Именем Анны (СИ) - Губоний Татьяна - Страница 20

– Не смешите, Любочка, – отвечал на её вздохи Лент, – вы здесь, а значит и он за Чертой. У низших демонов всего по одному аркану на точку перехода, аркан на вас, а точка перехода в вашей квартире. Пока вы не совместитесь, или не окажетесь хотя бы в непосредственной близости, бояться вам нечего.

Но Любочка переживала и очень обрадовалась, когда время наконец пришло.

Жила она в Ростокино – милый зелёный райончик. В гостях у неё Лент не бывал, но Москву знал не хуже таксиста, намотался по работе. Это место он тоже помнил неплохо, там раньше была мебельная фабрика и общежития ВГИКа. Правда, давно. Просто у Лента память длинная. Ни того ни другого больше нет. Сначала на месте старых общаг взметнулись в небо три зубастые высотки, а потом на месте фабрики вырос жилой монстр, загораживая небо своими шестьюдесятью этажами даже птицам.

Выехали, как стемнело. В «Мазде» молчали – нужно, всё же, уточнить у Алевтины… Правда, по приезду тоже не особо разговорились.

Дверь в Любочкину парадную смотрела на них стёртым кодовым замком, где цифры можно отжать только по памяти, ну, или открыть магнитным ключом. А ещё там, перед пятиэтажкой, был кот, рыжий и пушистый, уютно свернувшийся на выступе под низким фонарём. Снег вокруг кота аккуратно подтаял ровным кругом – то ли кот был горячим, то ли фонарь.

Само собой Савила пройти мимо такой красоты не смогла, Лент знал, как она любила котов, даже держала в своё время несколько. Говорила, что ведьмам это к лицу. Со временем заводить перестала, всё по той же причине – устала хоронить.

Протянув руку в перчатке к рыжей спине, она уверенно погладила пушистый калачик вдоль хребта. Кот приподнял голову, изучил её сквозь сонные щёлки и убрал голову обратно, пряча ещё глубже.

– Молодой, – хмыкнула Савила и зажмурилась от удовольствия. – Сильный.

Ленту, если честно, хотелось поскорее нырнуть в подъезд, он поленился застегнуть дублёнку и начинал подмерзать, но Савила встала напротив кота, как вкопанная: – Дождёшься меня? Я скоро.

В подъезде гулял сквозняк – первый же лестничный пролёт скалился отсутствием оконных стекол. К четвёртому этажу стало теплее – вероятно, забег вверх по лестнице согрел, и повеселевший Лент оглянулся на замешкавшуюся Любочку: «Выше?». В ответ у Любочки задёргался глаз. Приехали. То есть пришли. Вот она, эта дверь. Номер шестнадцать.

– Ничего не бойся, – скомандовала Савила, – если за двадцать лет он тебя не угробил, то за один вечер точно ничего не сделает. К тому же, ты с гостями, и с любопытными.

Ключ повернулся, замок открылся, а Любочка так и стояла, не решаясь толкнуть дверь. Пришлось Ленту. «Выключатель справа» – пискнула хозяйка. Он прошёл вперёд, пересёк прихожую и обернутся – Любочка медленно расстёгивала новое пальто. Торжественно и с высоко поднятой головой. Лент невольно засмотрелся. Какая стать! И гордый упрямый взгляд, как на забытых коммунистических плакатах про пятилетку: «Даёшь!». Причём, не важно что даёшь. Выражение лица такое, что всё получишь. Надо же! Домой, как на войну! Он крякнул.

В рожковой люстре под потолком гостиной медленно разгорались низковольтные лампы, освещая невиданного размера библиотеку: во всю длину стены, вместо традиционной «стенки», с пола до потолка тянулись полки. Книжки, книжки и снова книжки. Торцами и стопочками, красные и синие, теснённые золотом, и самые простые. Из гостиной – дверь в спальню, открытая, и отсюда прекрасно видно, что и там, в спальне, книжные полки простираются с пола до потолка.

– Любопытно, – протянула Савила, – диван вижу, кресла вижу, а стола обеденного нет, и телевизора тоже.

Хозяйка молча прошла на кухню, чтобы открыть форточку. Отопление в пятиэтажке работало исправно, даже дышать было горячо. Савила проводила её взглядом и посмотрела на Лента: «Начинай!». Тот сбросил ставшую тяжёлой дублёнку и довольно огляделся. Чутьём он ничего такого не чуял – ему здесь даже нравилось! – но начинать было нужно, Савила права. Упражнение первое – выявление силы. Две недели зубрёжки латыни не прошли бесследно: «фиат люкс» он выдал на автомате.

