, так что драться, скорее всего, придется. Но третья вещь – это слово. И его я хочу. Для этого я и пришел сюда.
Ерунда! Она сомневалась, что сможет припомнить то, что сказал ей отец, но если этот кошмарный человек думает, что у нее есть то, что ему надо…
– И чего оно стоит? Он рассмеялся.
– Вашей внешности. Вашей невинности. Вашей жизни. Оно стоит больше, чем все это, вместе взятое.
Инос преодолела страх. Она ожидала, что Игинги заставит ее подписать отречение от престола или объявить о помолвке с Анджилки. И совершенно не ожидала всей этой бессмыслицы со словом.
– Как? Моя жизнь за слово?
– Знаете ли вы, кто платит моим войскам? Ваша драгоценная тетушка, или кем она вам приходится, герцогиня Кинвэйла.
Экка! Так, значит, это все-таки эта старая карга! Инос промолчала.
– Она дала мне две тысячи золотых империалов, чтобы я доставил вас сюда, вдобавок к тому, что я смогу взять с Краснегара. Все, что она хочет, это получить вас с вашим словом! Я должен послать вас обратно, чтобы вы вышли замуж за ее идиота сына.
– Ни за что! Игинги усмехнулся.
– Согласен. Эта сделка мне никогда не нравилась. Кроме того, это невозможно. Я закрыл дорогу, так ведь?
Инос просто смотрела на него, не говоря ни слова, смущенная, отчаянно стараясь сохранить самообладание. Спиной она упиралась в кушетку, так что отступать было некуда.
– Отсюда нет пути, пока не придут корабли, – продолжал он. – Я закрыл дорогу, подняв гоблинов. Мне нужно было помешать некоторым моим друзьям прийти сюда за мной, но из-за этого теперь никто не сможет отсюда выехать. Мы в ловушке!
- Предыдущая
- 71/86
- Следующая
