Когда мама – это ты - Трауб Маша - Страница 2

– Тоже прекрасная идея. Так, о чем мы с тобой говорили до чихающей пчелы?

– Надо говорить в школьном дворе, – послушно повторила Поля.

Я пыталась понять, как корова могла оказаться в школьном дворе, решив, что «господня» она потому, что все «твари господни». Лихорадочно соображала, откуда Полина могла услышать это выражение.

– И что она делала? – уточнила я.

– Как что? Посидела и улетела, – ответила Поля.

– Кто? Пчела или корова?

– Корова, конечно же!

Я устала после работы, а Полина любила сочинять небылицы. Так что летающая тварь господня в виде коровы после пчелы с аллергией меня не удивила.

На следующем занятии Полина попросила найти стишок, который нужно читать для коровы бога. Домашнее задание такое.

Видимо, я опять была не в себе, потому что подумала об Индии и начала рассказывать своей ученице, что в этой стране действительно коровы считаются священными животными, они ходят по улицам и вообще где хотят. И их ни в коем случае нельзя прогонять. От усталости я, к счастью, не стала глубоко вдаваться в индуизм. Полина сидела, глядя на меня огромными глазищами. А значит, требовала продолжения истории.

Ее мама, моя подруга Катя, на время наших занятий уходила пить кофе на кухню или в другую комнату. Но в тот раз зашла к нам с Полиной.

– Прости, откуда у Полины в голове такое? Учительница постаралась? – Я рассказала Кате про божьих тварей и священных животных, которыми вдруг стала интересоваться первоклашка.

– Маш, она божью коровку имеет в виду, – ответила Катя. – Просто никак не может выучить название.

– Какой ужас, – перепугалась я по-настоящему. – Я не догадалась… должна была… Теперь у нее в голове вообще не пойми что будет.

– У нее и так в голове не пойми что, – ответила спокойно Катя. – Одним не пойми что больше, одним меньше, уже не имеет значения.

Да, дети не всегда могут запомнить слова, которые, кажется, должны знать. Это случается не только с маленькими, но и с вполне взрослыми. На море моя дочь Сима, окончившая шестой класс, все время повторяла «шахтер закрыт» или «в шахтере свет не горит». Я, если честно, думала, что «Шахтер» – название помещения, где проходят творческие мастер-классы детского клуба. Ну мало ли, почему «Шахтер»? Названия не всегда бывают понятными.

– Шахтер – это что? – наконец спросила я у дочери.

– Это там, где можно играть в настольный теннис, – ответила Сима. – Ну вон, свет горит. Значит, еще играют.

– Шатер! Не шахтер! Разве ты не знаешь значение слова «шатер»? – ахнула я.

– Мам, шатер я знаю. Но здесь точно не он, а какая-то палатка, которую поставил шахтер, – ответила дочь.

Та же история была с «клепчаткой». Сима сказала, что ей нужна клепчатка. Видимо, я опять, как и с Полиной, была погружена в собственные мысли, поэтому сразу не сообразила, какая такая клепчатка. Подумала, что речь идет о футболисте – Сима благодаря старшему брату знает многих футболистов из разных клубов. Я решила поддержать интерес ребенка к теме, как советуют детские психологи, и рассказала ей то, что почерпнула из интернета: есть такой польский футболист Петр Крепчарик. Даже его биографию пересказала. Сима смотрела на меня, как Полина, – округлив от ужаса глаза.

– Мам, это про еду. Гречка, овсянка, помидоры. Нам в школе рассказывали про здоровое питание, – сказала Сима.

– Господи, клетчатка! Там нет буквы «пэ»!

– Клептчатка, – послушно повторила Сима.

– Клетчатка, без «пэ».

– Мам, не волнуйся ты так. Я это все ем. Одна из класса, – заверила меня дочь, решив, что я волнуюсь из-за ее правильного питания.

