Камень. Книга восьмая (СИ) - Минин Станислав - Страница 37

— Лешка, ты поверил Гримальди? Как там чуйка твоя себя вела?

— Вроде нормально все… И зачем вы это представление опять устроили? Не могли в Москве все рассказать?

— По условиям торговались, Лешка, до последнего момента не знали, выгорит ли, а эта ваша поездка организовалась неожиданно, вот и молчали.

— Ясно.

— Теперь же слушай меня внимательно, сынок! Согласиться на эту сделку ты имеешь право только в одном случае, если сможешь обеспечить ее безусловное выполнение со стороны Гримальди на протяжении очень долгого периода времени, иначе смысл теряется. Понимаешь, о чем идет речь?

— Ты имеешь в виду… дистанционное воздействие?

— И его тоже. Ты готов убить любого члена рода Гримальди для выполнения ими взятых на себя обязательств, учитывая, что женами твоего лучшего друга и брата будут девушки из этого рода?

— Вы Гагариных прилюдно грохнули, а у тебя супруга из этого рода, так почему думаешь, что я не смогу?

— Ты, сынок, божий дар с яичницей-то не путай! Гагарины покушались на Романова, а Гримальди просто на деньги нас могут попытаться кинуть. Учти, Лешка, если ты все-таки примешь для себя решение о сделке, последствия ее невыполнения должен будешь озвучить Гримальди прямо. В этом смысле нам очень на руку твое ночное приключение в клубе, — отец хохотнул, — теперь уж точно никто сомневаться не будет, что ты говоришь серьезно. Короче, сынок, подумай хорошенько, не торопись, время терпит, а завтра обязательно на рождественскую службу сходи и компанию всю вашу к благому делу привлеки. И на пожертвования не скупитесь, а то Святослав обидится. Звони в любое время, я буду постоянно на связи. Маше с Варей привет!

Мы с Прохором, опершись на фальшборт, любовались вечерними видами Монако, открывавшимися из марины. Я уже успел отчитаться перед воспитателем о разговоре с отцом, озвучить условия принятия решения и даже прокомментировал сложившуюся ситуацию:

— Как будто они сами не могут решить вопрос с Гримальди в случае их… отвратительного поведения.

— Гляди сюда, Лешка, Шурку Петрова дома напряжет Кристина, одного из твоих братьев — Ева, они соберутся и приедут все вместе не к главе рода Романовых, а угадай к кому? Правильно, Лешенька, к тебе, надеже и опоре, и дружно упадут к тебе в ножки. И ты, славный своим благородством, не в силах отказать даже не родичам, а близким лично тебе людям, пойдешь к царственному деду или отцу и поставишь того перед фактом, что крайние меры применять к Гримальди нельзя. А это огромные деньги, даже по меркам Романовых… Да и хер с ними, с этими деньгами, заявишь ты, мы еще заработаем! А теперь, положа руку на сердце, попробуй мне сказать, что будет не так? — Я молчал. — Об чем и речь, сынка. И не строй иллюзий в отношении того, что Гримальди Романовым обоих принцесс отдают, это нас от кидка с их стороны все равно не убережет.

— Кристину отдают моему другу, а не Романовым… — решил поправить я воспитателя.

— А Еву как раз Романовым, и через нее друг твой, вот неожиданность, становится лично тебе хоть и дальним, но родственником, — ухмыльнулся Прохор. — Считай, Шурке ты в свое время дал шанс, а он не просто сполна этим воспользовался, а еще и обо всем своем роде позаботился. К тому же ты-то, собственно, и ни при чем, принцессу Гримальди никто не заставлял в нашего Рембрандта влюбляться.

— А братья? — поморщился я.

Воспитатель фыркнул:

— Тут да, подрежут родичи крылья одному из двух московских озорных гуляк! — и вздохнул. — Я тебе вот что скажу, Лешка… Если брать на контрасте Андрея Долгорукого, за моральным обликом которого присматривают не только его собственные родичи и твоя сестра, но и Тайная канцелярия с подачи государыни, Коля с Сашей уже на сегодняшний день норматив по бл@дству не только выполнили, но и перевыполнили.

Я не удержался и улыбнулся, а потом решил уточнить:

— Тайная канцелярия?

