Ушастый призрак (СИ) - Матуш Татьяна - Страница 32

И — да, для задуманного дело приходится приложить чуть больше усилий, только и всего.

Островок зарос камышами по всему периметру. Я быстро понял, что искать место для выхода глупо, оно везде так и, распугав утиную колонию, выбрался на большой плоский камень. Собственно, на лодке причалить можно. А дальше — мачете в помощь, у Рани точно есть. Хотя тут лучше сработал бы серп. И в сакральном смысле тоже, но, за неимением гербовой пишут на чем попало.

Алтарь искать не пришлось. Большая, грубо обтесанная каменная плита — она стояла на единственной здесь возвышенности, в окружении четырех старых дубов, которые смыкались над ней кронами.

На камне, свернувшись колечком, дремала молодая, но уже вполне взрослая и очень красивая серая гадюка. Будить ее не хотелось, но змея меня услышала, подняла маленькую, аккуратную голову, внимательно взглянула и стремительно скрылась в высокой траве.

— Извини, — мне, правда, стало неудобно.

Солнце уже перевалило за полдень, тень от алтаря потянулась ко мне. В планах было подойти, посмотреть со всех сторон и, если это безопасно, потрогать. Но едва я наступил на темное пятно, ногу словно пронзило... нет, не болью. Не холодом. Чем-то, чему я названия не знал, потому что никогда не испытывал ничего даже отдаленно похожего.

Двигаться я, кажется, не мог. Тело сделалось аморфным и ленивым донельзя, как, наверное, бывает у очень пьяных — сам я до стадии, когда обнимаются с унитазами и укладываются спасть в прихожей, на коврике, хвала Сущему, не доходил.

И тут я услышал голос. Женский голос. Он был красив, глубок и мягок. И в нем звучало... любопытство.

— Кому кланяешься?

...Я, вроде, никому пока не кланялся? Но недоумение разрешилось скоро, женщина обращалась не ко мне. И тот, второй, ответил:

— Моей Богине.

— Умри, — уронила она. — Ты солгал. Ты никогда мне не молился... Кому кланяешься?

— Красавице, — прозвучал другой голос. Нехороший, льстивый. Подрагивающий от страха, который его хозяин не мог скрыть. Мне он не понравился. Неудивительно, что и женщина припечатала:

— Умри. Ты солгал. Ты считаешь меня уродливой. Кому кланяешься?

А прикольный тут тамада. И конкурсы интересные. То есть нужно поклониться и честно ответить на вопрос? Ну, с честностью у меня проблем не возникнет, можно сказать, всю сознательную жизнь тренирую. А вот с определением... что за твари принадлежит камень?

Никаких надписей или рисунков на нем не было, что означало силу очень древнюю. Из тех времен, когда люди еще по деревьям лазили.

Между прочим, места здесь самые для этого дела подходящие. Тектонические разломы. И этот камень, сто пудов, приволок сюда ледник. Итак, кому же я кланяюсь?

А, может, все просто? Не кланяйся — и отвечать не придется? В любом случае, справляться с отвороткой я умел, и мне для этого не нужно было ни творить ритуалы, как Рани, ни петь, как Маэве, ни молиться. Хватало чистой воли — я хочу пройти и я пройду.

Вблизи алтарь оказался штукой сильно попроще. Никаких глюков и прочих спецэффектов. Камень как камень. Прохладный, шершавый. Очень приятный на ощупь. Я поймал себя на том, что поглаживаю плиту чуть ли не нежно и удивился — давно уже оставил привычку совать пальцы во все розетки...

Тем не менее, ответ-то был получен. Я прикоснулся к алтарю и остался жив — так ко времена оны и проверяли жрецов. Прикольный, должно быть, кастинг — если божество, которому посвящен алтарь, было согласно с кандидатурой, жрец оставался в живых и получал храм и все плюшки, приложенные к высокому сану.

Мой перс, жрец Аш, с рождения обещанный королеве Мэйв, был пятнадцатым, прикоснувшимся к алтарному камню, на котором замыкали петлю времени. То есть, четырнадцать служителей культа до него кастинг провалили. С летальным исходом.

По книге было именно так... что уж там в действительности, неизвестно. Но писательница говорила в своем интервью, что работала с источниками. Примем, как гипотезу. Церемонию отбора мы, конечно, отыграем при свидетелях, но, скорее всего, в другом месте и с другим камнем.

