#Розовым мелом (СИ) - Муравская Ирина - Страница 33

— Что, скажешь, это тоже ничего не значит? — спрашиваю, чтобы она сама это окончательно для себя осознала.

— Уходи.

— Ты ведь этого не хочешь.

— Уходи.

— Принцесса…

— УХОДИ! — Зои срывается на крик. Жмурится и впивается пальцами в столешницу, словно пытается ухватиться за невидимую соломинку, которая даст ей не сорваться. — Просто уйди! Умоляю!

Что ж. Больше не напираю и послушно ухожу. Замок автоматически запирается за спиной с лёгким щелчком. Секунда, две, пять, десять… Даю остыть и ей, и себе, вот только удаётся паршиво. С силой воли я в теперь конкретных контрах.

Держусь сколько могу, но в конечном итоге сдаюсь. Нет. Не могу. Не выдерживаю и стучусь в дверь. Не откроет — полезу опять по балконам. Закроется с той стороны — разобью окно. К счастью, не приходится.

Открывает. Смотрит. Всё ещё румяная и запыханная.

— Успокоилась? Никуда я не уйду, хоть оборись. Поняла? Свалишь на Луну, я тебя и там дос… — не успеваю договорить. Меня хватают за ворот футболки и втягивают обратно в номер, в троекратном размере возвращая страсть пылкого поцелуя, который уже никто не собирается прекращать…

Л-логика.

Женская логика страшная штука.

Поэтому не стоит спрашивать, чем руководствуется моя соображалка. Есть подозрение, что она и участия-то во всём этом не принимает на данный момент. Зато в наличии полный комплект из бесящихся гормонов, зашкаливающего адреналина, щепотки похоти и страсти. Вот её много. Её офигеть как много. Так много, что у меня ноги заплетаются. Буквально.

От обезоруживающих поцелуев дрожат коленки и связываются в узел внутренности. Стоять уже не получается, в вертикальном положении меня удерживает лишь Илья. Не хочу думать, не хочу сожалеть, не хочу задаваться вопросами морали и сомнениями: можно — нельзя, стоит — не стоит. Не сейчас.

Не могу думать сейчас. Не могу думать, когда требовательные губы с жадностью сминают мои. Что могу, так это вцепиться в него, практически повиснув на сильных плечах. Боже, они такие крепкие, такие мощные. Да всё тело. Я прижимаюсь к нему и просто обалдеваю от этих напряжённых мышц.

Накрывшая меня слабость не остаётся незамеченной. Покорно позволяю увлечь себя к постели и мягко опустить на мягкий матрас. Князев чуть отстраняется, нависая сверху на вытянутых руках. Выпирающие на коже вены сексуально овивают татуировки. Его участившееся дыхание одаривает теплом и горьковатым привкусом сигарет. Затуманенный взгляд заставляет моё собственное сердце биться чаще, а губы… А его губы…

— Всё ещё боишься меня? — почти шепчут они, оставляя короткие волнующие поцелуи на скулах, щеках и подбородке. Соскакивают на шею, спускаются ниже…

Отрицательно мотаю головой.

— Нет. Тебя я не боюсь.

— А чего боишься?

— Себя.

— Я тоже тебя боюсь. Боюсь, что передумаешь.

Передумаю? Слишком поздно. У меня внутри такое цунами бушует, что есть все шансы не вынырнуть. Низ живота с каждой секундой пульсирует всё сильнее и требовательней…

Лямка майки, не без посторонней помощи, соскальзывает вниз, обнажая грудь.

Едва губы Ильи касаются её, по комнате проносится первый слабый стон.

— Надо закрыть балкон, — хрипло выдавливаю из себя я, когда в ход идут зубы и язык. — Тут слишком хорошая слышимость.

— Пусть слышат, — меня мягко переводят в сидячее положение и через голову стягивают вверх. Он стоит на коленях, и чтобы мы могли смотреть друг другу в глаза приходится задрать подбородок. Для удобства откидываюсь назад, опираясь на локти, тем самым как бы позволяя себя рассмотреть. И Князев рассматривает. Так внимательно, словно пытается вобрать в память всё. До мельчайших деталей. — Мне это снилось. Десятки раз.

Твою ж… От одних только слов непрекращающаяся пульсация превращается в адский жар.

— Твоя очередь. Раздевайся, — приказываю на выдохе, но приказ больше напоминает робкую просьбу. Голосовые связки наотрез отказываются меня слушаться.