— Просто чуть большая нагрузка на тех сотрудников, которые опекают род Долгоруких. Ты же не думаешь, что государыня отношения Марии Александровны с Андреем пустит на самотек? — И без перехода добавил: — Кстати, твой отец решил позаботиться и о твоем личном финансовом благополучии и приказал нашему управляющему перевести все свободные денежные средства к нему на счета.

— Зачем? — не понял я.

— Игра на бирже, Лешка, я же тебе говорил. Если дашь свое согласие на сделку, то нехило так заработаешь.

Я и не подумал возмущаться по поводу столь вольного обращения родителя с «наследством Гагариных», а решил уточнить другой вопрос:

— Прохор, а ты в этих сомнительных финансовых операциях долю малую имеешь как непосредственный исполнитель?

— Достаточных собственных средств не имею, решения не принимаю, соответственно, могу рассчитывать только на премию.

— Ясно… Если все-таки надумаю принять предложение князя Гримальди, и финансовая афера пройдет по плану, премию точно получишь.

— Спасибо, барин! Век не забуду! — Прохор хлопнул меня по плечу и посерьезнел. — Надо бы нам эту посудину с экипажем легализовать перед малым светом, а то «Звезда» и так им весь день своей красотой и выдающимся водоизмещением глаза мозолила. И перед господами офицерами не забыть заранее извиниться за тот шабаш, который тут устроит родовитая молодежь.

— Вот завтра и легализуем под предлогом прилета из России остатков экипажа. — И я повернулся в сторону капитана, стоявшего, как и мы с Прохором, у фальшборта, только ближе к корме. — Ваше превосходительство, прошу прощения, не могли бы вы собрать команду? Мне необходимо сказать несколько слов.

— Конечно, ваше императорское высочество, — кивнул контр-адмирал Варушкин. — И… ваше императорское высочество, лучше б без превосходительств и прочих уставных обращений, афиширующих нашу… принадлежность перед непосвященными.

— Договорились, Валентин Сергеевич. Тогда и меня вам следует называть Алексеем Александровичем, это ведь вы у нас здесь первый после Бога?

— Что есть, то есть, Алексей Александрович, — контр-адмирал явно был доволен моим пониманием его особого статуса. — Скоро все соберутся.

Буквально через пять минут я, как и вчера, наблюдал ровный строй моряков.

— Валентин Сергеевич, — негромко обратился к стоящему рядом с нами капитану Прохор, — если вам интересно мое мнение, то подобный бравый экипаж прямо-таки кричит о своей военной принадлежности. Особенно глаз цепляется за уж слишком серьезных девушек в конце строя, играющих роли горняшек и официанток…

У меня же глаз не цеплялся, он там и остановился: чепчики, коротенькие черные платьишки с белыми передниками, не скрывающие длинные ножки в чулочках на туфлях с каблуком — и все эти «горняшки» и «официантки» стояли по стойке «Смирно», не дышали и смотрели прямо перед собой.

— Мое упущение, Прохор Петрович, — вздохнул Варушкин, — сейчас исправим… — Он сделал два шага вперед. — Ставлю задачу!..

И тут я совершенно перестал понимать речь контр-адмирала, а вот его подчиненные, напротив, разбирали все прекрасно и дружно выполняли полученные указания.

— Другое же дело! — протянул довольный Прохор. — Вот сейчас точно все поверят, что это просто специальная команда дворцовой полиции, а не секретное подразделение военно-морского спецназа.

И действительно, строй перестал быть идеально ровным, как и стойки «смирно» у «матросиков», ремни ослабли, и, самое главное, появилась едва уловимая расслабленность с разрешенными рассеянными взглядами по сторонам и в направлении моего «обожаемого императорского высочества». С девушками контр-адмирал пошел еще дальше — приказал улыбаться, и они этот приказ выполнили в меру своего понимания и вовсю принялись отрабатывать игривые и томные взгляды на вышеупомянутом великом князе, но были одернуты не таким уж и строгим Варушкиным.

— Дамы и господа, — начал я, когда удовлетворенный контр-адмирал встал рядом со мной и Прохором, — скорее всего, завтра «Звезду» посетит большое количество молодежи, в том числе мои сестры, братья, принцессы из рода Бурбон и Гримальди, а также принц из рода Медичи. От Романовых и себя лично убедительно прошу вас отнестись с пониманием к поведению отдыхающей в дали от родины молодежи во избежание разного рода эксцессов. Очень надеюсь, что был услышан. У меня все.