По грехам нашим. В лето 6733 (СИ) - Старый Денис - Страница 57

Для Радима осталось только узнать, как будет Корней возвращаться с Севера и убить в дороге. Нельзя позволять этому молодому выскочке добраться до Ярослава. На волне событий в Новгороде, великий князь будет пылинки снимать с Корнея, а тот только обкрадывать, да унижать бояр.

— Я ведаю ватагу, что убьет акаема Корнея, а вы серебра дадите. Тысячу гривен, — произнес боярин Радим, отец бывшего сотника, а сейчас главаря разбойников.

После получения информации о восстании в Новгороде, сразу же решил идти во Владимир. В Ладоге оставались княжьи дружинники, которые должны были дожидаться отдельного приказа от великого князя. Меня же ничего не задерживало в этих местах, напротив, я стремился домой. Может в этот раз получиться прийти в поместье еще в августе.

И вот, с чувством выполненного долга, мы стройными колонами выходили из старинной, первой каменной, русской крепости. В этот раз не было больших обозов, которые резко тормозили бы ход. Вот только и не было коней, которые могли бы придать скорости передвижения. Вперед был отправлен немногочисленный отряд, которому отрядили всех имеющихся лошадей. Они должны уйти вперед и быстро добраться до Унжи, сообщив о моих намерениях.

Исключение в пешем переходе были сделаны только выздоравливающим раненым, для которых удалось найти и купить пять повозок. Нестроевых осталось только десять человек, среди которых был и Бер. Практически все раны на теле друга зажили, вот только переломанная ключица никак не срасталась, да и рану на ноге пришлось уже дважды чистить от гноя, разрезая по живому. И все из-за непонятливости телохранителя. Как только он смог ходить, то сразу поднялся и неделю молчал, что рана загнивает. Только когда гиганта свалила с ног повышенная температура, вновь пришлось проводить операцию. По своей неопытности, вычистить всю рану не удалось и пришлось в очередной раз, более внимательно промывать и чистить ногу.

Скука и однотипность, как событий, так и природы, спрессовались в один длинный день. Ночевка, завтрак солониной, иногда зайцами, которых по дороге били, переход, дневка, обед, переход, опять ночевка. Даже вечером за кострами не слышался смех, люди были вымотаны до предела. И, если физически можно было отдохнуть, то моральная составляющая тяжелым грузом лежала, еще более усугубленная большими потерями. Только дозоры выставлялись на автомате, вот только и часовые зачастую смотрели в одну точку, механически исполняя свои обязанности.

— Боярин, Корней Владимирович, до Торжка пять верст, — сообщил Лавр, подошедший к повозке, на которой ехал я с Бером.

Понимаю, что не правильно, когда все идут, вольготно ехать, но я как раз подошел к раненному другу, чтобы окончательно убедиться в заживлении раны на ноге. Вот осмотрел его и как-то незаметно для себя и присел на край повозки, а потом уже и вставать не хотелось. Последний небольшой переход и все, Торжок, там, надеюсь, получим хоть какой-то отдых, да напьюсь для перезагрузки. При переходе пришлось обходить все города, и даже крупные поселения. До конца не известно, что твориться на новгородской земле и не стоит лишний раз показываться на людях. Конечно, было невозможно скрыть большой отряд от любопытных глаз, но и пугать поселян, которые сразу бегут в лес, ища там спасения, не хотел.

— Люда нет, уже четыре версты до Торжка, а людей не видно, чудно сие, — пробормотал обычно не разговорчивый Бер. — Брони, боярин, одень.

Произнеся последние слова, Бер выскочил на ходу из повозки и стал принюхиваться, словно собака, берущая след.

— Что, Бер? — спросил опасливо я, мой доспех был в повозке, что шла в метрах пятидесяти следом, там же и оружие. Полное отсутствие вооруженных людей вокруг сильно расхолаживает бдительность.

Резко, с кошачьей грацией, Бер развернулся и прыгнул на меня, расставляя руки в стороны. Ничего не понимая, я только выставил руки навстречу летящему телохранителю. Вдвоем сваливаемся на землю и Бер, немыслимым движением одной руки толкает меня под повозку, сам же в следующее мгновение перехватывает поводья и тормозит коня.

