Николай I. Освободитель (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 21

— Нет… Э… Ваше императорское высочество, — с трудом подбирая слова ответил Севергин, — Николай Николаевич не упоминал причины, однако я подумал, что для вашего…

— Просто Николай Павлович, прошу вас, оставим титулования для официальных случаев, — я покачал головой.

— Для вас, возможно, понадобился учитель химии.

— Ну да, ну да, — кивнул я, согласившись, что это версия была наиболее вероятной. — Однако думается мне, что как для брата государя не планирующего в будущем связывать свою жизнь с научными изысканиями, а заниматься в первую очередь административной работой, химию я знаю в достаточном объеме. Я попросил найти опытного химика, имеющего практические представления о непосредственных научных изысканиях по другой причине. Может быть чаю?

— Э… Можно, — перемена темы вновь сбила химика с мысли.

Я слез с кресла — мебель для моего пока еще не слишком высокого роста была предназначена слабо — подошел к двери и, выглянув наружу, кликнул лакея. Такой демократизм в отношении с поддаными одобряли далеко не все даже внутри семьи, однако вот эти все церемонии с помоганием одеться, помыться и подтереть задницу меня бесили сверх всякой меры. Мне было проще сделать два десятка лишних шагов чтобы позвать слуг, чем терпеть их постоянно присутствие в зоне видимости. При этом большинство обитателей Зимнего к крутящимся вокруг лакеям относились примерно, как к предметам мебели, не стесняясь порой при них вести весьма откровенные разговоры… И вообще — не стесняясь.

— Так вот, — вернувшись за стол, продолжил я оборванную мысль. — Сейчас я изложу вам данные, которые у меня есть, а вы, не перебивая, выслушаете и не будете задавать вопросы по поводу источника этой информации, договорились?

— Да, Николай Павлович, — кивнул Севергин.

— Так вот, задача — открыть новый химический элемент, — буквально за несколько минут, ч быстро изложил химику все что знал про йод. Знал, откровенно говоря, не так чтобы очень много. — Может так же иметь фиолетовый цвет при испарении, но это не точно. А спиртовой раствор — желтый, насыщений желтый вплоть до коричневого. Я уже сжег три воза водорослей, однако, что делать дальше с золой представляю с трудом — тут мне и нужен опытный химик-экспериментатор.

— Сжигали с доступом воздуха или без? — Попав в более-менее привычную стихию, начал уточнять химик.

— Просто. На открытом воздухе, — я удивленно пожал плечами.

— Понятно, тогда для начала нужно закупить еще материала — искомое вещество могло улетучиться в процессе горения, нужно попробовать сделать все тоже самое только в закрытой установке, по типу как древесный уголь пережигают.

— Отлично, — заметив, что собеседник мгновенно заинтересовался поставленной задачей, подсуммировал я. — В таком случае вам и карты в руки. Жду от вас план экспериментов и смету по необходимым не это тратам.

— Доброе утро, генерал, я же просил не устраивать всей этой официальщины, я сегодня приехал не как шеф полка, — глядя на ровные линии одетых с иголочки, с блестящими пуговицами и начищенными штыками гвардейцев, произнес я. Генерал Малютин в ответ только широко улыбнулся и приветствовал меня, по уставу.

— Здравия желаю, ваше императорское высочество! — За ним тоже самое единым духом повторили и выведенные встречать меня измайловцы.

— Молодцы, гвардейцы! — Во всю силу напрягая голосовые связки рявкнул я. Меня в полку любили, не как шефа или представителя императорского дома, а как забавного паренька, который всегда очень уважительно общается с собранными в одном месте бородатыми мужиками, повидавшим изрядно всякого дерьма, на своем веку. Ну и конечно за то, что каждый мой приезд сопровождался кое-какими мелкими подарками, делающими жизнь простых солдат немного лучше. Так, например, я, отлично представляя себе всю скудость стандартной армейской — пусть даже гвардейской — пиши, всегда привозил с собой пару-тройку сотен килограмм мяса, так чтобы день-другой бойцы могли есть не пустую похлебку, а густую наваристую кашу. Мелочь скажете вы, и будете правы, а с другой стороны, именно из таких мелочей и формируется цельный образ. Глядишь лет через «-цать» теперешний рядовой, а будущий унтер, когда ему предложат пойти бунтовать против императора, по старой памяти сунет кулак в рожу провокатору и спасет тем самым жизнь мне и моей семье. Так что можно считать это инвестицией на будущее. Выказав благодарность солдатам, я вновь повернулся к генералу, — распускайте людей, зачем их на таком ветру мариновать, да и дождь может начаться в любую секунду.

