Адреналиновый Рай (СИ) - Митро Анна - Страница 2

‒ Привет, кнопка!

‒ И тебе коннитива, сенсей!

‒ Я сегодня на работе до шести, но вечером обязательно к тебе, будем смотреть, что из твоей малышки сделать можно.

‒ Спасибо, Миш, ‒ как же хорошо иметь друга, который готов потратить летний вечер, а то и далеко не один на ремонт твоей машины.

Я сбросила звонок, папа махнул мне от двери, мол, поторапливайся. Пришлось быстренько дожевать завтрак и, сказав маме «спасибо, умчаться за ним вниз по ступенькам.

Погожий летний денек радовал чистым небом, солнышко грело от души, асфальт начинал плавиться с самого утра. Но меня это не напрягало, пять минут до стоянки перед работой и я увидела подъезжающий погрузчик. Беспредельное счастье затопило мое сердце и вылилось парой слезинок.

‒ Дочь, да ты что? Не рада?

‒ Папочка, я не рада, я в восторге! Понимаешь, это моя малышка! Спасибо!‒ от переизбытка чувств я стиснула отца в объятиях так сильно, что он крякнул, чмокнула его в щеку и побежала изучать свой подарок. Ободранная, страшного кирпичного цвета, немного побитая, с пошарпанным салоном.

Из погрузчика вышел, поигрывая ключами, пожилой водила в наколках, прикурил, внимательно посмотрел на меня, потом на наших механиков и на отца.

‒ Это что, эта обезьянка будет кататься?

‒ Сам ты, орангутанг, ‒ обиделась я. ‒ Ключи от машины давай.

Мужик отсмеявшись, протянул мне связку и накладную. Отец заглянул в документы и отдал ему деньги.

‒ Заводи, капуцин, ‒ Подбодрила меня эта горилла, щелкнул стартер, послышалось мерное урчание мотора. Улыбка вновь озарила мое лицо и тут же исчезла. ‒ Во девки пошли, лучше б борщ варить училась.

Что он ворчал дальше, я уже не слышала. Машина послушно проехала кружок перед парадной и даже выдержала мой криворукий или кривоногий «пончик». Папа, кстати долго смеялся, когда узнал, как называется способ сжечь резину задних колес крутясь вокруг передних. Заехав в бокс, я с нежностью погладила руль, и пошла к папе. Никаких погрешностей, не заявленных продавцом не нашлось, погрузчик можно было отпускать.

Еще через пять минут вокруг моего подарка собрался весь наш коллектив, а это двенадцать человек включая меня и папу, из них два маляра, Пашка и Коля двадцати пяти лет, они по совместительству работали в нескольких мастерских, так как покраска не была часто требуемой работой, и восемь слесарей, от самого пожилого и уже собирающегося на пенсию Васильича до улыбчивого Шурки, что недавно стал отцом и пахал теперь в две смены. Собственно все ребята работали два через два, выходя в выходные дни только если было много заказов. Ну еще в «дни жестянщика». Отец же был на месте с понедельника по пятницу, выходные, он говорил, это святое, семья это главное. На самом деле в мастерской все уже давно считали друг друга родственниками, а меня «дочерью полка». Собственно поэтому теперь мою машину окружал консилиум механиков.

‒ Ну что, Васек, что будешь делать с этим металлоломом? ‒ съязвил Сергей Борисыч, ровесник отца и спец по ходовой. Его и раньше раздражали женщины за рулем, а после развода стал совсем не выносимым, поэтому он цеплялся ко всем автоледи, теперь всегда будет зубоскалить в мою сторону.

‒ Да ладно, Серый, ты же слышал мотор, да и видел, он новенький, тут ремонт-то чисто символический, девичий ‒ лоску навести, да по мелочи обновить, электронику подогнать. Не бузи, ‒ осадил его Васильич. Тот разбурчался и ужел. ‒ А ты, Василиса, не обижайся на него, он же теперь махровый шовинист, у него все бабье ‒ либо дуры, либо стервы. А шо сам дурак, на такой женился, никогда не признает. Эх, Клава бы ему сейчас такую трепку задала, небеса ей пухом, ‒ старый слесарь ударился в воспоминания о покойной жене и, сказав, чтобы обращалась по любым вопросам, ушел работать.