Полине никак не давались школьные диктанты и проверочные. Исключительно из-за невнимательности. Она могла задуматься, замечтаться, сочинять про себя песню или переделывать стишок так, чтобы он стал смешным. Точки и заглавные буквы, а также поля на тетрадном листке она игнорировала. Зато ей нравились знаки препинания, про которые я ей рассказала, чтобы хоть как-то объяснить их значение. Поэтому Поля вместо точек вырисовывала точки с запятой, двоеточия и тройные восклицательные знаки. Еще я ей зачем-то объяснила разницу между тире и дефисом, и она, высунув от усердия язык, везде рисовала тире и дефисы. Это точно моя вина. Иногда тире получается из двух дефисов, если набирать текст на макбуке. Слава богу, Полина пока не пользуется компьютером. Еще я зачем-то рассказала ей про корректорские знаки, которые ставят на полях бумажных макетов газет, журналов и книг. И что означают двойное подчеркивание под буквой, палочка с хвостиком, дуга между буквами и все остальное. Я исправляла диктант Полины такими значками, и, конечно, она опять округлила глаза.

– Какая красота, – сказала она, – рассказывай.

– Полин, в следующий раз. Давай мы сначала научимся точки ставить в предложениях.

– Это скучно, – ответила Полина.

Да, это так. Корректорские знаки веселее, кто бы спорил.

А еще кавычки. Поле очень понравилось рисовать кавычки. Именно поэтому я и решила отказаться от карьеры репетитора – ребенок знал то, что не нужно, а то, что нужно, – не знал и знать, откровенно говоря, не хотел. Мы выучили пословицы, научились писать красивые крышечки над прописными «Г» и «Б», но все это Полину не увлекало. Она могла и пропеть то, что не поется, и прошептать то, что не шепчется, определяя гласные и согласные. По слогам тоже умела разбить театрально, красиво, а не так, как положено.

Учительнице Марине Михайловне, по рассказам Полины, было очень мало лет, и она только вчера «сидела на какой-то скамье в школе, видимо, в раздевалке».

– А что такое скамья, она вам не объяснила? – уточнила я.

– Не-а, – ответила Полина. – Теперь она перед нами стоит.

– Скамья – это скамейка. Как в парке. Но говорят, что знакомы друг с другом со школьной скамьи, можно оказаться на скамье подсудимых…

– Марина Михайловна меня не любит.

– С чего ты взяла?

– Она всем пишет в тетради «молодец» или «умница» и наклейки клеит. А мне нет.

– Полик, у тебя слишком много ошибок. Кстати, твоя Марина Михайловна еще две не заметила. Вот, смотри. Ты опять пропустила букву.

В какой-то момент Полине надоело оставаться не-умницей, и она объявила учительнице:

– А вы, Марина Михайловна, знаете, с кем я домашку делаю? С писательницей Машей Трауб. Не знаете такую? Странно, все знают, а вы – нет. Она о-о-о-очень знаменитая. Стыдно не знать.

Полина – прирожденная актриса. Читает стихи так, что все слезы льют. Она даже заданный стишок учит с надрывом в голосе, отчего я сползаю от хохота под стол. Марине Михайловне она сообщала обо мне, будто речь шла как минимум о Пушкине.

– Полина, счастье мое, ты бы сообщила учительнице, с кем занимаешься, когда начнешь получать пятерки! – воскликнула я, когда Полина рассказала мне, что Марина Михайловна «не знает Машу Трауб». – Ну что обо мне подумает учительница? Что я плохой преподаватель.

– Пусть подумает, что надо больше читать, – хмыкнула Полина, явно копируя тон учительницы.

Я затеяла в доме небольшой ремонт – решила починить шкафчики в ванной, перекрасить кухонные фасады и покрыть их лаком. Их сняли и увезли в мастерскую на обновление.

– Маша, у вас все ящики из ванной исчезли. И из кухни тоже! – ахнула от восторга Полина. – Ты видела?

Пришлось придумывать для нее историю таинственного исчезновения ящиков. Практически детектив.

Мне вообще нравится придумывать для Полины истории – она в них верит. Как брошенная на пол юбка улетела на люстру и решила стать абажуром. А потом решила стать птичкой, раз она не нужна хозяйке, и улетела в форточку. И так поступает каждая юбка, забытая хозяйкой. А носки ищут себе пару. Бродят по ночам и гадают, куда потерялся правый или левый носок. Именно поэтому их нужно складывать вместе или скручивать в аккуратный комочек, иначе они не уснут. И будут ходить по ночам, как лунатики.