Новые земли (СИ) - Громова Елизавета - Страница 52

— Данис? — в голосе девушки почти не было удивления, она словно только убедилась в своих подозрениях. — Как же так, брат? Что произошло в нашей семье, чего я не знаю?

— Ты была слишком мала, Вели, когда во мне стали проявляться признаки оборотня. Кто-то из наших предков пошалил, а досталось мне. Родители скрывали мое состояние, как могли. Они воспитывали меня человеком, помогая справиться со звериными инстинктами. После их смерти я разделил наши с тобой жизни, чтобы моя беда никак не задела тебя, мы не встречались несколько лет и никогда бы не встретились больше, если бы не обстоятельства.

Я влюбился, сестра, и мне ответили взаимностью. Моя Мели — человек, я не мог ей лгать и признался во всем. Она приняла меня таким, какой я есть. Несколько лет мы жили спокойно и счастливо, но потом стали подрастать наши сыновья и мы задумались о будущем. Узнали, что есть место, где живут подобные мне, смогли связаться со знающими людьми и вот, распродав все свое имущество, прибыли сюда. Сегодня на закате нас переправят по реке дальше. И все было бы неплохо, но наш младшенький потерял осторожность и попался на глаза местным жителям, когда бегал в облике зверя по лесу. Ты Инквизитор, Вели, я понимаю, что у тебя есть долг истреблять таких, как я. Но я испытал чувство облегчения, когда увидел, что за нашими шкурами направили тебя. Мы в твоей власти, принимай решение. Твой напарник слабее, от него мы сможем уйти, ты же найдешь нас повсюду.

Всего лишь два шага — и Велира оказалась в объятиях брата.

— Данис, Данис! — шептала она. — Как жаль, что у нас с тобой было мало времени. Ты один оставался у меня из родных по крови, больше у меня никого нет. Хочу, чтобы ты нашел свою землю, где тебе и твоей семье будет хорошо. Уезжай и никогда не возвращайся сюда, берегись этих мест. Я уведу своего напарника в другую сторону, не тревожься об этом.

В этот же день, поздно вечером, на закате, на высоком речном обрыве можно было увидеть тонкую женскую фигурку на лошади. Женщина, чуть приподнявшись в стременах, провожала взглядом большую лодку, плывущую вниз по течению реки.

Натан Дорич сдержал свое слово и Гесси был вынужден признать, что Инквизитор действовал осторожно и последовательно. Он неизвестными способами добивался того, что его включали во все группы, в которых работала Велира. Не проявляя назойливости, он всегда находился рядом. Открыть дверь перед девушкой; невзначай, всего лишь на долю мгновения, положить свою широкую, крепкую ладонь на тонкие женские пальцы; с простым, ничему не обязывающим выражением лица преподнести флакон с мылом необычайного, редкого аромата, якобы доставшегося ему по случаю; поставить на стол перед девушкой корзинку со спелыми, отборными ягодами.

Олафа накрывало холодное бешенство всякий раз, когда он становился свидетелем тихой осады Доричем бывшей жены. Она не спеша лакомилась, одну за другой прихватывая пальцами ароматные ягоды из корзинки и поедая их, а он смотрел, как выступают на ее губах небольшие капельки ягодного сока и представлял, как слизывает их своим языком. Потом переводил свой взгляд на Дорича и видел на его лице отражение собственных желаний.

Он так и не решился начать разговор с Велирой, не смог признать, что виноват перед ней; общее горе не сплотило их тогда, два года назад, лишь разделило и отдалило друг от друга и это случилось потому, что у него не хватило милосердия, мудрости и любви. Теперь уже он боялся, что все произошедшее с ними стало необратимым.

Очередное задание не было выездом на прорыв. Недалеко от столицы, по жалобам жителей, в старой лесной избушке якобы происходили нечто непонятное — мелькали огни, раздавались громкие, неприятные звуки. Нужно было выехать, определиться на месте, что за явление там происходит и доложить Старшему Инквизитору. Дорич в этот день отсутствовал, отправившись по своим делам в Лемейх, и Олаф с Велирой выехали вдвоем.

