Когда мертвые открыли глаза (СИ) - Панасенков Вадим - Страница 1

День подходил к концу, и солнце, которое жарило мое тело на протяжении всего дня, начало свой неторопливый спуск, к невидимым границам горизонта. К слову — облечение это не принесло. Прогретый за день воздух, все так же продолжал обжигать легкие, что вызывало в закромах памяти, давно забытые, неприятные воспоминания и ощущения.

Я инстинктивно поежился, пытаясь избавиться от внезапно налетевших на меня грех. Понимаете, когда ты в пути уже больше недели, и все это время ты в полном одиночестве, то твой мозг пытается компенсировать нехватку общения, ненужными картинками из прошлого. Порой мне казалось, что пройдет еще немного времени, и я завою от тоски и одиночества.

Не теряя времени даром, я распахнул рюкзак и выудил оттуда небольшой бумажный сверток, который являлся единственным моим навигатором в этом постапокалиптическом мире. Эту карту мне удалось выменять в захудалом поселке, который располагался около пятнадцати дней ходу. Это последний из населенных пунктов, который попался на моем пути, с того самого времени, я один. Местные жители были чрезмерно скупы — проще отнять оленя у стаи волков, чем выменять что-то полезное у этих скупердяев! Именно по этой причине, у меня из провизии, оставалось всего ничего. Пару банок консервов, небольшой мешочек крупы и щепотка соли. Набор для сурового выживальщика! Зато у меня на руках была карта!

Я развернул ее на траве и начал сверяться.

Эти каракули, которые недоразумению назывались обозначениями, явно рисовал ребенок. Или же, какой-то старик, с болезнью Паркинсона. К этой карте, бонусом, должен идти и расшифровщик. ВЕДЬ ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ ПОНЯТНО, черт бы их всех побрал!!! — В душе выкрикнул я. Где-то, в глубинах подсознания я услышал, едкий, саркастический смех.

В очередной раз выругавшись, и помянув автора, сие творения, незлым тихим словом, мне пришлось признать, что конкретности здесь я вряд ли найду. Видимо, кто-то, на глаз, набросал метки, не особо разбираясь в их правдивости. Только зря деньги на ветер выбросил.

Ну да ладно, раньше я и без карты, как-то обходился! Как говорится — прорвемся!

Единственное, что меня и вправду беспокоило — это широкая река, которая делила карту надвое. Преграда выглядела внушительной и непреодолимой. И я, очень надеялся, что и здесь автор дал маху, когда он, в пьяном угаре, рисовал сей шедевр.

Солнце уже практически скрылось за горизонтом. Птичий хор начал затихать, а в воздухе витал запах опасности.

Суточный марш-бросок сделал свое дело, и в сумме, мне пришлось преодолеть десять километров, это был опасный путь, который таил в себе много сюрпризов, и в конце-концов, я выдохся. Нужно было разбить лагерь, пока еще не стемнело, ведь только глупый человек будет путешествовать под покровом ночи — это сродни самоубийству. Подходящее место я нашел быстро. Обойдя территорию и убедившись в том, что опасности поблизости нет, я, первым делом, принялся устанавливать вокруг лагеря, ловушки и сигнализаторы. Это была вынужденная мера, предосторожность так сказать — чтобы меня ночью не обокрали, или того хуже — съели.

Провозившись над ловушками полтора часа. Я, наконец-то, принялся за обустройство лагеря. И как раз вовремя. Последние лучи прощались с нагретой за день землей, и вскоре вся округа должна была погрузиться в серые сумерки. Ветер заигрывал с верхушками деревьев, а те отвечали ему шаловливым шуршанием. Птицы же практически умолки, кое-где еще раздавались свирели, но скоро и они умолкнут.

Пока еще было светло, нужно разжечь костер. Чем я незамедлительно и занялся.

Чего-чего, а вот дров, в округе, было предостаточно и вскоре, рядом с рюкзаком лежала внушительная гора из сухих веток и палок, этого вполне хватит, чтобы обзавестись костром. И так, первый этап приготовления я объявляю оконченным, теперь же следовало аккуратно выложить мелкие ветки в виде домика, и приправить, получившуюся конструкцию, сухими листьями. Мне это не впервой, так что данная процедура займет немного времени.

Когда все было готово, я достал из рюкзака, изрядно потертую, коробку спичек, потряс у своего уха и огорчился — она была практически пустой. Спички в нашем мире — роскошь, так что нужно быть предельно аккуратным, и постараться разжечь огонь с первой попытки. Но как оказалось — это было не просто, спички в рюкзаке отсырели и уже, впервые секунды, две из них решили сломаться, оставив только белые полосы на коробке.

