Чёрный алтарь (СИ) - Риз Лаванда - Страница 1

Мариэль бросила в брата подушкой и в очередной раз промахнулась. В их большой семье только Джон имел такой острый язык и привычку над всеми подтрунивать. Вот и теперь он бессовестно, без всякого злого умысла потешался над усеянным веснушками лицом Мариэль, просто так, чтобы ещё раз увидеть, как забавно она может сердиться.

— Тебе не стыдно, Джонни, так доводить сестру? Вас слышно даже в подвале. Взрослые казалось бы уже люди, а шумите как дети. — В комнату вошла мать обведя погром уставшим взглядом, стараясь не смотреть детям в глаза.

— Мам, — Джон плюхнулся на кровать, — Но я ищу правду, — его миловидное озорное лицо вмиг стало серьёзным, — Наша Мариэль не похожа ни на кого, даже на самого дальнего нашего родственника. Ни у женского, ни у мужского пола в нашей семье нет такой росписи на лице.

— Перестань, Джон! — мать твердо взглянула на сына, не разделяя его приподнятого настроения, — Даже не думаешь, как своей глупостью ты обижаешь и её и меня.

— Мариэль, доченька, — она протянула руку и поманила девушку к себе, — Говорю это в первый и последний раз для тебя, чтобы успокоить и для Джона, чтобы пресечь его выходки. Все вы мои родные дети: и Карл, и Джейн, и Люк, и ты Джон, и ты Мариэль — у всех вас одна кровь, все вы Бруксы и всех вас я выносила по очереди. Только вот, Мариэль… к моему большому счастью, похожа на мою биологическую мать. Закрой рот, Джон! Я никогда не рассказывала об этом, вы так любили свою бабушку Хелен, а я другой матери кроме неё и не знала, и благодарна ей за всё всем сердцем, но Хелен была мне не родной. В моё совершеннолетие мне открыли эту страшную тайну — что мои мать и отец, на самом деле не мои настоящие родители. С трудом сдерживаясь, ваша бабушка рассказала мне какую-то невероятную, совершенно загадочную историю.

«Однажды, гуляя по лесу с Майклом вашим дедом, они наткнулись на странно одетую девушку, сидящую под деревом, с агукающим свёртком в руках. Девушка как будто ждала их, она бросилась им под ноги, протягивая сверток», — Мариэль почувствовала, как мать задрожала и эта дрожь, холодная и мелкая, передалась и ей.

— Мамочка, пойдём, сядем, если тебе тяжело об этом говорить, то лучше не надо, — она незаметно наступила Джону на ногу, снова было открывшему рот для возражения. — Успокойся, мам, Джонни как обычно просто дурачился, мы не хотели тебя так расстроить, и я на него не обижаюсь, вовсе нет.

Алиса опустилась на кровать, присев между сыном и дочерью, крепко сцепив руки на коленях, она смотрела в какую-то далёкую, только ей видимую точку. Будто не слыша ничего вокруг, она продолжила тихим голосом, и её глаза заполнились слезами.

— Хелен, взглянув на свёрток, ахнула, поняв, что это младенец, туго завернутый в серое одеяло. «Возьмите её» — молила их девушка, заглядывая в душу обезумевшими от горя глазами. «Возьмите мою дочь, я знаю, вы хорошие люди и у вас ещё нет собственных детей. Спасите невинную душу, молю вас!» Они сначала растерялись, вокруг не было ни души, лес зашумел, надвигалась гроза. Ваш дед, тогда ещё молодой мужчина, попытался поднять девушку с земли, успокоить, разузнать что случилось, кто она и откуда. А она, словно не замечая его попыток помочь ей, протягивала ребёнка Хелен. «Ты будешь ей хорошей матерью. Когда она вырастет, расскажи ей обо мне. Обещаешь?» «Да, обещаю!» — Какая-то неведомая сила заставила Хелен взять ребёнка на руки и в тот же миг девушка бегом бросилась от них прочь. Майкл пробовал её догнать, но она как будто растворилась в воздухе. Никто ничего о ней не знал и не видел, ни полиция, ни люди. Им предлагали сдать ребёнка в приют, но они записали меня на свою фамилию, дали имя. Так я стала Алисой Мейсен. Всю свою жизнь Хелен помнила её лицо- лицо моей настоящей матери. Хрупкой девушки с густыми, длинными, растрепанными волосами, цвета спелой пшеницы, с правильными чертами лица, нежной кожей, веснушки как будто вуаль, и большие васильковые глаза.

