Вера в чудеса (СИ) - Лав Натали - Страница 26

— Сергей Владимирович, где Вы? — обеспокоенный голос Воропаева ворвался в мое сознание.

— Это не Сергей Владимирович, это Дина Витальевна. И лучше своего босса караулить надо, а то не ровен час, не удержусь от искушения и прикопаю его в ближайшей лесополосе.

По другую сторону повисает гнетущая тишина.

— Он у Вас? — с первого раза не въехал, что ли?

— Не бойтесь, пока не прикопала. У меня, играет с Матвеем.

— Мы сейчас приедем.

— Не знаю, кто эти таинственные «мы», господин Воропаев, но приезжать не надо. Сейчас Ваш супер-начальник немного очухается и Хосе, или кто-то из ребят его привезут.

— Он пьян?

— А Вы как думаете?

— Дина Витальевна, я хочу Вас попросить. Не надо с ним сейчас отношения выяснять, просто отправьте его домой.

— Я его прямо сразу отправлять не буду, а то мне кажется, он вполне способен устроить концерт. А я не хочу травмировать ребенка. Но чуть позже я обязательно его верну под Ваше надежное крыло.

На этом наша беседа закончилась.

Я вернулась в гостиную, где Давлатов преспокойно спал на моем диване.

Матвей прокомментировал:

— Мама, папа устай и уснуй. Давай его себе оставим?

Я улыбнулась через силу:

— Конечно, сынок.

Если папа «устай» и «уснуй», что мне с ним еще делать? Только себе оставить.

Когда я уложила Матвея спать, то в коридоре столкнулась с Еленкой:

— Мам, а где ты подцепила такого кадра?

— На распродаже, дочка. По рублю за штуку. Спокойной ночи.

— Спокойной, спокойной, — протянула она с сомнением, заходя в свою комнату.

Я выдохлась и пошла спать. Вырубилась сразу.

Мне снились эротические сны. Меня целовали, гладили и ласкали, доставляли удовольствие самыми развратными способами.

Сначала сны были нечеткими, когда не можешь сосредоточиться и понять, что же на самом деле происходит.

Но потом ощущения стали реальней, а когда я открыла глаза, то обнаружила, что лежу на животе на собственной кровати, сверху на меня навалился голый Давлатов, который одну руку просунул мне под живот, приподнимая меня, а второй направляет свой член мне во влагалище.

— Какого черта!

Но это не важно, потому что в этот же миг он уже внутри меня, заполняет собой без остатка, до боли.

Шепчет срывающимся голосом:

— Тебе не поможет ни черт, ни Бог, потому что, если бы ты только знала, как о*уенно тебя трахать.

Не прекращающиеся толчки и тяжесть его тела заставили извиваться и скулить в подушку, а он все таранил меня и таранил, руку с живота переместив мне на груди и мял их в такт своим движеньям. И как бы грубо он меня ни брал, смазка во мне смягчила его резкие движенья до хлюпающих звуков. И во мне от его движений расцветает само естество женщины. Я не могу ему противостоять, да и хочу ли? Он кончил с громким стоном, но видя, что я не дошла до финиша, просунул руку к клитору и несколькими движениями довел и меня до оргазма. После того как наслаждение отпустило, я поняла, что он все еще лежит на мне и, кажется, никуда не собирается.

— Сережа, ты тяжелый.

— Потерпишь, кому сейчас легко.

Но слез с меня, лег на спину, меня уложил себе на грудь и обхватил руками.

— Что это было с Баженовым? — потребовал он отчета.

— Я пыталась устроиться на работу.

— Зачем?

— Зачем люди работают, Сережа? Чтобы еду покупать, одежду, за жилье платить?

— Вот поэтому я и спрашиваю, тебе-то это зачем? У тебя за все платит Рамос.

— Но это не может продолжаться бесконечно.

— Не может, — согласился он со мной и тут же холодно отрезал, — потому что не надо было этого всего начинать.

— Это точно, — раздражаюсь я, — Надо засунуть язык себе в жопу и прыгать перед тобой на задних лапках.

Почувствовала, как он напрягся подо мной.

— А что ты хочешь получить своей войной за независимость? — и едко добавил, — Какая может быть независимость для тебя, если ты все равно на моем члене постоянно оказываешься?

Это слушать обиднее всего, потому что это — правда.

— Почему ты меня все время унижаешь? Сам меня хочешь, и все время ведешь себя так, как будто я тряпка, о которую тебе грязные ноги вытереть противно.