“Вот, холера!” — Мысленно выругался я. — “Четыре спички… это все, что было в коробке, всего лишь четыре чертовы спички!!!”

Тьма сгущалась, ее покров неспешно ложился на всю округу, а костер упорно не хотел разжигаться.

Выудив из коробки еще одну, я принялся интенсивно тереть её о волосы, надеясь на то, что таким образом привередливая спичка подсохнет и загорится. И о ЧУДО! Со второго раза, головка серы зашипела, заискрилась и вспыхнула. А значит, сегодняшней ночью, замерзнуть мне не суждено! Лето подходило к концу, хотя днем все еще стояла по-настоящему летняя жара, но с заходом солнца, начинало быстро холодать.

Сухие литья вспыхнули, и огонь начал быстро набирать силу — успевай только вовремя ветки подбрасывать. Я слишком увлекся данным занятием, и стоило только расслабиться и потерять бдительность, как вдруг, из кустов неподалеку, раздался треск.

От неожиданности, я быстро вскочил на ноги, а ладонь машинально легла на рукоять кинжала, который неизменно покоился у меня на поясе, скрываемый в подоле плаща.

Враг?

Из темноты появилась миловидная, рыжая мордашка, она осторожно подняла нос-пуговку и начала принюхиваться, не учуяв ничего съестного, зверек снова скрылся во тьме.

Лиса — всего лишь рыжий голодный зверек.

“Правильно, беги пока ужином не стала”- Мысленно крикнул ей вслед.

“Очень глупо с твоей стороны” — Вдруг прорычал голос в моей голове, но я даже не вздрогнул, ведь был привыкшим к подобному. — “Опрометчиво отпускать свою еду”

— Это не глупость, а сострадание. — Парировал я. Мне не очень-то и хотелось общаться с самим собой, но голос проявил непривычное упорство.

“Чушь — ты сильнее, и тебе нужна еда. Без пищи ты будешь слаб, а для воина — нет ничего хуже слабости. Не понимаю я тебя, человечишка” — Эмоций в голосе не было, пресная и бесстрастная речь, даже не поймешь сразу, голосу просто хотелось выговориться, или же он действительно корил меня. Голосу были чужды эмоции, он и сам был чужим в нашем мире. Подобно инородному телу в организме, или же раковой опухоли.

Я решил пропустить мимо ушей язвительные заявления в мой адрес.

Мне всего-то и хотелось, что поесть, да поскорее завалиться спать, дабы ранним утром снова продолжить свой путь. Была ли у меня цель? Порой мне кажется, я бесцельно скитаюсь средь опасных земель, день ото дня, при этом каждый раз рискуя своей собственной шкурой. Новый день всегда таил в себе новые опасности.

Пока моя голова была занята мыслями о будущем и туманных перспективах, я успел достать, видавший виды, котелок и водрузить его над огнем. Воду я взял из фляги, крупа так же имелась. Даже соль лежала в верхнем кармане рюкзака, правда её было крайне мало. Запасы, как я и говорил ранее, подходили к концу. А я, за последние недели, не видел ни одного города или же поселка, да людей не встречал. Только лишь попутные звери, да голос, поселившийся в моей голове.

Свои маршруты я специально прокладывал в обход населенных пунктов, и заходил в города, только лишь за припасами и прочими товарами первой необходимости. Ведь люди не очень любят чужаков. Могут при удобном случае прибить и делу с концом. Не раз и не два уже встревал в подобные ситуации.

Умолотив половину из приготовленного, я наконец-то ощутил приятную тяжесть в желудке. Наелся! На смену голоду пришла усталость, после чего начало клонить в сон. Прислонившись спиной к дереву, я с сожалением подумал, что все же зря отпустил лису, с нее тушки, каша получилась бы наваристой и очной! Ну да ладно, главное, что я сыт, здоров, да и голос в голове наконец-то угомонился, и больше не подавал признаков жизни. Сняв с себя пыльный, дорожный плащ, и кинув его рядом на траву, то принялся готовиться ко сну. Кинжал не стал снимать с пояса, он, как верный товарищ, всегда был при мне. Перед сном, я закинул оставшиеся ветки в костер, и, улегшись поудобней, прикрыл глаза. И вот собравшись отдать свою душу на попечение Орфею, то как это часто бывает — я вспомнил былые времена: