Все твои совершенства - Гувер Колин - Страница 10

Еще одно замечание, которое оскорбило бы маму. Этот парень начинает мне нравиться все больше и больше.

– Ты не голоден? – Я заглядываю на кухню, гадая, есть ли у меня хоть какая-нибудь еда. К счастью, он качает головой.

– Нет. Я сыт по горло всей этой китайской едой и неверностью.

Я тихо смеюсь.

– Да. Я тоже.

Грэм еще раз осматривает квартиру, начиная с кухни, гостиной и заканчивая коридором, ведущим в спальню.

Затем его глаза останавливаются на мне. Его взгляд так пристален, что у меня перехватывает дыхание. Он рассматривает меня, потом мои ноги. Я наблюдаю за ним, пока его глаза изучают меня в деталях. Раньше на меня так смотрел только Итан, и мне странно, что это делает кто-то другой. Странно и то, что мне это нравится.

Интересно, о чем думает Грэм, так рассматривая меня. Может быть, он не меньше меня потрясен тем, что он сейчас в моей квартире пялится на меня, вместо того чтобы у себя дома, стоя у своего стола, так же пялиться на Сашу?

Грэм засовывает руку в карман пиджака и достает маленькую коробочку. Открывает и протягивает мне. Там кольцо. Явно помолвочное, но гораздо меньше, чем то, которое Итан купил мне. И, честно говоря, оно нравится мне больше. Мне хотелось чего-то поизящнее, но Итан выбрал самое дорогое, что только мог позволить себе его отец.

– Таскаю его с собой уже две недели, – говорит Грэм. Он прислоняется к столу рядом со мной и смотрит на кольцо, которое я держу в руке. – У меня не было возможности сделать предложение, потому что она то и дело от меня отмахивалась. Я уже давно что-то такое подозревал. Что-что, а врать она умеет.

Последние слова он произносит так, будто восхищен этим ее умением.

– Мне нравится. – Я достаю кольцо из коробочки и надеваю на правую руку.

– Можешь оставить его себе. Мне оно больше не нужно.

– Ты должен вернуть его. Наверное, оно дорогое.

– Я купил его на eBay. Возврату не подлежит.

Я вытягиваю перед собой руки и сравниваю кольца. Смотрю на свое и удивляюсь, почему мне ни разу не пришло в голову заранее сказать Итану, что я не хочу ничего кричащего. Словно я так отчаянно хотела выйти за него, что лишилась собственного голоса. Собственного мнения. Себя самой.

Я снимаю свое кольцо с левой руки и кладу в коробку вместо того, которое Грэм купил Саше. Протягиваю коробку Грэму, но он не берет.

– Возьми, – говорю я и сую ему коробочку, пытаясь поменяться кольцами.

Он прячет руки за спину и опирается на них, чтобы я не могла всучить ему кольцо.

– На это кольцо ты бы могла купить новую машину, Квинн.

– За мою машину уже заплачено.

– Тогда верни кольцо Итану. Он может отдать его Саше. Ей оно, наверное, понравится больше, чем то, что купил я.

Он не берет кольцо, и я кладу его на стол. Отправлю по почте матери Итана. Она придумает, что с ним делать.

Грэм встает и засовывает руки в карманы куртки.

Он определенно красивее Итана. Я и раньше упоминала об этом и ничуть ему не польстила. Привлекательность Итана – это в первую очередь уверенность в себе и деньги. Он всегда ухожен, хорошо одет и немного самонадеян. Если человек считает себя красивым, в это в конце концов начинают верить и все остальные.

Привлекательность Грэма более естественна. У него нет никаких эффектных черт, которые выделялись бы сами по себе. Волосы каштановые, самого обычного оттенка. Глаза темные, но не кажутся черными или бездонными. Обычные карие глаза, может быть, из-за цвета они кажутся более грустными, чем если бы были голубыми или зелеными. Губы гладкие и полные, но ничего выдающегося, не будь они сейчас передо мной, я бы вряд ли их вспомнила. И не так уж высок, чтобы на его рост можно было бы обратить внимание.

Футов шесть, наверное.

Его привлекательность – это сочетание всего вместе. Вроде бы непримечательные черты, соединившись в единое целое, почему-то вызывают у меня томление в груди. Мне нравится, что он смотрит на мир спокойными глазами, притом что его жизнь в полном беспорядке. Мне страшно нравится его кривая улыбка – только половиной рта. Когда он говорит, он время от времени замолкает и проводит большим пальцем по нижней губе.

Это сексуально, причем без всяких стараний с его стороны. По-моему, я никогда не чувствовала такой физической тяги к кому-то, кого я так мало знаю.

Грэм смотрит на дверь, и мне кажется, что он передумал. Я чем-то его оттолкнула? Или он все еще думает о Саше? Он выглядит так, словно собирается на этом закончить. Он отталкивается от стола, а я остаюсь сидеть, ожидая, что он объяснит мне все причины, по которым ему не нравится эта идея.

Он перемещается таким образом, что оказывается прямо передо мной. Словно не зная, куда деть руки, прежде чем попрощаться со мной, он просто засовывает их в карманы джинсов. Его взгляд падает на мою шею, потом возвращается к лицу. В первый раз глаза кажутся самой выразительной чертой его внешности.

– Где твоя спальня?

Я шокирована его прямотой.

Я пытаюсь скрыть, что меня раздирает внутренний конфликт: больше всего на свете мне хочется отомстить Итану, трахнувшись с горячим парнем его любовницы. Но я знаю, что и Грэм здесь именно поэтому, и совсем не уверена, хочется ли мне самой стать объектом секса в отместку.

Но сейчас это лучше, чем остаться одной.

Я соскальзываю со стола и встаю. Грэм не отступает, так что, прежде чем я прохожу мимо него, наши тела на мгновение соприкасаются. Я чувствую это всем своим существом, но в особенности легкими.

– Пойдем.

Я все еще нервничаю, но уже не так сильно, как в миг, когда вставляла ключ в замок входной двери. Голос Грэма успокаивает меня. Все его присутствие успокаивает. Такой печальный человек не может вселять опасения.

– Я никогда не застилаю постель, – признаюсь я, открывая дверь в свою захламленную спальню. Включаю лампу, и в дверном проеме появляется фигура Грэма.

– Почему? – Он делает два шага в спальню, и это очень странное зрелище. В моей спальне стоит парень, которого я совсем не знаю. В той самой спальне, где я в данный момент должна была бы валяться на кровати с разбитым сердцем.

Ну а что Грэм? Кажется ли это ему таким же странным? Я знаю, что он подозревал Сашу, иначе не отправился бы за ней в дом Итана с обручальным кольцом, прожигающим дыру в кармане.

Ищет ли Грэм выход из положения? А я? И только сейчас это понимаю? Потому что я сейчас нервничаю и волнуюсь, и вообще веду себя так, как не должна бы всего через несколько часов после того, как моя жизнь изменилась к худшему.

Я молча смотрю на Грэма, и тут до меня доходит, что не ответила, почему не убираю постель. Я откашливаюсь.

– Чтобы правильно застелить постель, требуется примерно две минуты. Это означает, что средний человек тратит целых тридцать восемь дней жизни на то, чтобы застелить постель, которую все равно вечером разберет.

Кажется, Грэм удивлен. Он одаривает меня своей кривой улыбкой, потом смотрит на кровать. Глядя, как он изучает мою кровать, я чувствую, что не готова. Я готовилась к тому, что вечером встречусь с Итаном. А не к сексу с чужим парнем. Не знаю, хочу ли я, чтобы горел свет. Не знаю даже, хочу ли оставаться в том, что на мне надето. Мне не хочется, чтобы Грэм снимал с меня одежду, предназначенную для другого мужчины. Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями. Пока для этого не было подходящего момента, и я в нем отчаянно нуждаюсь.

– Мне нужно… – я указываю на дверь ванной. – Мне нужна минутка.

Губы Грэма изгибаются в чуть более широкой улыбке, в этот момент я понимаю, что эти невероятные губы вот-вот коснутся моих, и вдруг чувствую, что недостойна этого. Очень странно, потому что я всегда уверена в себе. Но Грэм устанавливает планку уверенности, которая для меня слишком высока. Его уверенность заставляет меня чувствовать нечто вроде робости.

Я закрываюсь в ванной и смотрю на закрытую дверь.

На мгновение я забываю, что вообще здесь делаю, но потом вспоминаю, что впервые за четыре года собираюсь заняться сексом с кем-то кроме Итана. Нужно быть на высоте. Я открываю дверцу шкафа и просматриваю свои шмотки, чтобы найти самую непритязательную. Таковой оказывается розовая ночная рубашка с тонкими бретельками. Она непрозрачная, но отсутствие лифчика, который я сейчас снимаю, будет очевидным. Накидываю халат и подхожу к раковине. Стягиваю волосы в свободный пучок, чтобы не лезли в лицо, и долго чищу зубы и язык, пока не убеждаюсь, что мой рот не будет напоминать ему об украденной нами китайской еде.