Ушастый призрак (СИ) - Матуш Татьяна - Страница 13

Вот как ее, такую, переделывать? И у кого бы рука поднялась курочить подлинный шедевр!

Я развернулась к калитке, выходившей на задворки. Пес темной тенью последовал за мной.

— Кира? — Отвлеклась мама. Указав подбородком, испачканным в земле, на собаку, она строго спросила, — Покормила? Овчарок кормят два раза в день!

Вчера, увидев нового жильца, который деликатно протиснулся в сени и замер возле меня, мама предсказуемо возмутилась, ахнула, охнула, толкнула спич по поводу грязи и шерсти и... полезла в холодильник, "гуглить" на счет правильного мяса.

Оказывается, ничего-то я не знала про грамотное содержание породистой собаки!

Под ноги стелилась цветущая лебеда. Пахло недавним дождем, в глубоких лужах отражалось небо с ползущими по нему перисто-кучевыми облаками. В наших краях это означало, что обязательно будет еще один дождь.

Очень хотелось снять кеды и пройти по траве босиком, но в прошлый раз такая прогулка закончилась разрезанной ступней, осока здесь росла какая-то бритвенно острая.

На заборе бабы Наташи гордо восседал черный, как сапог, петух Дартаньян, знаменитый на несколько деревень, а, может, и стран. Я бы не удивилась.

Эта птица страдала нацизмом. В особо тяжелой форме. Петух терпеть не мог цыган, а, еще больше — цыганок, и как-то вычислял их безошибочно, не путая с другими чернявыми и смуглыми. Едва появлялись "рома", в нем просыпался орел. Петух, окарачив глаза, слетал с забора и бросался в атаку, орудуя клювом и крыльями.

Что интересно, цыгане на него не сердились. Несмотря на известную скандальность этого племени, что мужчины, что женщины только громко смеялись и отпугивали птицу хлопками в ладоши.

Куры бродили рядом, вперемешку с воробьями.

Повернула, и еще раз повернула. Зацепила по пути горсть крупной садовой малины, даже не знаю, чьей. Выплеснулись кусты за забор, на общую улицу, значит, и малина — общая. А была она сочная, в меру сладкая и желтая, как янтарь.

Пес бесшумно трусил за мной.

На полпути к горе встретила тетку Оксану с ведром. Колодцы были в каждом дворе, но "на чай" брали из одного, говорили, вода вкуснее. Я после города особой разницы не ощущала. Мне дегтярной черноты чай, да с мятой, мелиссой и горстью сухих, еще прошлогодних ягод казался волшебным весь.

— Кира, — тетка Оксана мялась, словно хотела спросить что-то личное. — Ты... в сторону Мызниковой усадьбы ходила? Дед сдал, — пояснила она, — дед у нас заслуженное трепло Российской Федерации, и справка есть.

Хозяйка скривилась:

— Он с дурна ума ляпнул, а потом ты пропала. А Мишка-цыган сказал, что в ту сторону ты направлялась. Вот дед и забеспокоился. Места-то там хитрые.

— Хитрые, — согласилась я, улыбаясь. Разговор меня забавлял. Благопристойной сдержанности хозяйке хватило ненадолго.

— И?.. Далеко прошла-то?

— Не далеко, — ответила я. Чистую, между прочим, правду. Никто же не уточнял, сколько это в километрах. Может, у меня "далеко" — это до Юпитера, а все остальное рядом, практически, за забором.

— Отворотка, значит, жива?

Я кивнула.

Тетка Оксана поставила ведро на землю, прибрала волосы. И неожиданно призналась:

— Смотрела я на усадьбу. Через эту трубу Мишкину. Миску клубники ему отнесла, чтобы дал глянуть хоть одним глазком.

Я невольно рассмеялась. В "трубу" только одним и выйдет, не бинокль. Два к ней при всем желании не приставишь.

— И что там?

— Дом почти целый... А сад совсем зарос.

— Тетя Оксана, а усадьба-то чья?

С моей точки зрения вопрос был логичный. Земля должна была где-то стоять на балансе, "ничья" — это не про наше время. Если подумать внимательно, так, наверное, и Луна вся давно по участкам расписана, и участки по три раза проданы-заложены.

