Некробудни. Смерть – не оправдание - Огинская Купава - Страница 2

– Простите…

Заклинание упокоения полетело в сторону застывшей у дерева фигуры раньше, чем я успела разглядеть говорившего. А когда разглядела, на всякий случай послала следом усиленное заклинание вечного покоя, чтобы наверняка.

Умертвие лишь пошатнулось, удивленно кашлянуло и повторило:

– Простите, что отвлекаю, но, кажется, у меня возникли некоторые проблемы.

Атаки моей он почти не почувствовал.

– Какие могут быть проблемы у покойника? – хмуро спросила я, наудачу попытавшись упокоить его еще два раза.

– Видите ли, я не совсем уверен, что умер, – беспомощно признался он.

Нервный смешок вырвался клубами белого пара в морозный воздух. Я не чувствовала рядом с собой жизни. Только ее затухающий след, как бывает у недавно погибшего человека.

Тот, кто стоял в нескольких шагах от меня, живым определенно не был. Но и мертвым себя не признавал.

– Как вас зовут? – спросила я, пытаясь нащупать нити контроля. Ведь если умертвие не желает покоя, значит, им кто-то управляет. Кто-то сильнее упокаивающего. Эту простую истину в нас вбили еще на втором курсе.

Но ни одного следа не тянулось от тела говорившего. Ни одной зацепки.

Это настораживало и злило одновременно.

– Не помню. Я не помню ничего, что было до того, как я очнулся на этом кладбище.

Какое-то время мы стояли в тишине. Он у облетевшего дерева, и я у залитой водой могилы. Возможно – его могилы.

– Ладно, – порывшись в карманах пальто, среди всего хранившегося в них мусора я нашла простой амулет на длинном шнурке и кинула его парню, – надень это и иди со мной.

Он неловко выполнил мое требование и послушно пошел следом, осторожно отставая на несколько шагов. Будто это я тут была угрозой и это меня нужно было бояться. Меня, а не умертвие, способное противостоять силе некроманта.

– Что это? – Он постучал пальцем по латунной основе амулета.

– Твой намордник, – призналась я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал уверенно, и вовремя проглотила трусливое «надеюсь».

Для обычного умертвия этот треугольник на шнурке был бы приговором – его активация прерывала все магические потоки в теле носителя, что для мертвеца, существующего исключительно благодаря магии, приравнивалось к упокоению.

Как на воздействие амулета отреагирует этот парень, я не знала, но проверять не спешила. Если все сработает как надо, будет очень хорошо, если не сработает – я буду знать, что вся магия упокоения на это умертвие не действует. И он тоже будет это знать…

Вернувшись к домику, первым делом я проверила оставленный под лестницей чемодан, убедилась, что он на месте, вытащила связку усилителей и, спрятав ее в кармане пальто, тяжело опустилась на ветхую ступеньку. Умертвие замерло на дорожке, нервным жестом сложив руки на груди.

В отличие от меня, усталости он не чувствовал.

– Так, значит, ты говоришь, что ничего не помнишь? – повторила я, усилители придавали мне смелости. В каждом кристалле хранилась магия профессора, и я верила, что уж она-то точно справится с этим странным умертвием.

Он кивнул.

– И как давно ты пришел в себя?

– Сложно сказать, я не считал дни. Но кажется, что прошло много времени. – Парень помялся и выпалил: – Я хочу знать, кто я. И почему здесь оказался.

– Потому что умер, очевидно.

– Я не чувствую себя мертвым!

– А я не чувствую себя живой, – отозвалась устало, растирая ноющие ноги. – Однако же мы те, кем являемся. Ты труп, я некромант… Ну и не повезло же нам в жизни.

Наверное, если бы он умел дышать, то сейчас бы тяжело вздохнул.

Парень выглядел как тот, кому очень нужна помощь, а я не любила таких людей. Рядом с ними просыпалась моя совесть и каждый раз упрямо выкапывала давно захороненное желание помочь…

Подняв глаза, я невольно поежилась. Он стоял недвижно, и взгляд его белых, подернутых смертельной пеленой глаз был устремлен прямо на меня.

