Крылатого жениха заказывали? (СИ) - Соломахина Анна "Fjolia" - Страница 19

– Беру тебя в законные супруги. Да будет наше потомство здоровым и сильным! – Лаконично высказался Повелитель, зафиксировав ритуал брачными браслетами, в том числе и на себе.

Тут же их окутала сизая дымка, а связь, соединявшая сердечные чакры, усилилась в разы. Их тела пронзила терпкая дрожь, древняя магия разлилась по венам, горячим потоком разнося новую, общую силу, спаивая пару на всевозможных уровнях, открывая им врата в новую жизнь… вместе.

От столь радикальных изменений собственной энергетики Маша струхнула, хоть и чувствовала, что вреда они не несут, а ещё возмутилась до глубины души от наглого самоуправства! После таких сильных эмоций и ощущений его формулировки ударили куда больнее, чем могли бы в более спокойном состоянии. Она отпрянула от своего лада, вырвала руку из его цепкой хватки и возмущённо плюхнулась обратно на кровать. Не ту, что он им приготовил для брачных игрищ, а местную, колченогую. Обхватила себя руками, стараясь не смотреть на браслет, и нервно выдала:

— А меня спросить! Это что вообще такое? Курица не птица, женщина не человек?!

— Я не понимаю твоего недовольства, — Дарг почти оскорбился. Почти, потому что чувствовал по связи, что возмущение искреннее и идёт от самого сердца. – Я оказал тебе высочайшую честь…

Зря он это сказал… Маша ведь не знала, что высочайшая относится к его королевскому происхождению, а честь заключалась в том, что он сначала совершил ритуал, а не взял, как распоследнюю… нет, путана к ней точно не подходит, но, скажем, как девушку с невысокой социальной значимостью.

— Ах, честь! – Несмотря на волшебство ритуала, а так же непритворное недоумение, шедшее по всем каналам от новоявленного супруга (что лишь подхлёстывало негодование), Машу трясло от гнева. – Я, вообще-то, не тварь дрожащая, подзаборная, которая рада любой подачке! Я – ведьма из рода Тарских, чьей руки алчет любой более-менее сильный маг подполья. А если бы о моей истинной сущности было известно остальным, то и они обивали бы пороги, лишь бы обратить на себя внимание.

Даргон, абсолютно не понимавший природы внезапной ярости, решил принять кардинальные меры, работавшие до того на отлично. Он подхватил взвизгнувшую (и хвала Хэриот, с практически пустым после битвы на пляже резервом) супругу на руки, бросил на упругую и в то же время мягкую перину и навалился сверху. Пригвоздив её своим телом и прижав руки и ноги, дабы она не смогла сопротивляться, он заткнул ей рот древним, как мир, способом – страстным поцелуем. За что и поплатился укушенным языком.

— Ты что творишь? – из глаз его сыпались гневные искры, а язык слегка шепелявил от повреждения. – Твои претензии высосаны из хвоста ждрыха! Что тебя не устроило в том, что я взял тебя в жёны? Мы ведь всё уже обсудили: твой переезд, я пошёл на уступки по поводу свободы. Да я даже подумывал поработать над твоей магией, чтобы ты смогла встать вровень с гизарским народом, а ты!

— Ты как последний мужлан даже предложения нормально сделать не захотел, — от бессилия и искренней обиды у неё навернулись слёзы. У неё, непробиваемой Марии Сергеевны, без единой слезинки выдержавшей непростое свидание с Марком! Разве что пару раз глаз дёрнулся от спектакля. – Поставил перед фактом, будто племенную кобылу приобрёл! Взнуздал, вскочил и поехал. Вперёд, Маша, к размножению! Это же великая честь…

Слёзы безудержно лились из ореховых глаз, скатывались по вискам на постель. Иномирное одеяло впитывало их без следа благодаря особому составу ткани, вот только почему-то попадали они в результате… в сердце Даргона. Жгли его своим жаром, разъедали солью, растапливая броню самоуверенности и некоторой холодности. Не по отношению к ней, в принципе к жизни, но по привычке применённых и к новообретённой паре. И страсть тут не причём, секс – дело приятное, но отнюдь не новое в его долгой жизни, даже связь, что соединила их, влияла больше на инстинкты, а вот сознание… Чувствование личности… Запоздало мелькнуло воспоминание о том, что на Земле принято спрашивать женщину о согласии, даже если и так всё понятно.