— Помочь не хочешь?

Хочу. Капец как хочу. И даже сделаю вид, что не вижу его лукавой усмешки.

Послушно задираю край футболки, оголяя мужской торс. Мама дорогая, это тело… От этого тела ноги раздвигаются сами.

Подчиняясь порыву, оставляю на ярко очерченном кубике влажный поцелуй.

Слышу тихий выдох, подстегивающий продолжить. Поцелуй за поцелуем рисует невидимую дорожку вверх: по нарисованному чёрными чернилами голубю и до самого циферблата, пока я не оказываюсь на одном уровне с Ильей.

Он помогает избавить самого себя от одежды и перехватывает меня за лицо, награждая новым распаляющим поцелуем. От того, что вытворяет его язык снова начинаю постанывать. Я люблю долгие прелюдии, но сейчас они меня убивают.

Слишком сильно желание скорее перейти к сладкому.

Тянусь к завязкам на его спортивках, выставляющих напоказ выпирающий твёрдый бугор, но меня перехватывают за кисти. Пальцы Князева нежно скользят по ладоням, переплетаясь с моими.

— Не так быстро. Я с тобой только начал, — улыбается он, не прерывая поцелуя, а в следующую секунду я ойкаю, когда меня снова роняют на кровать.

Ойкаю и в очередной раз постанываю, когда грудь вновь оказывается в его власти. Слабые игривые укусы чередуются возбуждающим зализыванием несуществующих ранок. Настолько теряюсь в этом миксе, что когда его рука скользит между ног и ныряет под край уже насквозь мокрого белья, касаясь чувствительных точек, вскрикиваю в полный голос.

Он издевается. В смысле это настолько охрененно, что моё тело выгибается, двигаясь в такт движениям его пальцев. Ломающее от нетерпения тело приятно изнывает под обжигающими касаниями. Внизу уже не пульсирует и не горит, там скоро всё нахрен взорвётся.

— Я ведь… скоро… кончу, — осипши выпаливаю между стонами, стискивая его волосы на затылке.

— Я бы кончил с тобой вместе, принцесса, но не захватил резинку.

Да плевать.

— Я пью противозачаточные.

Магия слова. Повторного приглашения не требуется. На секунду чарующая истома заканчивается, от чего хочется захныкать в обиде, но лишь для того, чтобы остатки белья оказались сняты и брошены куда-то. Успеваю заметить краем глаза, как туда же улетают мужские спортивки. Мои ноги решительно закидываются на богатырские плечи и…

О, боже!

Не знаю, уместно ли приплетать его в такие дела, но… О, боже!

Илья единственным чётким движением входит в меня, заставляя вскрикнуть. Даёт привыкнуть, плавно выходит и входит снова. А затем снова. Идеальное сочетание приятной боли и крышесносного удовольствия. Настолько обалденно от этой наполненности, что я прошу ещё. Прошу не сдерживаться.

Наращивается темп, усиливаются обоюдные стоны, два дыхания слетаются воедино и начинает предательски скрипеть старая кровать, то и дело стучась спинкой об стену. Слышу это приглушённо и с безразличием. Не до того. Меня захлёстывают совсем другие эмоции.

Запах пота и секса кружит нас в танце. Пьяном от страсти и возбуждения танце, от которого тело ломает в нереальном блаженстве. Впиваюсь ногтями в спину Князева, кусаю его плечи, жадно заглатываю пересохшим ртом воздух, целую куда придётся, стону до сорванного голоса и задыхаюсь от восторга в преддверии бурного финала. Который уже близко, я чувствую это каждой содрогающейся клеточкой.

И не только я.

— Зои, блять… — в прямом смысле рычит он, ловя мои губы. — Ты охуенная…

Князев редко матерится, это я давно уже заметила и то, что сейчас всё это имеет именно такую окраску сносит башку окончательно, пуская по венам разряд электрического тока. Несколько секунд и завершающих пары толчков хватает, чтобы я едва не сложилась пополам от накатившего оргазма. Ещё рывок и кончает и Илья.

Это… просто… бомба…

На какое-то время замираем, приходя в себя и пытаясь отдышаться. Перед потемневшими глазами прыгают солнечные зайчики, но торопливо разбегаются при виде другого зайчика. Главного. Татуированного. Довольного, взмокшего, облизывающего губы и улыбающегося.