И тут же в ответ услышала:

— А кем ты себя вообразила?

А тон такой, что лучше бы пощечину залепил. Вот почему с ним всегда так?

— Тебе лучше уйти.

Я попыталась встать, но у него вдруг срывает крышу. Он схватил меня за горло и вдавил в матрас:

— Слышь, ты, сука, хватит думать, что ты можешь мною командовать.

Он продолжил меня душить и одновременно раздвинул мне ноги в разные стороны. У него снова стоит, и сейчас он специально делает мне больно, когда входит в меня с каким-то утробным рычанием. Мне не хватает воздуха, я начинаю задыхаться. Мне становится страшно, что он меня просто убьет. А его движения внутри меня, они резкие и рваные. Я почти теряю сознание, и в этот момент он отпустил мое горло, а после упёрся руками в кровать по обе стороны от меня и стал двигаться мощнее и мощнее. От того что я смогла, наконец, вдохнуть, меня накрывает сильнейший оргазм. Тело вибрирует от конвульсий, которые долго не прекращаются. Стенки влагалища сжали его член, и Сергея тоже накрыл оргазм. Он громко застонал, потом скатился с меня. А я села, обхватив руками колени и начала плакать.

Плачу тихонько, просто слезы текут и текут, а я никак не могу успокоиться. Сергей встал, натянул боксеры и брюки, приблизился ко мне и спокойно сказал:

— Я все равно буду е" ать тебя, тогда, когда захочу. И ты ничего не сможешь с этим сделать.

Он поднял рубашку и ушел.

Я вытерла ладонями слезы. Зачем я его пустила?

Я думаю, что он не вернется, но он возвращается через несколько минут с телефоном. Увидел мое состояние, поднял меня с кровати и отнес в душ. Вымыл меня горячей водой, от которой тело расслабилось, а в голове появилось полное безразличие ко всему. Сережа вытер меня, завернул в одеяло и отнес обратно в постель, лег вместе со мной и долго гладил меня по обнаженной спине, пока я снова не уснула.

Дина.

Я проснулась днем. Давлатова уже не было. Теперь даже если он будет подыхать у порога моего дома, я закрою дверь изнутри. Болят шея и горло, внутри тоже чувствую дискомфорт. По мне проехал каток, асфальтовый, не иначе.

И главное, я же понимаю умом, я все понимаю. Что от такого, как он, нужно удирать, теряя все виды обуви. Но вот тело… Он им владеет на каком-то молекулярном уровне. Был бы кто это другой, я бы воткнула ему палец в глаз, и часть мозга достала через глазницу. Но с Сергеем все не так. Я еще и оргазм получила, пока он меня имел, да еще какой.

Я не поклонница подобных отношений. Насилие к женщине — это не правильно. Но вот приходит он, и все мои установки оказываются в заднице. Это на самом деле страшно — такая зависимость от другого человека. Так быть не должно. Но есть. И что теперь со всем этим делать, мне не известно.

Я встаю, иду к зеркалу, и мне хочется снова заплакать. На шее синие, фиолетовые синяки. Теперь как ходить-то? Он просто животное. Нужно держаться от него как можно дальше. После душа оделась, у меня есть такая маечка с воротником-стоечкой. Очень подошла. Злюсь на себя. Вот тоже овца. Придумала какие-то страдания. На фиг всё. Время уже три.

В гостиной стоит большая корзина, в ней сочетание белых и нежно-розовых пионов. Необычайно красиво. Я стою возле этого чуда и просто любуюсь, потом подхожу и вижу карточку сбоку корзины. Достала и прочитала: "Если Вы не сердитесь и смогли меня простить, то я жду Вас на работе. Баженов"

Конечно, можно сесть и пожалеть себя. Ой-ой-ой, меня обидели опять. Но это пусть делает кто-то другой. А я пойду у Баженова поработаю.

И перед Давлатовым ноги раздвигать больше не буду.

Я созвонилась с Баженовым и договорилась, что я должна прийти завтра к 9 часам. Что, собственно говоря, и сделала. Мне показали кабинет, рассказали о моих обязанностях. Суть вся в том, чтобы обеспечивать охрану информации, потому что данные о месторождениях обладают большой ценностью. Охрана гендира тоже на мне, вернее ее организация. Но это проще, чем ловить психопатов. Я вникаю в работу. Мне все понравилось. Особенно большая зарплата.