Настоящее напряженное - Дункан Дэйв - Страница 54

• Предыдущая
• 54/97
• Следующая

Ветер.

Холод. Ледяной, жгучий холод, а ведь на нем два слоя одежды. На нем шерстяное белье, о котором не знает никто, кроме трех джоалийцев, продавших ему белье в одну очень утомительную ночь. Д’вард, должно быть, промерз до костей.

Мокрая, скользкая трава и крутые склоны. Ни кустика, ни ростка.

Скользкая скала, на которой не за что ухватиться.

И все время над головой гладкая поверхность стены – беспощадная, равнодушная.

И все время мысль о том, что в любой момент кто-то там, наверху, может случайно глянуть вниз и увидеть двух наглецов. Вряд ли они откажут себе в удовольствии попрактиковаться в стрельбе по живым мишеням. Даже при лунном свете выстрел прямо вниз на пятьдесят футов – не из самых сложных.

Это путешествие Дош запомнил. Даже слишком хорошо.

Дайка… так назвал это Освободитель. Дош никогда раньше не слышал такого слова. Это узкий выступ, полка скалы, выступающая за обрыв на несколько футов. Здесь Д’вард может отступить от стены на несколько шагов, чтобы свершить свое чудо. Конечно, здесь они более заметны сверху, чем прежде, когда прижимались к стене. Часовые наверняка увидят их, как только посмотрят вниз.

Разве не это положено делать часовым на стенах, нет?

Ветер изо всех сил толкает их, пытаясь сбросить обоих с насеста. Д’вард чертыхается под нос, сражаясь с тонкой бечевой, а ветер все пытается сдуть ее или запутать. Его зубы лязгают от холода. В зловещем зеленом свете он напоминает ходячего мертвеца.

Новая картина: Дош расстегивает куртку и стаскивает с себя, предлагая ее своему почти обнаженному спутнику, и она полощется на ветру, как флаг.

– Прекрати! – сердитый рык Д’варда. – Ты что, убить нас хочешь?

– Тебе она нужнее.

– Нет. У других такой нет. Надень. – Он продолжает возиться с узлами одеревеневшими пальцами.

Другие не съежились на этом проклятом уступе в сотне футов над потоком.

Бросок… начало чуда.

На ветру, в темноте, под этим немыслимым углом – и все же Освободителю это удается с первой попытки. Это прекрасно: деревяшка взлетает в ночи, волоча за собой бечеву; ветер сносит ее чуть в сторону, и она летит по плавной кривой.

Д’вард балансирует на одной ноге, взмахивая руками, и каким-то образом удерживается на самом краю. На мгновение Дош уверен – тот сорвется. Этот образ останется навсегда, один из самых отчетливых: Освободитель, замерший над бездной, вытянув ногу, раскинув руки, лицо застыло от страха – и Дош, бросающийся к нему, чтобы в самый последний момент схватить его…

Если палка и стучит о парапет где-то высоко над головой, ветер все равно уносит стук прочь.

Должно быть, они со всех ног спешат обратно к основанию стены, в относительную безопасность. Этого Дош не помнит. Это одна из самых рискованных минут, ведь если кто-нибудь услышит или увидит, как их палка падает на стену, он неизбежно выглянет вниз посмотреть, откуда она взялась.

Ожидание.

Он не знает, сколько оно длится. Они съежились вдвоем, вжимаясь в грубую каменную кладку, ожидая, ожидая… Д’вард выглядит так, словно сейчас замерзнет насмерть. Снова – возможно, даже несколько раз – отказывается он накинуть часть одежд Доша. В конце концов Дош обхватывает его руками, и Освободитель не сопротивляется.

Правда, никакой чувственности в этом объятии нет и в помине. Все равно что обниматься с ледником.

Надежда гаснет. Отчаяние…

Луны. Сияние Трумба затмевает звезды, но вскоре следом за ним восходит Иш, а потом и Эльтиана. Три луны светят разом, близко друг от друга: огромный зеленый диск, маленький синий и красная звезда. В положенном порядке. Не совсем на одной прямой, но почти. Да? Пожалуйте! Неохотно, но неумолимо красное и синее сливаются с зеленым.

