Лорд в кандалах (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 36

Сгруппироваться от неожиданности не вышло, но приземление было мягким, прямо на животное, до которого всё-таки дошло, что с ним что-то не так. Кости бешеного волка хрустнули под весом упавшего на него грудью СЭД-а, а я, схватив его свободной рукой за загривок, начал методично протыкать мечом, используя почти всю свою, усиленную гладиевыми мышцами «Свашбаклера», силу. Вскоре тварь, девять десятых опасности которой сожрал неудобный для зверей пол, распростерлась по нему в последних судорогах.

— Я прямо герой из легенд, — вымученно прошептал я, пытаясь встать с пола, измазанного густой черной кровью, — Неостановим, эпичен, всепобеждающ!

Протереть фонари от крови в доспехе стало испытанием едва ли не хлеще, чем бой с волком-переростком, который, кстати, имел довольно большие шансы если не победить, то здорово мне навредить. Если бы эта кикимора подкинула меня так, что грохаться пришлось бы на пол спиной, то это скорее всего, вывело бы как минимум один ЭДАС из строя. Хорошо хоть с эфиром тут проблем нет, двенадцать искрящих турелей под потолком буквально изливают его в воздух.

Подобрав второй меч, я двинулся дальше, по коридорам, залитым красным светом аварийных ламп. Здесь уже чисто не было. Монстра, которого я затыкал насмерть, закрыли в этом отсеке с пятью людьми, чьи останки он и размазывал по всем поверхностями, пока не получилось выйти ко мне.

Двери второй переборки, преграждавшие путь в лаборатории комплекса, распахнулись сами по себе, пропуская еще трех миазменных волков. Эти были куда меньше прошлого, но гораздо, гораздо быстрее. Три черные безволосые твари, блестя уродливыми телами, сплошь покрытыми несимметричными наростами, молча накинулись на меня, высекая искры когтями из пола.

Он, эта прекрасная железная поверхность, вновь стал моим незаменимым союзником в борьбе с этими дико проворными тварями. Маша мечами, как лопастями вентилятора, я внезапно вспомнил одного из своих инструкторов, русского отставника-гвардейца, здорово топтавшегося на детских мечтах о красивых боях.

«Любой бой, Алистер», — говорил он, — «является безобразной стычкой, в которой одной из сторон не получилось эффективно напасть, а второй удалось не сразу сдохнуть. Забудь о грации, забудь о красивых победах! Всё это могут написать журналисты за твои деньги. Потом, после победы. В бою есть лишь одно правило — выжить. Как бы ты нелепо не выглядел живым, это все равно будет стократ лучше, чем твой красивый труп! И уверяю тебя, мои 15 лет службы в гвардии позволили увидеть очень мало красивых трупов! Подобное было лишь один раз, в отпуске. Я взял его, чтобы съездить на похороны к бабушке.»

Я его плохо слушал поначалу. Пытался научиться попадать мишеням в голову из револьвера. Полосовал мечом по шеям других манекенов, всё воображая, как будут красиво слетать головы с плеч. А затем стонал на полу, роняя слезы и сопли, от очередной резиновой пули в живот, пинка туда же, или внезапно брошенного мне в лицо тренировочного меча, который хоть и не всегда достигал цели, зато отменно работал отвлекающим приёмом для того же самого пинка.

Грязно, грубо, эффективно. На тебя кидаются мерзкие твари? Вспомни, что они не могут прогрызть гладий. Не крутись. Наоборот, возьми свои дурацкие мечи, похожие на острые шпалы, обратным хватом, занеси их для замаха и… спокойно жди. Рано или поздно тварь поскользнется и шлепнется прямо перед тобой.

ДЗАНГ!

Меч пришпиливает чересчур быстрого несмотря на все свои падения волка, пробивая покрытия. Там явно проложены дополнительные кабели питания, на которых есть напряжение, поэтому я поспешно отпускаю клинок, позволяя безумному волчаре наслаждаться всей прелестью ситуации в одно рыло. На второго получается просто наступить, а третьего поймать в прыжке за глотку. Красиво? Красиво. Только одна скользкая тварь извивается, едва не выскальзывая из пальцев, а вторая за пару рывков почти лишила меня равновесия. Бью уже падающей из моей хватки собакой о стену, тут же перенося вес на пятку и дробя бедра задних лап третьего монстра. Вертикальный удар сохранившимся в руке мечом раскраивает лежачему череп. Ушибленный о стену умудряется прыгнуть на меня, а я умудряюсь выставить «джукен» ему навстречу. Волк на палочке.

