Мое чужое сердце (СИ) - Александер Арина - Страница 22

Я проследила за отдаляющей спиной мужчины и задалась вопросом: что я сказала не так?

По дороге домой мы не разговаривали. Влад был не в духе не понятно по какой причине и ушел в себя капитально. Я пялилась в окно и думала о том, что он сплошное противоречие для меня: жесткий и мягкий одновременно, добрый и злой. Разум подсказывал держаться от него подальше, а вот сердце… сердце с таким рвением рвалось к нему, что становилось страшно.

Квартира встретила меня гнетущей тишиной. Посмотрела на телефон, сверяясь со временем. Ничё так, уже второй час. А если вернуться в сегодняшнее утро и проследить временной отрезок до сейчас — возникнет ощущение, что прошел год.

Устало прошла в свою комнату, обессилено рухнула на заправленную постель и некоторое время смотрела в потолок. Что я пыталась там увидеть? Не понятно. В дальнем углу вечно проступающее коричневое пятно, напоминало о пьяном соседе сверху, забывшем закрыть кран. Старая люстра, успевшая запылиться неприятно резанула по глазам. Вздохнула. Пришлось тащиться в ванную, доставать принадлежности для генеральной уборки и закатывать рукава. Стоит хоть чем-то себя занять, чтобы оправдать нежелание позвонить маме. Для меня предстоящий разговор был колоссальным стрессом. Догадывалась, что искренних поздравлений с её стороны ждать не придется.

Взгляд то и дело скользил по обручальному кольцу, и от этого волнующая истома разгоняла успевшую охладиться кровь и наполняла сердце легким трепетом. А ведь Влад даже не попрощался толком. Бросил на последок скупое «до завтра» скрылся за поворотом. После моего знакомства с Джоем он держался несколько отстраненно и вел себя так, словно меня и не было рядом.

А чего я хотела? Так же, как и я, он изменил свою жизнь на сто восемьдесят градусов и ему тоже не легко от всей этой затеи. Сам признался перед росписью, да и потом вел себя холодно. Возможно, уже и пожалел о принятом решении.

Как продержаться целый год с абсолютно чужим человеком?

Ладно, не таким уж и чужим. Знаю о нем не так уж и мало. Чего только стоит род деятельности. Это о многом говорит.

Вернулась в комнату и извлекла из сумки свидетельство о браке. Уставилась в расплывающиеся перед глазами буквы и сосредоточилась. Оказывается, у него недавно был день Рождения. Тридцать три года. На одиннадцать лет старше меня. Не мало. Маме не стоит знать о подобном. Хотя сама считаю, что это не так уж и важно. Главное, чтобы была любовь.

Любовь… Что это за чувство такое? Нет, я конечно знаю из книг о ней. Но ведь у каждого она своя. У одних тихая и ласковая. У других — яростная и безудержная. Исцеляющая или наоборот, несущая погибель.

Мое влечение к Владу есть изначальным проявлением этой самой любви или же это тяга к опасному, сексуальному, чему-то темному? Если я начинаю теряться при нем и вздрагиваю от самого незначительного прикосновения — это любовь? Разве любви не нужно время? Или ей хватит даже самого короткого мига? Раз я связала свою жизнь с человеком из криминального мира — это уже о многом говорит. И дело тут вовсе не в спасении жизни.

За собственное бессилие перед Варлановым стало тошно. За собственный страх — тоже. Я не узнавала себя. Прежняя Стася первым делом побежала бы в милицию и настукачила о случившемся и пофиг ей было на всё. Прежняя Стася не знала, наступит ли завтра, поэтому могла не бояться последствий для себя. Теперь… теперь всё иначе и красивое кольцо, надетое теплыми, мужскими пальцами вопило об этом непрерывно.

Закончив с уборкой в своей комнате, перебралась в гостиную, а потом и на кухню. От мыслей, хаотично сопровождающих сей процесс, голова буквально разрывалась. Стало невыносимо дышать. Поставила чайник. Почему-то не особо хотелось, но руки сами, на автомате, действовали в привычном распорядке.

Зелёный самодельный чай… кипяток… успокаивающий аромат. Обхватила чашку холодными руками и сделала пару глотков. Обожглась. Знаю, что горячее вредно для желудка, но ничего не могла с собой поделать.