Распустив солдат, мы вместе с неизменно сопровождающим меня Воронцовым прошли в полковой штаб, где было приятно натоплено. Как обычно свалившаяся неожиданно на Питер осень — на этот раз для разнообразия в самом начале сентября — принесла с собой серость, влажность, ветер и то начинающийся то прекращающийся мелкий противный дождь. Хотелось усесться возле камина, взять в руки чашку глинтвейна — кто б мне его дал — и вообще не показывать нос на улицу, однако именно в конце сентября Александр наконец соизволил письменно подтвердить разрешение на формирование «опытового офицерского егерского взвода», так что воленс-ноленс пришлось устроить забег по частям расквартированным в столице и ее окрестностях, чтобы набрать личный состав. И понятное дело, что начал я с измайловцев, по-другому меня бы просто не поняли. Даже, если никто не согласится отсюда перейти под мое непосредственное управление, все равно «право первой ночи» я должен предложить своим подшефным. Это правда не я сам дотумкал, мне как обычно в таких случаях Семен Романович подсказал, я-то собирался сразу в лейб-гвардейский егерский батальон, сформированный еще доброй памяти Павлом отправиться. Логично же в егерский взвод в первую очередь звать егерей.

Внутри меня ждал горячий самовар и гора пряников: мои кулинарные предпочтения — мой наркотик — это сахар — тут были хорошо известны.

— Итак, Николай Павлович, мне передали, — Малютин скосил глаза на Воронцова, — что вы к нам сегодня по делу, вот только не уточнили по какому.

— Вот ознакомьтесь, — я потянул генералу высочайше утвержденный приказ. — Грабить вас приехал Петр Федорович, каюсь. Хочу предложить вашим офицерам, из тех, кто помоложе, поактивнее, кому в линейном строю фузилеров, пусть даже гвардейских, тесно, поучаствовать в организации «потешного» взвода.

— Стопами великого предка идти собираетесь? — В жидкие усики усмехнулся генерал.

— Ну, головы стрельцам обещаю не рубить, — я вернул командиру измайловцев улыбку.

То ли генерал удовлетворился ответом, то ли решил тему не развивать, однако быстро пробежав по короткому указу, зацепившись глазами за установленный размер жалования, которое изрядно превышало гвардейское, Малютин задал уже вопрос практического характера.

— Так что же вы от меня хотите Николай Павлович? Мешать я вам, все равно не смогу.

— Я хотел бы, что бы вы порекомендовали мне офицеров не так давно выпустившихся из учебных заведений: прапорщиков, подпоручиков возможно, которые бы подходили по озвученным мною параметрам. Дело затевается новое, сложное, на основе этого взвода потом я планирую создать роту, батальон, а Бог даст и полк, и эти офицеры смогут расти в званиях и должностях настолько быстро насколько это вообще возможно. Плюс жалование, как видите остановлено немаленькое.

— Мягко стелите, Николай Павлович, очень уж заманчиво звучит. Как бы не пришлось потом жестко спать. Или я чего-то не понимаю?

— Вы все правильно понимаете, Петр Федорович, отбор будет жесткий и гонять я предполагаю будущих егерей не до седьмого, а до десятого кровавого пота. Никакой вольной жизни, как это принято, уж простите, в гвардейских полках, — Малютин только поморщился — похождения гвардейцев в столице были притчей во языцех, казалось не было такой глупости, которой бы они не совершили бы по пьяни, — пребывание в части шесть дней в неделю с одним выходным. Тренировки по графику с утра и до вечера. Бег по десять верст ежедневно, рукопашный бой, фехтование, стрельба, артиллерийская, медицинская и минная подготовка. Ни минуты свободного времени.