Скрип, треск и тонкое повизгиванье они услышали издалека, а выехав на поляну перед избушкой увидели поразительное зрелище. Сама избушка не была видна под плотной шапкой серого тумана, в глубине которого метались, сталкиваясь, молнии и вращались две искрящиеся воронки. Гесси, остановившись, завороженно смотрел на редчайшее явление их мира — несформировавшийся прорыв. Здесь и сейчас сразу из двух иномирных реальностей рвалась к ним материя чуждого бытия. Столкнувшись, две силы оказались равноценными и в жестокой битве пытались преодолеть друг друга. Внезапно одна из воронок сжалась и выплюнула из себя рогатое чудовище с длинным хвостом и многочисленными конечностями, каждая из которых заканчивалась острыми когтями. Извернувшись в полете, тварь в долю мгновения накрыла собой Велиру, сидящую в седле. Истерический вопль лошади догнал Гесси, когда он уже посылал одно за другим заклинания, одновременно рассекая монстра мечом на части. Упавшую на землю девушку он подхватил на руки, тревожно оглядывая ее окровавленное лицо и тело. Острыми когтями убитая тварь разрезала зачарованную кожаную одежду, разодрала кожу на теле и изуродовала лицо Велиры. Наложив простейшие заклинания излечения, Олаф потянул за серебристый витой шнурок, висевший на его шее, переломил пополам тонкую палочку, висевшую на нем и с раненой на руках шагнул в открывшийся экстренный переход.

Это была тяжелая ночь. Наложенные лекарями заклинания обезболивания и лечебного сна почему — то действовали плохо и Велира металась в горячечном бреду, облепленная пленкой для регенерации тканей. Натану Доричу, рвущемуся в госпиталь, в доступе было отказано, но Олаф сидел у постели бывшей жены, не отходя от нее ни на минуту. В своем бреду девушка то и дело вспоминала незнакомых ему людей, звала каких-то Зигфрида и Роберта, называла своего брата Сашей и сокрушалась о своих детях. Один раз ему послышалось собственное имя, но прозвучало оно странно, больше похоже на Гестер.

Старший лекарь объяснил Гесси, что тварь, напавшая на Велиру, оказалось ядовитой. С места нападения были взяты образцы и теперь лаборанты в срочном порядке готовят антидот. После его введения бредовые видения уйдут и лучшим будет заживление, ибо сейчас есть угроза остаточных шрамов, которые потом сложно будет убрать. Немного поспать ему удалось через два дня, когда уснула сама Велира. Снился ему чужой, удивительный мир, где взлетали в небо механические птицы, скользили в воду прекрасные корабли, обдавая всех пенной волной, в голубое небо взлетали гроздья разноцветных шаров, а он сам целовал пальцы девушке, похожей на его жену и улыбался ей шальной, мальчишеской улыбкой.

Яд иномирной твари оказался на редкость сильным. Четыре варианта антидота, введенные Велире один за другим, наконец-то дали результат лишь на восьмой день. Олаф сидел у ее постели, держа в своей ладони прохладную тонкую руку, когда девушка открыла глаза и посмотрела на него. Немного помедлила и попыталась забрать у него свою руку, но он не отпустил ее и Велира оставила эту попытку. Она подняла вторую руку и стала рассматривать ее, отмечая грубые розовые шрамы на ней, затем подушечками пальцев осторожно провела по лицу и его исказила болезненная гримаса — на нежной коже отчетливо чувствовалась плотная вязь шрамов.

— Зачем ты здесь, Олаф? — тихо, с равнодушным спокойствием прозвучал ее голос. — Мне ничего не надо от тебя, жалости и сочувствия тем более. Твои слова я запомнила хорошо, повторять их необязательно. Единственное мое желание сейчас — не видеть никого, тебя в первую очередь. Уходи, я скажу, что запрещаю тебе посещать меня, тебя никто не осудит, мы давно чужие люди.

— Я не уйду, Вели. — твердо сказал Гесси. — Однажды я уже совершил ужасную ошибку, больше ее не повторю. Быть может, со временем ты сможешь простить меня, а пока тебе придется просто терпеть меня рядом, потому что я понял, что люблю тебя и без тебя моя жизнь пустая и ненужная.

Велира скривила губы в странной усмешке, затем тихо рассмеялась и продолжала смеяться все громче, задыхаясь и пытаясь что-то сказать.