Рука потянулась к телефону. Лучше сейчас, чем на ночь глядя. Пока ждала соединения, нервно покусывала нижнюю губу. В последний раз так волновалась на выпускных экзаменах в медучилище.

— Алло, мам, привет…

— Здравствуй, милая. Как вы там? Не звоните. Не спрашиваете, как бабушка.

Скрытое обвинение. Ну что же, она вправе так говорить. Давно не общались.

— Как бабушка? — спросила, потому что действительно волновалась.

— Стабильно, — глубокий вздох. Она устала. Я чувствовала это даже на расстоянии.

— Чем я могу помочь?

— Ну что ты, солнышко, чем ты поможешь? Только поддержать. Мне этого достаточно. Боже, страшно признаться, но я не знаю, как лучше, чтобы родная мать жила или умерла.

Меня шокировало подобное заявление.

— Неужели всё так плохо? Ты же говорила, что есть улучшения? Что начала узнавать тебя и говорить?

— Да, но на днях был ещё один приступ. Пока держимся. Люди с подобным живут. Живем и мы. Только устали обе. Она — как растение и я рядом с ней.

Я слышала, как она справлялась с волнением. Ну, вот как ей сказать?

— Стася, а у вас как дела? Нина так и не перезвонила. Как её учёба?

— Всё нормально, мам. Не волнуйся, — замялась, собираясь с силами. — Мам, мне нужно тебе кое-что сказать…

— Конечно, доча, я слушаю.

Со всей силы сжала одной рукой чашку и выдавила на одном дыхании:

— Я сегодня вышла замуж. — Тишина в трубке. — Мама, ты меня слышишь?

— Мне сейчас не до шуток! — прозвучало неожиданно резко. — Прекращай дурачиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я серьёзно!

Теперь тишина реально затянулась надолго. Сначала подумала, что она отключилась. Проверила соединение. Нет, на связи.

— Просто так получилось, я всё объясню при встрече. Мы… очень любим друг друга и пошли …

— … от кого, от кого, а от тебя я такого не ожидала, — перебила меня, заметив с грустью. — Думала, Нина быстрее выбросит что-нибудь подобное.

— Я ведь уже не маленькая, — начала оправдываться. — Вспомни себя в моем возрасте? Ты уже няньчилась со мной на руках.

— Угу. А ещё у меня был муж, с которым я до свадьбы встречалась не менее полугода, и который был знаком с моими родителями.

— И где он сейчас? — чёрт! Затронула больную тему. Резанула по живому, так сказать. — Прости! Мам, я хотела сказать, что не в этом секрет счастья. Прости…

— Стася, ты хоть понимаешь, что говоришь мне?

— Да.

— А я — нет. Ты звонишь мне и по между прочим заявляешь о таком решительном шаге. Я — в шоке, если честно. Меня нет дома всего два месяца, и моя старшая дочь преподносит такой сюрприз. Чего ты ждешь? Бурных оваций? Вы там что, вообще с ума посходили?

— Мам…

Она не слышала, продолжала гнуть свою обиду:

— Кто он? Что он? Я ничего о нем не знаю. Стася, ау, ты что творишь? Дело не в твоей росписи. Проблема в том, что ты утаила от меня сам факт того, что у тебя есть молодой человек. Я что, настолько чужая?

— Нет, конечно, нет.

— Ты случайно не беременна?

— Нет!! Что за застарелые стереотипы?

— Ладно, — мне не нужно её видеть, чтобы представить, как расстроено её лицо. — Спасибо, что известила. Мне нужно идти. Позже поговорим. Ты действительно позвонила немного не вовремя.

Ожидаемо. Посмотрела в окно, стал накрапать дождь. Как же паршиво на душе. Было желание перезвонить и признаться, во всем. Но вовремя одернула себя. Холод колючими иголками пробежал по позвоночнику. Захотелось расплакаться. Невольно вспомнился отец, бомжующуй где-то по городу. Память не спрашивая разрешения, подсунула воспоминание, когда случайно повстречала его возле больницы. Грязного, нестриженного, с состарившимся лицом и потертой сумкой. Он прошел мимо меня и даже не узнал. В тот момент я облегченно вздохнула, потому что не знала, куда себя дену, если он остановится и заговорит. Я стыдилась своего отца. Подумать только… А ещё смею судить о поступках других.