До меня доносятся крики ратников, ржание коней. Земля содрогается от копыт приближающихся конников. Пытаясь вылезти из-под телеги, получаю резкий удар по лицу и отключаюсь…

— Убью, Бер… — прорычал я, как только пришел в себя. — Научил на свою голову бить на потерю сознания.

С трудом выбрался из-под телеги и то, что я увидел, повергло в шок. Возле телеги лежало не менее десяти человек, три коня и… окровавленный Бер без признаков жизни.

Словно робот, не замечающий и даже не слышащий, что происходит вокруг, механически подошел к своему другу. Пульса не было, все тело истыкано стрелами. Злость наполняла сердце, ненависть на себя и весь мир, на то, что веду этих людей на убой, что наживаю себе врагов, при этом не способен защитить тех, кто беззаветно идет за мной. Я кричал, не произнося ни звука, но кричал так громко, как только могла кричать израненная душа. Этот большой парень, который пожертвовал собой ради того, чтобы я жил, сейчас лежал с улыбкой на губах. А я… только беззвучно кричал.

Кто-то подбегал, что-то спрашивали, уже вязали выживших нападавших. Вокруг телеги выстроили каре, со мной в центре и геройски погибшим Бером. Не знаю, сколько времени я не реагировал на внешнюю среду, но из безвременья вынырнул резко обессиленный и опущенной головой. Звуки в один момент наполнили мою голову. Ржание коней, крики людей, приказания сотников и их дублирование десятниками.

— По здорову? — рядом со мной присел Лавр, наверное, единственный человек сейчас, которого не хотелось послать по заветному адресу, вспоминая, что он, не считаясь со всей жизнью, защищал мою семью. Как это сейчас сделал Бер.

— Кто? — только и смог выдавить из себя вопрос.

— То не ведомо, токмо знаемец наш Лотарь — голова той ватаги, — ответил Лавр и закрыл ладонью глаза у Бера.

Чего стоило мне не превратиться в маньяка, режущего на лоскуты взятых в плен нападающих. Двадцать два человека погибших, тех, кто прошел и сражение под стенами Риги, и разгром датчан, и морские баталии, осаду и тяжелый штурм Ладоги. И сейчас, практически на своей земле получить стрелу от русича?

— Ты от меня отвернулся? — прошептал я, поднимая голову к небу. В моменты, которые невозможно объяснить и оправдать люди, чаще всего, обращаются к высшим силам. И я сейчас старался переложить ответственность на кого-нибудь, даже на Бога. Ведь мог же одеть броню, взять с собой арбалет, да хоть какое оружие, но время уже не отмотать назад.

Я только лишь усилием воли не поучаствовал в экспресс-допросе. Однако особо не потребовалось выяснять болевой порог у Лотаря, так как бывший сотник сразу пошел на сотрудничество. Передо мной уже не было того спесивого, самоуверенного молодого человека. Говорил убийца быстро, охотно, всячески демонстрируя свою лояльность и желание угодить. Вот только он явно переигрывал, или это крайняя степень испуга так влияет на него.

Ни одно хорошее дело не бывает безнаказанным. Вот и мои, как я считаю, правильные для Руси, изменения, как и принятие в ближний княжеский круг, взбаламутили головы у знати. Бояре испугались потерять влияние и решили просто и не затейливо убрать возмутителя спокойствия.

Нападение было спланировано достаточно грамотно и за нами следили. Три версты мы шли по дороге в лесу и наблюдатели четко вычислили мое местонахождение и что я без доспеха. Нападение случилось, когда мы выехали на небольшую поляну, а часть отряда оставалась за поворотом и не видела авангард. Атака была конницей в полторы сотни всадников, и основная масса направилась именно к повозке, под которой без сознания от удара Бера лежал я. Мой телохранитель уничтожил четырнадцать всадников и даже утыканный стрелами, смог свалить коня, на котором гарцевал Лотарь. В это время подельники, оставшиеся в живых, убегали от стрел и болтов ратников. Сбежать на своих ногах, бывший сотник, а сейчас разбойник, не смог и был изловлен в ближайших кустах.