Мать замолчала, а взгляд Мариэль упал на отражение в зеркале, которое находилось прямо напротив. Она вздрогнула, и холодок змейкой пополз по спине. На неё смотрела такая же девушка, которую только что описала мама.

Все трое, какое-то время сидели молча. Первой тишину нарушила Алиса, она с трудом поднялась и молча подошла к двери, потом обернулась и с облегчением взглянула на детей:

— Я люблю вас всех одинаково, хотя все вы очень разные. Карл и Люк — похожи на вашего отца, ты, Джон — моя копия, Джейн — похожа на вашу тётку по отцу — Мэг, а Мариэль… — на мою мать. Хотя у нас и нет её фото, только описание бабушки, но я думаю, что Мариэль — копия той незнакомки. Я не знаю, как её звали, не знаю, кто мой отец и на кого похожа я, это уже кануло в прошлое без вести и покрылось неразгаданной тайной. А моя младшая дочь напоминание мне об этом. Ты понял, Джонни? — громко спросила она, — Ты достаточно взрослый, чтобы делать свои выводы, но я уверена, что ты любишь сестру, даже больше, чем других. Но это ещё не последняя для вас новость. Сегодня за ужином у нас будет семейный совет. Я жду вас через час внизу! — с этими словами она вышла из комнаты Мариэль, оставив взволнованных молодых людей наедине.

— Обалдеть! Я догадывался, что в нашей семье есть какая-то изюминка, но нескромно думал, что это моя персона. А оказалось, что это цыпленок по имени Мариэль. Я в шоке! Интересно, Люк и Джейн поверят в это? Карл, конечно, воспримет всё с его обычной сухостью, без воображения, нет, ему рассказывать всё равно, что общаться с прокурором — никакого удовольствия! Я …

— Ты! Ты! Ты! Успокойся, наконец, Джонни! Посмотри на себя, самовлюблённый тип. Я не понимаю, что никто ничего не замечает?

Джон удивлённо уставился на себя в зеркало, машинально пригладив непослушные темно-русые волосы и поморгав зеркалу своими светло-карими глазами, повернувшись к сестре:

— Ты о чём?

— А ты разве не заметил, что в последнее время с нашей мамой что-то не так? Я чувствую, сегодня за ужином она скажет нам о чём-то плохом, не могу отделаться от дурного предчувствия.

— Ладно, ладно, …вовсе я не самовлюбленный. Только немного жизнерадостнее, чем вы и на всё смотрю проще. Это на тебя повлиял мамин рассказ, было видно, что ей тяжело об этом вспоминать, это её расстроило. Ну что может случиться? Всё нормально! Может, это какие-то долги или речь пойдет опять о продаже дома. Расслабься, Мариэль. Ну, конопушка, улыбнись! — беззаботно тряхнув головой ответил брат.

— Будет несправедливо, если после смерти отца в наш дом опять придёт беда!

— Боже мой!! Тебя ведь кроме меня никто больше не вынесет! И всё из-за твоего характера, из-за этого твоего пессимизма, Мариэль! Сколько лет я пытаюсь тебя перевоспитать и всё безтолку. Нет, ты не цыплёнок, это слишком шикарно для тебя. Ты — ворона, каркаешь и каркаешь! Ну откуда это у тебя в твои-то годы? Я пойду, а ты хорошенько подумай. С таким характером, как у тебя, мы не сможем выдать тебя замуж и мне, а не твоему мужу, придётся терпеть тебя всю жизнь. Я знаю, что иногда и заслуживаю наказания, но зачем же так жестоко! — улыбнулся Джон, и подушка угодила в захлопнувшуюся за ним дверь.

Мариэль с шумом вздохнула. Она очень любила брата, несмотря на все его выходки. Старшие братья и сестра не были ей так близки, как Джон. Возможно, потому что они росли вместе, играли, Джонни был всего на год её старше и, тем не менее, всегда заботился о ней больше других, а ещё его черты лица были так похожи на мамины. Хотя они могли десять раз на день поссориться и тут же помириться, и она во многом не соглашалась с ним, даже иногда всё делала ему наперекор, но в душе отмечала, что всё-таки брат бывает прав.

Вот теперь, с одной стороны она рассердилась на него, а с другой задумалась, «может быть, он снова прав?» Опять она рисует всё в слишком мрачных красках, делает из мухи слона, не по своим годам серьёзна.