Прикоснись ко мне (СИ) - Елена Рейн - Страница 50

Мужчина с ужасом уставился вперед. Он летел на машину, стоявшую на дороге. Егоров моментально попытался вывернуть, но девушка вдруг закричала и кинулась на него.

Егоров с яростью оттолкнул ее и моментально взревел, ощущая боль, слыша жуткий скрип.

Удар от приоры пришелся в бочину с левой стороны. Иномарка Егорова полетела в машину, от которой пытался уйти. Столкновение было неминуемо. Их откинуло в кювет, где машину крутануло на 180 градусов и с грохотом вбило в рыхлую землю…

Все исчезло…

Крики, шум, гул.

Боль…

Мужчина с трудом открыл глаза, пытаясь понять, жив или нет. Сложная задача, когда не можешь пошевелиться. Его прижало. Прижало телом Ольги, которую так придавило к нему, что он не мог двигаться, но чувствовал ее руки, мертвой хваткой вцепившиеся в шею и лицо…

Она вся была на нем… Точнее кровавая масса, что осталось от нее.

Невыносимо жуткий запах, вызывающий тошноту, уничтожал разум. Мужчина пытался дышать, что давалось с трудом. Попытка пошевелиться увенчалась провалом. Только тело женщины чуть сместилось… еще ближе к нему. Вздохнул, не желая принимать, что ничего нельзя сделать.

Как же так?

Проклятье…

Руки… только ими мог двигать. Но то, что трогал, еще больше вызывало тошноту. Девушку размазало по нему и зажало железом, не оставляя шанса выбраться.

Дышать с каждой секундой было тяжелее… Не смотря на боль и на тело девушки, Егоров пытался вновь и вновь сдвинуться, но ничего не получалось. Оставалось только ждать. Ждать, что его вытащат отсюда…

Если это случится… до того, как он задохнется.

* * *

Мужчина проснулся в поту, тяжело дыша, оглядываясь по сторонам. Сон. А точнее – воспоминание, долгие годы преследующее его как кошмар. Он сел и вытер лоб, чувствуя себя отвратительно. На часах показывало – два ночи. Справившись с эмоциями, заставив себя, Дмитрий глянул в сторону стены, где стояла раскладушка, и, отмечая, что Багирова нет, поднялся и направился на выход.

Проходя мимо спальни, хотел заглянуть, но не стал. Елена не одна.

Сутки находились в деревне. Через три дня думали возвращаться.

Выйдя на улицу, мужчина быстрым движением стянул мокрую майку и бросил на высокий заборчик. Холодный ветер атаковал разгоряченное тело, но мужчина в этом как раз нуждался. Втянув полной грудью прохладу ночи, пытаясь прийти в норму, Дмитрий заметил свет в беседке.

Багиров. Только он.

Тропинка из кирпичей привела в небольшую деревянную беседку, где в центре стоял стол и две скамейки. Максим сидел на старом диване с вылезшими пружинами, накрытым вязаным пледом, и курил.

– Не спится? – протянул он, выдыхая табачный дым ноздрями.

Егоров прошел к левой стене с рамой в виде окна без стекла и уставился на деревья. Ничего не говорил, да впрочем, и не требовалось. С Багировым можно просто стоять…

Раньше с Максом они хорошо общались. Знакомство было запоминающимся. Получилось, что кинулись спасать девушку от озверевшего парня-садиста, а потом вместе пили, усмехаясь, какие болваны. Спасенная красавица заявила, что не просила о помощи и послала куда подальше. Вот так и завязалась дружба.

– Только тогда сможешь нормально жить, когда отпустишь боль.

Егоров горько усмехнулся, удивляясь, что все хотят вылечить и помочь, и пробубнил:

– Решил мозги вправить?

– Ну, ты же сам не справился.

– Откуда знаешь?

– Ты шесть лет прятался от всех, даже от себя, ударившись в работу.

Егоров не ответил. Просто стоял и смотрел на луну. Но как-то поник, пока не услышал:

– Если бы не она, ты не вспомнил мой телефон.

– Макс, ты как никто должен меня понимать.

– Да понимаю я, – раздражение звучало в голосе, – и помню! – Мужчина затушил окурок в консервной банке и протянул: – Напомню, что я был там и отдирал тебя от… того, что осталось от Ольги. Но шесть лет ада – это ведь приговор. Гребаных шесть лет!

– Ты же не знаешь, каково это…

– Я не знаю, но ты… никогда не был слабаком.