– Руки забыл.

И верно, забыл. Повторил с руками, но всё равно ничего не проявилось.

– Не пришёл ещё?

Савила огляделась: «Всё может быть…», но осталась стоять как вкопанная, напряжённая, как струна; рыжая грива трещит электричеством.

Со стороны кухни звякнуло ­­­– это Любочка катила по коридору столик на колёсиках. Фарфоровые чашки волнами, в вазочке печенье: «Сейчас заварим чаю и будем знакомиться». Сказала грустно и спокойно. Что за ерунда! Любочке совсем не шла такая манера.

– Двадцать лет, – выдохнула Савила, – надо же…

Опять?

– Ты ведь не всё нам рассказала, Любочка? – голос Савилы можно было намазывать на хлеб вместо масла. И тут Лент понял! «Ваде ин паче» – самое простое заклинание освобождения, усвоенное от Анны. Для привидения – отпущение. Для демона – лёгонький толчок: «прочь из сосуда, дружок». Он прошептал это заклинание на автомате, и Любочка тут же потеряла свой торжественный вид, и ухватилась рукой за спинку кресла.

– Вы садитесь, дорогая, а мы поговорим.

Савила рассердилась: – Как же мы поговорим, если ты его выгнал?

– Да никуда он не ушёл!

– Зато онемел!

Об этом Лент не подумал, давно не сталкивался с симбиозом. Хорошо знакомые ему дикие охотники – неплохие наездники и к точке не привязаны. А этот низший совсем слабенький, только и может себе позволить, что кратковременное сосуществование, однако смотри как обжился!

Любочка охнула и покосилась на радиоприёмник. Такие снова входили в моду, стиль ретро, но этот на моду не претендовал, наверняка был на этой жилплощади аборигеном. Фронтальная панель ожила, круглая ручка повернулась, и волшебная красная палочка принялась отсчитывать частоты. Негромкие звуки тут же смешались в неразличимый коктейль, но индикатор быстро остановился, и из коробки на ножках понеслась знакомая мелодия «Леди ин ред».

– Какая романтика, – удивилась Савила. – С чего бы это?

С соседней полки аккуратно выпала книга, прямо под ноги рыжей ведьме.

«Сто лет одиночества», – прочла она название, поднимая.

Лент изогнул бровь: – Чего?! – и тут же получил по голове томом с верхней полки. – Не понял! – он ещё рычал, а Савила уже хохотала, читая название: «Человек, который принял жену за шляпу, и другие истории из врачебной практики».

– Это Оливер Сакс, – виновато пискнула Любочка из кресла.

– Сейчас размажу…

– Хочу сказать тебе, Лент, – предупредила Савила, – что ты сейчас совершенно зелёный, смотри пальцами не щёлкни, спалишь всю квартиру.

– Убью… – просвистел он на выдохе и поймал перед носом аккуратный томик Ремарка «Возлюби ближнего своего».

Это кто здесь кому ближний?

Савила честно попыталась успокоиться и сдержать смех: – Лент, умоляю, прекрати. А то я сейчас сама запущу в тебя «Идиотом» Достоевского. Он же разумный, разве ты не видишь? Он упорядочился! – и пока Лент отмахивался от «Жажды жизни» Стоуна, развела руки и спросила в потолок: – Чего ты хочешь, упорядоченный демон?

Сначала ничего не произошло, но скоро стало понятно, что нужная книга находится в спальне – и звуки, доносившиеся оттуда, указывали на определённые затруднения с её доставкой.

– Это, наверное, Ольга Громыко, – раздался из кресла голос Любочки, – я недавно купила книжку про рыжую ведьму, пришлось к кровати привязать. По квартире таскает.

Упоминание другой рыжей ведьмы вызвало у присутствующей очередной приступ смеха: – Понятно. Ну и что мне с тобой делать?

На этот вопрос ответ нашёлся быстро, когда на пол хлопнулся «О дивный новый мир» Хаксли, а входная дверь щёлкнула замком, впуская в прихожую рыжего кота. Молчание свернувших шеи людей нарушил голос радиоведущего: «Ни одно собрание романтических хитов не обходится без бессмертной песни де Бурга…» – после чего радио заткнулось, а кот сказал: «Мааа» и потёрся о ногу Савилы.

– Надеюсь, не пожалею! – выдохнула та, собрала руками воздух в комок и запустила им в кота: «толлэ». Кот сглотнул и присел, обвив хвостом лапы. – Будешь Руфус. Гадить только в лоток. Мебель не драть. Разговаривать со временем научу. И да, в твоих интересах жить долго, попробуешь сдохнуть – убью нафиг!