— Прости, — не сказать, что с лёгкостью, но и без особых преодолений внутренних барьеров (ибо они сгорели после брачного ритуала) выдал Даргон. – Это была просто ритуальная фраза. Я совсем забыл о ваших порядках. Ты согласна стать моей женой? Быть со мной в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии?

Да-да, у крылатых отличная память, жаль только, не всегда оперативная!

От неожиданности у Маши даже слёзы прекратились. Так просто? Это была их традиционная формулировка? Ох, что же ещё ей ожидать от этих гизар, если даже замуж они берут через ультиматум… Мда. Она знала, что будет непросто, но чтобы так! Так стоит ли овчинка выделки? Весь организм дружно ответил: «Да!» и лишь крохотный участок мозга, отвечавший за самосохранение, сомневался. Почувствовав неуверенность лады, Повелитель продолжил:

— Я думаю, у нас сейчас многое изменится, уже меняется с приходом первых лад, а когда все обретут свои вторые половинки, то реформ не избежать, — Дарг этого даже немного побаивался, но понимал, что сие неизбежно. Не возвращаться же назад во времена одиночества и вымирания! – Так что насчёт быть вместе?

Маша растерялась. А ещё окунулась в его эмоции, в которых чего только было не намешано: ожидание, желание, искренность и… уверенность, что всё будет хорошо, ибо не может быть иначе! Всеми фибрами она ощущала, что он не отступит, не оставит её, несмотря на любые препоны. Возможно, не во всех вопросах он будет настолько гибок, как сейчас, но то, что он готов на многое, было ясно, как божий день. И она рискнула!

— Хорошо, я согласна быть с тобой в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас, — озвучила она полную формулировку ритуальной фразы.

Радостная волна окутала её тёплым коконом – это шли эмоции от её пары. Не торжество, а простое счастье от того, что лёд тронулся!

— Боюсь тебя огорчить, но истинные пары после смерти не разлучаются, — с невыносимой нежностью он погладил её по щеке, стёр остатки слёз, провёл большим пальцем по губкам. – За Гранью мы попадаем в Мриту уже как единое целое, а дальше… дальше перерождаемся в нечто большее.

Всё это он почерпнул из того же древнего артефакта по лекарскому делу, когда узнавал, что это за зверь такой – общая оболочка ауры, возникшая у племянника и его земной супруги.

— Но я же человек, — возразила Маша, изумляясь очередной особенности гизар, – да ещё и с другого мира.

— Судя по тому, как меняется Милолика, жена Фаргона, всё будет именно так. – Дарг медленно, давая паре осознать, что сейчас случится, наклонился к губам и жарко прошептал в них, прежде чем поцеловать: — мы с тобой уже слились, осталось завершить ритуал и ничто не сможет нас разлучить!

В общем, у неё не было никаких шансов! Да, сомнения остались, ибо без них никак – впереди неизвестность, другой мир и чёртова гора нечеловеческих понятий и правил, зато к ним прилагался мужчина, от которого поёт сердце, плавится тело и магия танцует страстный вальс. А ещё свобода попугаям! И мама под боком – с ней не так страшно.

Поцелуи становились всё жарче, платье полетело в неизвестном направлении, как и прочая одежда, а перина… перина стала безмолвным свидетелем (и немного соучастником, чего уж) горячего соития двух стойких, зачастую вредных и очень своевольных личностей, достойных друг друга по всем статьям. Они растворялись друг в друге, подчинялись взаимным желаниям, громили комнату… От выплеснутой энергии даже электричество закоротило, оставив всю округу без света. Выжгло к чертям весь районный трансформатор, отчего ремонтники схватились за голову и не знали, где взять денег на дорогостоящее оборудование. Но им повезло, случайный турист, пожалевший местных, сделал пожертвование… платиной.

Оторвать друг от друга молодожёнов не мог никто. Они даже поесть не выходили – у Дарга в пространственном кармане имелся стратегический запас не только постельных принадлежностей, но и продуктов и прочих приблуд, столь необходимых для выживания в любых условиях! Лишь спустя трое суток они вышли из комнаты, дабы узнать, что обесточили весь округ. Разумеется, Повелитель решил все проблемы! Причём не только финансовые, но и оздоровительные, ибо, когда он увидел инвалидное кресло, чей звук столь удивил его при пробуждении в гостеприимном доме Бена, то искренне возжелал помочь. Виола во все глаза смотрела, как странный здоровый дядька извлекает из ниоткуда удивительный красоты самоцвет, напоминавший ласковые волны моря, обрамлённый замысловатой металлической оправой, и прикладывает тот к её копчику.