А вот главное действо нужно будет провести именно здесь. Костьми лягу! Как уж там происходят такие события, какие причины заставляют богов читерствовать — не знаю. Будут события в руку — подыграю и помогу, но... эта петля нужна мне. Лично.

Вернее — не так. Не нужна. Я ее хочу. Хочу так, что готов платить не глядя в ценник. Может, поэтому алтарь меня и принял? Боги любят на всю голову отбитых.

Пока я отсутствовал, рядом поднялась стена крепости Лестер. Расстарались ребята, метра на три стену выстроили. Надо думать, остальные локации тоже готовы или почти готовы. Мертвятник оборудовали еще утром, шкур и личин в достатке... Еще в прошлый раз решили, что покойничкам, кто пожелает, вместо шести часов мертвятника, нужно позволить монстрами побегать... тушенку и серебро, опять же, поотбирать, чтобы веселее было.

В игре ведь главное что — веселье.

А на нашей поляне было весело. Громкие голоса я услышал еще от ручья, а, прыгая по камешкам, разобрал и слова:

— Ну и какое это нах... копье? Это чупа-чупс!

Со славным рыцарем в полном доспехе хотелось согласиться сразу — наконечник копья, по требованию Маэвы, не просто затупили, а обернули в несколько слоев поролоном и перевязали веревочкой.

Я совершил над собой насилие и не заржал в голос. А еще через несколько минут, буквально, наступил на горло своему чувству прекрасного и подтвердил распоряжение Маэвы. Рыцарь чуть не прибил меня на месте этим самым чупа-чупсом, наглядно доказав, что чернокосая была права на все сто и восемь сверху. Есть руки, в которых даже чайная ложка — опасна.

Крестьяне в характерных шляпах а-ля Шервудские разбойники на краю поляны деловито собирали портшез. Да, не по канону! Но королевы пешком не ходят... Короли — куда ни шло. А королевы — никогда. Но тащить в этот бардак лошадь — пожалеем животное       !

Да и не пройти тут лошади. По крайней мере, обычной, нормальной.

...Сегодня вечером королева Мейв направится в паломничество, в аббатство Халивелл. По дороге на нее нападут разбойники. Или не совсем разбойники. Командир отряда поздно сообразит, что не справляется, протрубит в рог. Помощь опоздает.

Отряд монахов (в те времена монастыри не делились на мужские и женские) подойдет слишком поздно, королева уже будет безнадежно мертва.

На церемонии прощания ее увидит жрец Аш, Ясень, обещанный ей с колыбели — полюбит вопреки смерти и создаст петлю времени, принеся в жертву добродетельную Святую Сестру. Да, вот такая она — любовь вопреки, как пишут в тегах дамских романов.

И воскрешение королевы спровоцирует одну из самых жутких религиозных войн, в которой жречество будет полностью уничтожено. Ну, или почти полностью — об этом история умалчивает.

Посыл простой: любовь — штука опасная, и, порой, стоит, зажав сердце в кулак, предоставить событиям идти своим чередом. Ибо нельзя — значит нельзя и лучше не превращать это в "можно"...

Вот только я уже все решил.

Углядев меня, Маэва изобразила знаменитый жест Морфеуса. Рани стояла рядом и казалась шокированной. Я торопливо подошел.

— Ты знаешь, что в местной деревне, под видом дедушки-одуванчика, живет Хранитель*? И как бы не двухвековой, — выпалила она. (*Нечто вроде Лешего, но для деревни)

— Ни фига себе! Хотя — вот ни капли не удивлен, иначе с чего бы отворотке так долго держаться. И что он сказал? Или ты с ним не говорила?

— Не случилось, — Маэва развела руками, — отвод глаз кинул и свалил с радара. Знаешь ведь, Хранитель на собственной земле, практически, неуязвим. Но, сдается мне, не зря он нашу Рани в усадьбу наладил. Связано все: и Хранитель, и усадьба, и ведьма, которая тут ошивалась. И черандак, пропавший без вести. Все в суп... А когда вокруг одного места столько чертовщины накручено, сто пудов — алтарь рядом.

— Рядом, — подтвердил я, глядя на Маэву взглядом невинной монахини. И, дождавшись, когда она сообразит и вздрогнет, кивком подтвердил. — Я его нашел.