– А как я должен был реагировать, когда три часа глотал кровь Ольги, чувствуя ее части на себе. Думаешь, так легко, что помылся и забыл? – процедил он, помимо воли вспоминая тот день, тот ужас, вновь ощущая себя слабым, никчемным, заживо погребенным.

– Прошло достаточно времени, ты должен дальше идти.

– Я никогда не стоял на месте.

– Это разве жизнь?! Работать по двадцать часов, избавиться от друзей и остаться одному? Жизнь – держать все это дерьмо в себе?

Егоров молчал, а потом произнес:

– Я знаю про Надю. Мне жаль.

Багиров ничего не сказал. Перед глазами возникла хрупкая женщина с огромным животом, улыбающаяся и счастливая. Надежда всегда верила в судьбу; говорила: что суждено, то нужно принимать достойно. Чтобы не произошло, видела только лучшее, оправдывала все его косяки, старалась для своего мужа.

А потом мир рухнул…

– Прошло четыре года…

– Да, четыре… И ты ничем не отличаешься от меня.

– Я живу… Пытаюсь, по крайней мере, – мужчина поднялся и подошел к Егорову. Положил руку на его плечо и произнес:

– Знаешь, сейчас я понял: нужно беречь и ценить то, что есть.

– Ты к чему?

– Елена. Не потеряй ее.

– С чего ты сделал такие выводы?

Макс усмехнулся и проговорил:

– Достаточно посмотреть на то, как ты на нее смотришь. Не будь идиотом, как я. Если дорога, защищай и будь рядом, чтобы не потерять.

– Ты не виноват.

– Я? Не виноват? Чушь. Я ничего не видел, не замечал, и самое главное – что моя молодая жена угасала на моих глазах, А она так сильно переживала за меня, мою работу, гребаные проблемы, что молчала о себе, боялась побеспокоить, чтобы не быть обузой. Знала, как я помешан на своей работе.

Максим склонил голову и закрыл глаза. Впервые за долгое время он вновь заговорил о своей жене. Сглотнув, чувствуя горечь, он с отчаянием пробубнил:

– До сих пор презираю себя. Если бы не был такой сволочью, то жена и ребенок остались живы или… только Надя. Если бы вовремя обратились в больницу. Так что не говори мне, что я не виноват. Вина полностью на мне…

Мужчина поднялся и пошел в сторону леса. Егоров смотрел, а потом окликнул:

– Макс!

Багиров обернулся и кивнул, молчаливо спрашивая.

– Прошло четыре года… Отпусти их.

Слова только разозлили. Максим скривился и пошел дальше, не желая отвечать. Он не мог этого себе позволить.

Егоров повернулся в сторону дома, где спала девушка, и задумался. Друг прав – нельзя давать время и ожидать от нее действий, нужно самому действовать.

Вдруг в голове что-то щелкнуло. Мужчина медленно посмотрел на свое плечо. Макс положил руку… Почему он не почувствовал жжения?

Провел ладонью по тому месту, но ничего не нащупал. Озадачившись, Дмитрий направился в сторону бани. Резко включив свет, он изумленно смотрел на совершенно чистую кожу.

Как такое возможно?

Почему?

Что случилось? Почему нет реакции?

Так и стоял, всматриваясь, ожидая, но ничего так не увидел. Мужчина выключил свет и медленно побрел к дому.

Получается, Лена была права. Болезнь может пройти… и прогресс уже начался. Только радости не было. Он понимал, что как только Елена узнает, сбежит от него. А он не хотел этого. Ему было плевать на то, по каким причинам девушка с ним была, но четко знал, что не хотел этого лишаться.

Она нужна ему.

Утро было невероятным. Петухи так голосили, что Лена довольно улыбалась, поглядывая в окно. Светло и так чудесно! А птицы как щебетали – она не могла наслушаться. Чудесное пробуждение, когда на сердце легко и спокойно. Алексеева посмотрела на спящую сестренку, свернувшуюся калачиком, и поцеловала. С удовольствием отмечая, как она улыбнулась во сне, поправила одеяло и поднялась.

Соседняя кровать была пуста. Как всегда, Оксана уже убежала. Второй день здесь, но, проснувшись, Елена наблюдала одну и ту же картину: Юла уже убежала. Алексеева удивлялась девушке: всегда в движении, что-то делала, придумывала, никогда не стояла на месте. Потянувшись за одеждой, Лена оделась и вышла, отправляясь к умывальнику в кочегарке. Умывшись и почистив зубы, она поспешила в кухню, наблюдая чудесную картину: Оксана, облаченная в шортики и белую футболку, разбивает яйца, взбивая венчиком.