Путь тьмы 2 (СИ) - "Sleepy Xoma" - Страница 47

— Выполню все в точности, матушка.

— Вот и прекрасно. Я буду ждать твоего отчета через четыре дня, а пока… Пока нужно удостовериться, что приготовления к завершающей фазе нашей операции идут в соответствии с планами. До встречи сын.

— До встречи, матушка.

Когда тириомаль превратился в обычный фиолетовый шар, зрящая поднялась со своего места и аккуратно убрала сокровище, в очередной раз поразившись дальновидности предков. Если бы те не припрятали в одном из хранилищ почти две сотни этих бесценных игрушек, ее нынешняя затея была бы обречена на провал, потому как все рабочие тириомали сгорели в Черном Пламени вместе с Элиренатией.

Тяжело вздохнув, Найлиэна отогнала прочь тягостные мысли и двинулась прочь из убежища. Нужно проверить, как идут дела в Марейнии. Имперскому генералу пора бы уже получить послание своего владыки.

Китарион, широко улыбаясь, раздавал команды плотникам, споро возводящим новый дом. Пахло стружкой, смолой и утренней свежестью. А, ну и еще, конечно же, хлебом. О этот запах свежего, только что испеченного хлеба! Что может с ним сравниться!

Кольценосец вдохнул полной грудью и, поймав за руку бригадира, уточнил:

— Вон тот дом должен быть трехэтажным, не перепутай.

— Кончено, извечный, — поклонился тот, и побежал к своим людям, наверняка мысленно костеря тупого дворянина, лезущего с идиотскими советами туда, куда не следует.

Но поделать с собой Китарион не мог ничего — его буквально распирало от радости и счастья. Впрочем, в последние годы это было его обычным состоянием. Молодой кольценосец, получив в полное распоряжение очищенную от поганых предателей Марейнию, развивал этот край, не теряя не то, что дня, а даже единой минуты понапрасну!

А потому едва ли не каждая новая стройка, каждое новое поле, что удалось распахать и засеять, каждый новый табун, инспектировались им лично, и бывшему капитану гвардии было наплевать на мнение окружающих. Созидать ему нравилось куда больше, нежели разрушать, предавать огню и резать, и, откровенно говоря, получалось это у кольценосца куда лучше.

А простор для созидания в Марейнии был огромен. Ярость императора, обрушившаяся на эту землю подобно клинку, острием которого оказался именно он — Китарион — оставила после себя лишь выжженную пустыню. Все города и деревни предали огню. Все ценное — вывезли. Все жители либо погибли, либо оказались переселены в другие провинции стремительно расширявшейся Империи.

В результате, перед Китарионом, точно перед художником, предстал чистый холст, на котором предстояло нарисовать картину будущего благополучия.

Для начала он затребовал людей, материалы и, конечно же, деньги из казны. В первом недостатка не ощущалось — война заставила множество семей сорваться с насиженных мест в поисках лучшей доли. Со вторым дела обстояли плачевнее.

Марейния — страна лугов и степей — была бедна как лесом, так и камнем. Все это приходилось доставлять из центральной части Империи Тьмы — из Леса Смерти и Гор Ужаса, а потому каждую подводу, груженую стройматериалами, приходилось вырывать буквально с боем.

Ну а про деньги и говорить не хотелось… Китарион с содроганием вспоминал тягостные стоны чиновников, которым он приносил подписанные лично Черным Властелином документы, требующие выделить подателю необходимые средства.

Да, если бы он — Китарион — не являлся одним из творцов Реставрации, не видать бы ему столь необходимых ресурсов, как своих ушей. И причиной тому стала отнюдь не людская злоба и жадность, нет, все куда проще. Стремительно разросшаяся во все стороны Империя требовала прямо-таки колоссального количества средств. Именно золото — как в форме монет, так и в виде разнообразных налоговых льгот — стало той нитью, что грубо, плохонько, но стянула в единое полотно десятки разрозненных кусков, забывших, что такое — быть целым.

