Цель (СИ) - Риз Лаванда - Страница 1

Ева с замиранием обернулась ещё раз, чтобы удостовериться наверняка.

Нет, всё происходит на самом деле — федеральная тюрьма стоит на своём месте, и на этот раз уже далеко за её спиной.

В кармане двенадцать баксов, не густо, разве что на один раз позавтракать в какой-нибудь забегаловке. Хотя, …. теперь она обладает куда  большим богатством — свободой. Пускай и выстраданной таким кривым путём.

В душе…. слишком много накипи и воющих теней, как для двадцатишестилетней молодой женщины.

Зато в голове укоренилась ярая цель, разросшаяся за три года до невероятных масштабов, перепрошившая каждую клетку её мозга.

Когда на рубеже отчаянья у человека появляется твёрдая цель, зачастую вера и надежда в таком случае уже не требуются. Особенно если собираешься добиться своего любыми средствами. А Ева была  настроена именно так. Поэтому набрав полную грудь горько-сладкого воздуха свободы, Ева решительно сжала кулаки.

Она прекрасно знала что изменилась — загрубела и ожесточилась, но она принимала эти изменения в себе с иступлённой благодарностью той самой судьбе, которую вопреки всему она не винила. Виновный уже давно был определён и трижды ею проклят.

Тюрьма безжалостно переделала её под принятый стандарт выживания в этом мире, увы, оставив внутри неизгладимый уродливый отпечаток. Контролируя каждую свою мысль, Ева заставляла себя концентрироваться лишь на главном, запрещая себе вспоминать и жалеть себя. Девушка бредила только одним — обнять своего сына.

***

— Как оно? — Огги окинул её таким взглядом, в котором могло скрываться что угодно. «Как чувствуешь — так и воспринимай» говорил такой взгляд.

Чёрные умели так смотреть несмотря на свою невероятную эмоциональность, это тоже было частью темперамента, его иной стороной.

— Ну, наверное, я бы никогда не ощутила такой потребности в раздельном питании и занятии спортом, если бы не этот «храм» перерождения, где особо настырных мотивируют ещё и самообразованием с печенькой на десерт за то, что держишь свою варежку закрытой. Я теперь даже саму себя не узнаю, — съязвила Ева, изобразив улыбку на безупречном лице.

Рассмеявшись и выругавшись в своей излюбленной  скверной манере, Огги наконец приветливо сверкнул белками глаз:

— Даже завидно, мать твою. Звучит, будто в таком святом месте должен побывать каждый.

— Ох, чел, ты прав, некоторым бы не помешало лишний раз пораскинуть мозгами  над смыслом жизни. Так что, я не зря пришла к тебе?

— Всё что тебе понадобиться — я достану, Ева. Чёрные держат слово. Сестра моего кореша — моя сестра.

— Пока что мне достаточно компа и байка. И пусть мне освободят квартиру Майка, какое-то время поживу в вашем квартале. Да вот ещё, … возможно мне понадобятся документы чистой непорочной личности и … пушка.

— Говно вопрос, — уверенным жестом успокоил её Огги.

Казалось, Ева утратила значение времени, необходимости во сне и приёме пищи. Для неё не ощущалось разницы — то ли прошли уже целые сутки, то ли всего лишь шесть часов. Сидя у монитора, шерстя страницы интернет-газет, форумов и обрывки интервью с телевидения, она упрямо выискивала нужную ей информацию, делая для себя лаконичные пометки. Лишь бы только не отвлекаться на голодные спазмы она запихивала в себя безвкусный бутерброд, кимарила по пару часов и рылась дальше, ловя даже малейшее упоминание об Адаме Пирсе. О его возможных бизнес партнёрах и планах на будущее, о которых этот финансовый магнат упоминал вскользь или двусмысленным намёком. И такая одержимость больше напоминала охоту, охоту на редкого почти неуловимого хищника.

— Как я выгляжу? — разглаживая на себе блузку, Ева покрутилась перед режущейся в покер бандой Огги. Четверо парней одновременно вскинули на неё глаза, переглянувшись между собой, после чего снова уставились в карты.