По спине текут холодные струйки пота от мысли, что было бы, если под когтями этих тварей была бы более удобная поверхность, например, скалы или почва Камикочи. Дело даже не в том, что они могли бы убить меня. Могли бы, еще как! Слишком резкие, слишком живучие и свирепые. Они могли бы принести настоящее опустошение в долину. По редким обрывкам доносившихся до меня слов Штарова, до меня дошла общая картина опасности этого провального проекта. Эти бешеные миазменные волки не могли питаться. Только худеть, медленно умирая, а заодно убивать. Чем легче они становились от потери веса, тем быстрее.

Идеальное средство доставки болезни в Сибирь. Жаль, что нет вируса. Но даже такие «доставщики» вполне могли выкосить Камикочи. Что у меня там, по сути? Несколько профессиональных отрядов, непроверенная охрана поместья, а остальное? Рекруты, да еще, к тому же, женщины. Это была… или будет самая настоящая катастрофа.

Сегунат мне не простит, если в Камикочи запустят этих тварей. На то, что их сдержат двери Холда, надежды маловато, там лишь твердое, массивное, прочное, но дерево.

Следующая дверь. Сначала она кажется мне запертой, от чего готовлюсь возвращаться назад, к оставленному в лифте аппарату для резки металла, но створки неожиданно поддаются моей грубой силе. Медленно, не спеша, чтобы показать кусочек жилой секции… и множество черных и блестящих волчьих голов, заинтересованно устремляющихся к щели. Дальше следует не бой, а планомерное истребление тычками «джукена», пока одна ступня «Свашбаклера» удерживает двери от закрытия. Твари напирают, лезут друг по другу, но пространства для маневра нет у них совершенно, лишь массивный клинок, что с некоторой натугой вскрывает их тела. Они быстрые, дерганные, совершенно не чувствуют боли. Достаточно лишь расположить острие на траектории рывка или резко ткнуть мечом вперед.

Когда волки кончаются, я пробираюсь в секцию, тут же обнаруживая, что мне не рады. Неизвестный, имеющий доступ к управляющим системам защиты лаборатории, активирует четыре турели, медленно выползающие из потолка. Мне приходится прижаться спиной к стене, чтобы защитить свой относительно уязвимый тыл от пуль, а затем, очень аккуратно и раздражающе медленно целиться, стреляя четыре раза. Два выстрела не настолько хороши, как я надеюсь, от чего приходится изображать из себя прыгающего осла под крупнокалиберными пулями, протыкая «Григориев» мечами. Остается один патрон.

В голове гудит самым неприятным образом. Попавшие в доспех за сегодня пули хоть и не причинили мне сколько-нибудь вреда, но здорово растрясли тело и подарили зверскую мигрень. Жутко хочется остановиться на перекур, а заодно принять болеутоляющего, но здравый смысл гонит вперед. Где-то здесь могут быть Оливер и беглый герцог. Возможно, они еще ничего не успели.

По бокам коридора начинают идти большие стекла, демонстрирующие еле освещенные лаборатории. Множество приборов, массивные операционные столы, хирургические светильники. Другой зал. Стекла куда толще, виден шлюз, через который нужно заходить внутрь. Наверное, здесь выращивали культуры болезни, пытались найти общий знаменатель для всех миазменников. По этой биолаборатории бессмысленно шатаются несколько человеческих тел. Они явно никем не подчинены, но заражены, резиновые халаты покрыты кровью и испражнениями. При виде меня начинают слабо колотиться о стекло, вижу оскаленные рты, пену на губах. Их силы явно на исходе.

Приходит слабое удивление. Вот это всё, с превращением кучи людей в бесноватых зомби, с волками простыми и волками миазменными, со всем этим проникновением в секретный комплекс — всё это брат натворил ради шанса меня прикончить? Да уж, вот что такое — отчаяние…

Следующий зал, точнее, развилка из четырех пересекающихся коридоров, был центром этого этажа. Здесь, по словам Штарова, был зал управления автоматроникой, вольеры, основной жилой модуль для «невыездных». О чем мне забыли упомянуть, так это о том, что этот «крест» был зоной, перенасыщенной турелями. Я лишь успел увидеть в щелку сам перекрёсток, заваленный трупами людей и волков, как целая волна свинца буквально отбросила меня от переборки, ударив молотом по грудной пластине «Свашбаклера».