Сейчас уже нельзя было сказать, какого цвета была его радужка раньше, после смерти она выцвела, и даже темная горошина зрачка поблекла… Мне до дрожи было интересно, как он сейчас видит, но вместо того, чтобы бестактно спросить, я пообещала:

– Загляну в городскую библиотеку, посмотрю некрологи в газетах. Ты еще свеженький, едва ли умер очень давно. Узнаем, кто ты есть.

Парень приободрился, на бескровных губах появился намек на улыбку.

А я утешала себя тем, что не поддалась жалости, но нашла способ решить стоявшую передо мной проблему. Сначала узнаю, кто он такой, а потом упокою. И все будут довольны.

– Спасибо… – сказал он, – леди?

– Меня зовут Иса, – отозвалась я, еще не подозревая, во что ввязалась.

***

Утром, истощенная, голодная и злая, я решительно направилась в канцелярию, сознательно рискуя в первый же день испортить с кем-нибудь отношения.

Меня и в лучшие мои времена нельзя было назвать приятной личностью. А сейчас я вполне могла считаться опасной для общества…

После долгого пути в душных каретах и неспокойных ночей на постоялых дворах я наконец-то добралась до пункта назначения, но и тут вместо долгожданного отдыха получила растревоженное кладбище, непригодный для жизни дом и умертвие…

Ранним утром улицы города были довольно пустынны, но те несчастные горожане, на чьем пути все же появлялась я, старались держаться от меня подальше, перебегали на другую сторону улицы и рисовали в воздухе обережные знаки.

Когда проходила мимо двух девушек в форменных платьях работниц какого-то магазинчика или кафе, краем уха услышала, как одна другой шепнула подрагивающим от страха голосом:

– Может, страже сообщим? Кажется, с кладбища мертвяк сбежал.

Вторая шикнула на нее, сказала, что это не их дело, и утащила за собой.

Мне даже обидеться было не на что. Я действительно шла от кладбища и, скорее всего, правда была похожа на умертвие… но кто бы на моем месте не был похож?

Утром дорога до каретного двора казалась короче и легче. А уже от знакомых ворот я направилась точно в центр города и не ошиблась. Нужное здание нашлось скоро.

В канцелярии меня приняли неожиданно быстро. Все оформили, протащили по ряду кабинетов и через полчаса вывели на лестничный пролет третьего этажа. Молоденькая девушка вручила мне все бумаги и кивнула вниз.

– Зайдите, пожалуйста, на второй этаж, градоправитель хотел с вами поговорить.

Прижав документы к груди, я послушно спустилась по ступеням, забыв попрощаться, все еще пребывая в легком шоке. Такой расторопности от канцелярии я не ожидала. И подозревала, что любой заезжий из Валграда тоже чувствовал бы себя сейчас совершенно потерянным.

Я готовилась к многочасовой тяжелой борьбе с бюрократической машиной и не могла поверить, что меня отпустили, даже толком не измяв.

Может быть, оптимистично предположила я, проходя по длинному светлому коридору в поисках кабинета градоправителя, все еще наладится.

Нужная дверь нашлась напротив большого окна, через приоткрытую створку которого доносились звуки просыпающегося города. На блестящей табличке рядом с дверью значилось, что местного градоправителя звали Огдэн Согх. И я как-то сразу поняла, что ничего не наладится. Совсем. Как минимум в течение ближайших пяти лет.

Я была еще слишком маленькой, когда отец имел свое дело, и не помнила никого из его деловых партнеров. Но на всю жизнь запомнила того, кто как-то пришел в наш дом и просто выкупил остатки того, что отец создавал годами.

Согхи не были виноваты в нашем банкротстве, как и не были виноваты во всем, что случилось после, но даже понимание этого не могло затушить моей к ним неприязни.

Отрывисто постучав в дверь и дождавшись приглашения, я вошла в кабинет.

Огдэн Согх стоял у конторки с документами и как раз доставал какую-то папку. Мазнув по мне быстрым взглядом, он уточнил:

– Госпожа Арден?

Все, что я смогла, – кивнуть.

– Очень жаль, что ваша поездка так затянулась, – произнес градоправитель, возвращаясь к столу и пытаясь отыскать что-то в ящичках. – Как вы себя чувствуете?