— Знаешь, снежок, вкусы у всех конечно разные. Но если ты собралась впечатлить своего бывшего пихаря, то тебе ещё стоит поработать над собой, — бросив свои карты на стол, покачал головой Огги.

— Да ты само очарование и прямолинейность, — сердито проворчала Ева, машинально закручивая свою вьющуюся копну золотистых волос в тугой хвост. — Я отправляюсь на собеседование в крупную рекламную компанию. Должность и перспективы — обделаться можно от счастья, если я её заполучу. Но собеседование проводит женщина: успешная, старше пятидесяти, сама поднявшая свой бизнес и сколотившая капитал, зубастая пуленепробиваемая стерва.

— Так ты идёшь на встречу с самим дьяволом? — зажав в зубах сигарету, отозвался Огги. — Тогда не еби себе мозги, детка, хер знает, чем таким тёткам можно угодить.

— Спасибо за совет, обязательно повешу его на стену в рамочке. Жирным шрифтом. Особенно первую его часть. Можно даже взять себе за жизненное кредо, — возмущенно закатив глаза, Ева уже собралась уходить.

— Ты зря отшила мой вариант. Завалить этого богатенького ублюдка лучшее решение, — Огги ничуть не сомневался в своей правоте, и остальные парни его поддерживали молчаливым согласием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И что тогда, а? Кому тогда передадут опекунство над моим сыном? Тем более подобраться к Адаму не так просто, — покачала головой Ева, прищурив свои выразительные, золотисто-чайного цвета глаза. — Убийство Пирса не решит проблему, только добавит новых. Это тебе не какой-нибудь почётный почтальон квартала или менеджер года — это деньги, положение и власть в одном лице. Полиция весь город перевернёт, и в первую очередь навестит меня. С этой сволочью нужно договариваться.

— Но если мне не изменяет память, именно этот говнюк добился для тебя постановления суда о запрете приближаться к нему. На сколько там метров тебе запретили подходить к этому уроду? — Огги скорчил свою коронную гримасу омерзения. — Кому ты лепишь, снежок? Да ты блин просто пожалела его! Как никак папаша твоего мелкого!

— Нет Огги, не так. Мои эмоции — стальные тросы, теперь я думаю головой.

— То есть, если ты подвалишь к нему с разговорами, имея при себе фальшивый паспорт, то у него совсем-совсем не будет повода снова упрятать тебя в тот «храм перевоплощения», где бесплатно выдают позитивные оранжевые шмотки? — издевательски бросил Огги, так руганувшись для крепости, что его соседи по покеру довольно присвистнули.

— Я рискну! — хлопнула она дверью.

Вопросы требовали хваткости, профессионализма, креативности и предположительной самоотдачи, но самым главным критерием был опыт, чего у Евы как раз и не хватало. В глазах Ванды Брук, пристально вглядывающейся в девушку застыла лишь жесткость и прагматизм. Никаких сантиментов, улыбок или отступлений.

Претендентов было слишком много. И по тому, как Ева отвечала работодателю, она почувствовала, что она не одна из них. Эту должность заполучить было не так-то просто, а заслужить расположение самой шефини, поговаривали — было вообще мега-профессионализмом.

Только вот Ева никак не могла сдаться. … Не в этот раз.

Это был именно тот шанс, который она планировала получить целых три года, сидя за решёткой. Потому что именно компания Ванды Брук выступала связующей ниточкой с Адамом и шаткой лестницей к её сыну.

 Именно из-за малыша, образно вися над пропастью, она не имела права сорваться и упасть. Нужно было вскарабкиваться, пусть даже нечеловеческими усилиями, и сила эта заключалась — в её материнской любви. Неистовой, вне времени и пространства любви сердца матери, которое беспрестанно кровоточило из-за вынужденной разлуки. Поэтому Ева была готова рвать зубами, ползти на коленях, терпеть унижения лишь бы только ей снова позволили быть с её ребёнком.

По предварительно собранным данным Ева лишь примерно знала, в каком из престижных районов проживала Ванда. Дождавшись когда машина хозяйки агентства  вынырнула из подземного гаража, черный байк Евы последовал за ней.