Конечно, многочисленные мануфактуры, начавшие сбывать свою продукцию по всем городам, городкам, деревням и хуторам возрожденной Империи Тьмы, уже на следующий год после войны стали выплачивать в казну прямо-таки сумасшедшие налоги — это Китарион знал от приятеля, успевшего в свое время вложить изрядную часть фамильных накоплений в промышленность. Конечно, никуда не делись и крестьяне, вырастившие на второй год со дня Реставрации просто огромный урожай, немалая часть которого была продана императорским скупщикам по фиксированным ценам. Конечно, купцы, наполняли сундуки императорской казны. Все так, но…

Но золото утекало из сокровищницы, наверное, едва ли не быстрее, чем поступало в нее.

Так что протекция императора оказалась очень кстати. Но именно из-за нее Китарион надрывался сверх всякой меры. Он просто не мог вообразить, что бесценные ресурсы буду потрачены просто так — безо всякой отдачи, а потому работал, работал и еще раз работал, не жалея ни себя, ни окружающих.

И, спустя четыре года непрестанных тяжких трудов, он, определенно, мог наслаждаться успехом. По всей Марейнии, точно грибы, росли новые деревни и города. Запущенные пашни вновь расчищались и засеивались, на лугах паслись пока что скромные, но с каждым новым приплодом все более внушительные стада, а на новых местах, зачастую — неподалеку от посыпанных солью пепелищ, селились люди, коим и надлежало превратить этот край в цветущий сад.

А потому, Китарион и не думал сбавлять оборотов!

И вот сегодня судьба занесла его на самый юг Марейнии, а точнее, той ее части, что вошла в состав Империи. Почти четверть провинции, как император и обещал, была передана зеленокожим союзникам — гоблинам, ведомым великим шаманом Инуче.

Коротышки быстро обжились на новом месте, причем, насколько мог судить несколько раз побывавший в их владениях кольценосец, расселялись они с умыслом оттяпать себе в будущем часть земель Прегиштании, так и не прекратившей своей свары с дварфами.

Лично на взгляд Китариона, эти планы были несколько… амбициозными. С другой же стороны, с остатками Лиги в обозримом будущем придется что-то делать. Иллюзий на сей счет он не питал.

«И тогда я вновь сменю плуг и молоток, перо и чернильницу, на меч и арбалет», — безо всякого энтузиазма подумал Китарион. — «Надеюсь, что этот миг наступит нескоро».

Откровенно говоря, кольценосец по горло наелся войной, но жизнь — жестокая штука, она никогда не спрашивает наших желаний. Лишь тычет носом — точно слепых новорожденных котят — в суровые обстоятельства.

«И хорошо, если просто тычет, а не сажает в мешок и тащит к ближайшему водоему».

Эти невеселые размышления на миг омрачили радостный настрой Китариона, но уже спустя пару секунд он вновь преисполнился оптимистичных чаяний и принялся раздавать очередные ценные указания очередным несчастным работягам. Те кивали, кланялись, соглашались, и — возвращались к труду.

Китарион не обижался на них, прекрасно понимая, что в глазах настоящих мастеров — а эти парни выстроили в имперской Марейнии не один город — смотрится жалким клоуном, но его это не волновало.

«Ничего, пускай думают, что хотят, зато благодаря мне и владыке у них есть работа и кусок хлеба, причем с толстым слоем масла».

Он подошел к самому краю стройки, туда, где штабелем были сложены толстые сосновые балки, и вгляделся вдаль — на владения гоблинов. Китарион прищурился — ему вдруг показалось, что с той стороны границы поднимается пыль. Он пригляделся.

Нет, не показалось, так и есть!

«Надо же, стоило только подумать о зеленокожих, а они уже тут как тут», — подумал он. — Интересно, это — ко мне?

Мысль несколько безумная. С чего бы это вдруг слугам Инуче искать именно наместника императора в Марейнии? С таким же успехом это могли быть обычные посланники, купцы или путешественники. С другой стороны, кольценосец привык доверять своим чувствам, а те говорили: за тобой пришли.