— Да леший его знает, — хозяйка удивилась, — кому они нужны, болота эти непролазные? Тут, говорят, во время войны фашистские "Тигры" тонули. Так и не прошли. Между прочим, правду говорят. Черное озеро знаешь? — Я кивнула, — вот туда один точно убрался, пацаны, когда ныряли, видели.

— С какого это перепугу немец танк в озеро загнал? — обалдела я. — Помыть решил?

— Заморочили, — хозяйка поджала губы. — Дел-то на рыбью ногу.

...Ну-ну. А к чему разговор-то?

Тетка Оксана подхватила свое ведро и бодро двинулась по обочине к дому. А мне предстояло восхождение.

Гора была невысокой, но крутой, кое-где приходилось лезть на четвереньках. Зато наверху упорного ждало вознаграждение в виде большого железного тазика, поставленного вертикально и прибитого на треногу в виде буквы "А" на такой высоте, что даже мне не пришлось пригибаться. Позаботились, значит.

Это был местный "переговорный пункт", где мобильная связь гарантированно ловила даже в плохую погоду. Мало ли, "скорую" вызвать... Я уже привычно сунула голову со смартфоном в таз.

"Доктора" Багров, конечно, нашел.

— Обычный парень. Не врач, пока. Фельдшер. Работает в нашей районке. "Конверты" берет, конечно.

— И? — нетерпеливо подтолкнула я. Связь могла оборваться в любую секунду и многозначительные паузы раздражали безумно.

— И ничего. Халтурку нашу нашел на бирже фриланса для медработников, деньги получил на карточку.

— И такое есть? — вытаращилась я.

— И не такое есть.

— А... как ему объяснили такой странный заказ? Или он не любопытен?

— Для анализа на вич, анонимно.

— Бред, — фыркнула я. — Для такого анализа нужно три — пять миллилитров.

— Для нескольких лабораторий, чтобы исключить ошибку.

Я помотала головой. Бредовость ситуации зашкаливала.

— А тот упоротый гопник?

Антон зло хмыкнул.

— У меня для тебя новость — у всей моей команды, со мной во главе, групповые глюки.

— Никакого парня с порванным горлом не было, — сообразила я, — на меня никто не нападал. Тело таинственно исчезло. Но...

— По ориентировкам он не проходит, — подтвердил Багров. — А нам всем настоятельно рекомендовано не афишировать свое психическое расстройство. А то ведь и полечить могут. Вылечат или нет — гадательно, а клеймо на всю жизнь. И... Кира, я об этом в прошлый раз не знал. Те, кто поджег дом, что-то искали в спальнях, и в ванных. Баню, что характерно, не тронули.

— Ну, разумеется, — протянула я, сузив глаза, — мы с мамой в баню не ходим.

— Думаешь, кому-то понадобился ваш с Юлькой... генетический материал? — Багров не просто вздрогнул, а клацнул зубами, я услышала этот стук не смотря на отвратную связь. — И кровь для этого?

— Не-а. Кровь уже потом. Для другого. Сначала они выяснили все, что им нужно.

— То есть... Охрану с Сони можно снимать.

То, что сестренка у меня приемная, я знала давно. Никто этого особенно и не скрывал, следуя правилу: все тайное лучше всего сразу опубликовать в газете, пережить последствия и дальше дышать спокойно.

Но вот по какому принципу родители выбрали в доме малютки именно эту девочку?..

— Пока не снимай. Уверена, папа тебе то же самое скажет.

— Ты подозреваешь?.. — Багров поперхнулся, — Да брось! Юлька на твоего отца не надышится.

Так оно и было. Вот только — любовь штука забавная. Иногда она вырастала из благодарности.

— Ты сам-то мне не брат? — Пошутила я. — Уж больно близко к семье стоишь. Откуда бы такое доверие, а?

— Мне ДНК-тест сделать? — На полном серьезе спросил Антон.

— А сделай, — решила я. — Кто знает...

Он хрюкнул и замолчал. В обморок присел?

"Лесенка" на телефоне мигала, предупреждая, что сигнал вот-вот пропадет. Шла гроза — синие тяжелые облака формировали широкий фронт над лесом.

Я сбросила вызов и прикинула расстояние.

— До дома добежать не успеем, — пес согласно дернул ушами, — а вот до Гайтанки — вполне. Крыша там провалилась, но от дождя укрыться можно. Ты как?

Собакин вскочил на лапы, демонстрируя полную готовность к марш-броску.