Договорившись с парнями о покраске через недельку и отправив всех вон из моего бокса, я, наконец, осталась наедине со своим механическим чудом. Из колонок неслось бодрое «Stop the rock» от Аполло фо фоти. «Со стоек что ли начать? Или шкив у коленвала? Так хочется сразу за все схватиться», ‒ мысли бежали одна за другой, пока вдруг кто-то не взял меня за плечо. От неожиданности я подпрыгнула на месте и чуть не стукнула чудовище, оказавшимся под рукой, разводным ключом.

‒ Ох ты ж, крикун тебе в… Миша! Ты что так пугаешь?

‒ И тебе привет, кнопка! Не ругайся, ты же девочка, тебе не идет.

‒ Да папочка, ‒ скорчила я физиономию и ткнула пальцем в грудь. ‒ Не смей так незаметно подкрадываться. А вдруг я тебе этим съездила? ‒ моя рука угрожающе потрясла тяжелым инструментом.

‒ Лиса, ты что, Медведя пугаешь? ‒ папа зашел в бокс и пожал парню руку в знак приветствия. ‒ Воюет?

‒ Немного, ничего, сейчас всю ее кипучую энергию в ремонт направим. Хвались обновками.

Знают, как меня умаслить, старики. Схватив двух самых близких своих мужчин за руки, я потащила их в заветный угол, где складировала последний месяц пакетики, коробочки и короба. Над своими сокровищами я тряслась аки дракон над златом и никого к ним не пускала, даже одним глазком посмотреть. Поэтому когда сдернула брезент с мини-Эвереста, у отца с «братцем» открылись рты.

‒ В больших упаковках новые сидения, диски и шины, вот тут коллектор, продавец говорил, что лучше поменять, койловеры, топливная рейка, регулятор и манометр, ‒ я снова разулыбалась. ‒ О, извилины тут, с датчиками, потом коробка, сцепление, ну и куда же без музыки.

‒ Кощеюшка ты моя, кто же тебя замуж такую возьмет? ‒ ласково посмотрел на меня папа.

‒ На меня не глядите, я пас, ‒ засмеялся Мишка. ‒ С чего начать хочешь? ‒ это он уже мне, ответом ему было лишь пожимание плечами, ‒ Эх, кнопка. Столько лет в железе копаешься, а до сих пор глаза разбегаются. Что бы что-то собрать, надо сначала разобрать, а что бы что-то поменять это надо взять и снять.

Я подкатила стойку с инструментом и сделала приглашающий жест, папа, покачав головой, ушел. Мы же остались делать из моей замарашки принцессу.

‒ Дочь, ты же хотела заняться покраской три дня назад? ‒ Папа зашел в покрасочную, и с удивлением обнаружил там мою «черную мамбу».

‒ Не поверишь, все шло прекрасно, пока мы не дошли до завершающего, и казалось самого простого этапа.

‒ Это какого же? ‒ в глазах отца замелькали смешинки.

‒ Ремни и музыка. Чертовы ленты и провода! ‒ как вспомню последние два дня, так чуть в слезы не бросаюсь. Мишка уехал на соревнования, а я осталась один на один с этим безобразием, ладно хоть Шурик под конец сжалился надо мной и вместе мы довели все до ума. И то, не без помощи Васильича.

‒ Василиса, не выражайся. И отчего глаза на мокром месте? Ты же все сделала?

‒ Да, но не без помощи, ‒ расстроено сказала я. ‒ И теперь мне стыдно, что не справилась самостоятельно.

‒ Малышка моя, ‒ отец крепко обнял меня. ‒ Ты большая молодец, большинство девочек и мальчиков в твоем возрасте не умеют и сотой доли того, что можешь ты. А друзья и близкие нужны, что бы помогать, так что нечего сердиться. А теперь, скажи мне дочь, почему черный цвет? Ты же девочка.

‒ Потому что как говорил Генри Форд: «Машина может быть любого цвета, при условии что он черный», ‒ я с улыбкой поглядела на отца, ведь именно от него впервые услышала эту фразу.

‒ Засчитано, ‒ ответил он. ‒ А теперь, раз ты пока здесь не нужна, поехали домой, я пообедаю, а ты, что бы до дня рождения тут не появлялась! До него меньше трех дней.

‒ Ольга! Черт, она же мне звонила, вчера! Или позавчера? Я совсем забыла. Мы же по магазинам собирались! Пап, а ты мне дашь денежку, немножко?

‒ Все спустила на машину?

‒ Не совсем, на бензин и масло оставила, ‒ я скромно потупила глазки.