Пророчество исполняется. Трое из богов собираются вместе, как они это делают каждые несколько лет. Это и пугает, и ободряет, но пока их только трое. Трое – редкость; четверо – выдающееся событие.

Где же Кирб’л, Шутник?

Дева и Владычица приближаются к Мужу. Где Юноша?

Никто не может предугадать поведение Кирб’ла. Он движется замысловатыми путями, забираясь далеко на север и на юг. Он появляется и исчезает, когда ему заблагорассудится. Иногда, когда он светит ярче всего, он движется с запада на восток.

Дош молится.

Шутник!

Дош никогда не забудет его эффектного появления. Это будет самым ярким воспоминанием той ночи – маленькая яркая золотая луна вспыхивает прямо перед Трумбом, и вот все четыре бога сияют на серебряном бархате небосклона. Кирб’л движется на глазах, движется на восток! Четыре светила. Четыре тени.

Эльтиана и Иш с одной стороны, Кирб’л с другой, почти на одной прямой, в идеальном порядке, неумолимо надвигаются на огромный диск Трумба.

Собрание всех богов!

Подождать еще чуть-чуть…

Внезапное шиканье Освободителя и свет в его глазах…

– Что?

– Кто-то идет!

Дош оглядывается, и, конечно же, на этом проклятом, продуваемом всеми ветрами уступе никого нет. Значит, кто-то идет по стене? Откуда Д’вард это знает?

(Возможно, в это мгновение в нем родилась вера.)

– Он нашел ее! – Д’вард отстранился и сел, весь как пружина в лунном свете.

– Вот оно!

Чудо!

Усталый часовой, замерзший и сонный, совершая обход по стене, находит какую-то чурку. Его начальство не потерпит всякого мусора, о который могут споткнуться бойцы.

Нет ничего странного в том, что такой человек наклоняется, берет палку, скидывает ее со стены и продолжает обход. Сегодня он, как и все остальные, смотрит больше на небо.

Странно только то, что при этом он не замечает привязанной к палке бечевы… вот это и впрямь чудо. И вряд ли простым везением можно объяснить то, что скидывает он ее не в ту же амбразуру, в которую она влетела. И все же он не замечает бечевы, перекинутой теперь через зубец стены, и не видит, что она скользит, по мере того как палка опускается вниз, колотясь о камни стены.

Он сыграл свою роль в истории и теперь уходит навстречу смерти, а у основания стены Освободитель со всхлипом выдыхает воздух, который так долго сдерживал в груди.

Чудо.

Тут потеряно еще несколько страниц.

Один лазутчик или сразу оба отвязывают бечеву от палки и привязывают к ней тяжелый канат. Кто-то из них тянет за другой ее конец, бормоча молитвы, чтобы бечева не перетерлась о зубец или просто не порвалась от нагрузки. Один из них хватает конец каната и затягивает на нем петлю.

Это может быть Дош. Или Д’вард. Кто-то из них двоих.

Четыре луны все сближаются.

Ветер приносит из города отзвуки далекого пения молитв. Жрецы будят горожан, чтобы те спешили увидеть и восславить чудо в небесах.

Они не замечают чуда, происходящего на стенах. Такая мелочь – и столько от нее зависит: захлестнувшаяся на зубце стены бечевка, тянущая за собой канат.

Должно быть, нагианцы уже на подходе.

Слияние четырех лун.

Одна за другой сапфировая Иш и рубиновая Эльтиана исчезают за Трумбом. Секундой позже и Кирб’л наскальзывает на него – зеленая искорка тает в зеленом сиянии. Остается один Трумб.

Соединение богов, знамение великих событий.

Никто из тех, кто видел это, не забудет такого уже никогда.

Д’вард полез наверх, карабкаясь по канату. Его труп не пролетел мимо, падая в реку; шума поединка тоже не слышно. Значит, он скорее всего еще жив. Дош ждет остальных, чтобы указать дорогу.

Ожидание хуже всего – ведь Д’вард там, наверху, один.

Потом из темноты по одному возникают воины из соналбийского отряда, неся с собой еще канаты. Ни копий, ни щитов – только короткие дубинки, иначе им не одолеть бы этой предательски опасной тропы.

• Предыдущая
• 54/97
• Следующая