Враг народа. Академия красных магов (СИ) - Блум Мэри - Страница 19

Хотя все еще повторяющееся слово “брак” уже как бы давало ответ.

— Вроде того, — отозвалась Лара. — У них летом была помолвка.

— Что-то особых чувств незаметно.

— Это решение их родителей, — она пожала плечами. — Антона поймали на горячем с какой-то девицей. Его отец испугался, что его охомутает невесть кто, и быстро организовал помолвку с Ниной. Думаю, понятно, почему она не в восторге.

— Что же не отказалась? — спросил я.

— О, ты не знаешь ее отца! — невесело усмехнулась Лара. — Ему никто не отказывает и не возражает. Если не повезет с ним познакомиться, то сам все поймешь… К тому же, отец предложил ей на выбор целых двух женихов. Этот еще, можно сказать, лучший…

Слушая, краем глаза я заметил, как к нашему столу возвращаются Лёня и Нина — оба какие-то растерянные — в компании с Ковалевским, чей уныло серый костюм и жесткий взгляд способны испортить любой завтрак. Так бы мог смотреть судья, отправляя осужденного на казнь. Он подошел к нашему столу, и холодные глаза цепко замерли на мне, будто решая, за что наказать.

— Я же еще ничего плохого не сделал, — заметил я.

— Похвально, — невозмутимо произнес он. — Руководство академии решило, что вы будете сдавать экзамены в общем порядке.

Чего?..

— Почему? — выдохнул я.

— Таково решение руководства академии, — коротко пояснил он.

— Чтобы я сдавал экзамен? — нахмурился я.

— Чтобы его сдавали все, — отчеканил Ковалевский, явно давая понять, что это не обсуждается. — В любом случае по итогам вас не отчислят.

Добавив эту крайне вдохновляющую фразу, он удалился. Я же с досадой сжал ладонь. Что не отчислят, и так понятно. Но я про магию знаю меньше недели, в то время как все остальные обучаются с детства! Я не хочу быть худшим! Никогда им не был и сейчас не хочу!

Нина с Лёней немного виновато сели за стол.

— Но директор же говорил! — я повернулся к нему.

— Владимир Алексеевич еще не приехал, — вздохнул Лёня, — а пока его нет, Ковалевский, — он кивнул в сторону уходящей серой спине, — принимает решения за него.

— И что я ему такого сделал? — проворчал я.

— От совета попечителей академии, — тихо пояснила Нина, — поступила жалоба. И им пришлось принимать по тебе срочное решение.

— А что за жалоба? — спросила Роза.

— Их не устроило, — ответил Лёня, — что представили династий сдают экзамены, в то время как… — он замялся, подбирая слово, — … студент не из династии от них освобожден.

Генка мрачно уставился на Голицына, который довольно пялился на нас — ухмыляясь, словно, даже не слыша, уже знал, что тут произошло.

— Даже знаю, кого винить, — отвернувшись, пробурчал Генка. — Мало, видимо, ему врезал… Не волнуйся, — он хлопнул меня по плечу, — сядем вместе на последний ряд, и все у меня спишешь. А еще лучше у нее, — он кивнул на Розу. — Посадим ее по центру. Ты же готовилась?

— То есть ты рассчитывал списать у меня? — возмутилась она.

— Ну по тебе же видно, что умная, — парировал сосед.

Она громко фыркнула и тоже повернулась ко мне.

— Да, садись рядом, я тебе помогу. В конце концов, это просто нечестно!

Даже Лёня, всегда ратовавший за правила, сейчас не сказал ни одного “нельзя”.

Сразу после завтрака вместе с напряженной темно-зеленой толпой я отправился к учебной аудитории на втором этаже главного корпуса, где будет проходить первый экзамен — часть на знание теории, которую я не знал. Роза и Генка были рядом, обсуждая, как организовать процесс списывания — она в этом явно не мастер, он же отлично разбирался. Очередь у дверей в аудиторию еле двигалась — из-за огромной металлической рамы, которая стояла перед входом и через которую обязательно проходил каждый студент. Рядом, контролируя процесс, со строгими лицами стояли Лёня и еще один парень в форме.

Очередной студент прошел через раму, и в тот же миг она бешено завопила на весь коридор — точь-в-точь как орали в общежитии сирены уловителей. Девчонки рядом с дверью судорожно заткнули уши.

— Что случилось? — не понял я.

— А это он артефакт пронести пытался, — хмыкнул Генка. — Видимо, слишком мощный…

Лёня что-то строго сказал окаравшему студенту, однако ни слова было не разобрать из-за этого надсадного вопля. Тот нехотя вытащил из кармана на вид самый обычный ключ и бросил в бархатный мешочек, который распахнул перед ним помощник Лёни. А затем вновь прошел через раму. Она моментально замолчала, и с кислым видом студент скрылся в аудитории.

— А почему нельзя? — спросил я, наблюдая, как Лёня что-то пометил на листке, пока его коллега убирал мешочек в стоящую в углу коробку.

— Потому что экзамен надо сдавать честно, — изрек Генка.

— Кто бы говорил! — фыркнула Роза.

Очередь продолжала неспешно двигаться. Рама еще несколько раз вопила, ловя особенно хитрых студентов. Лёня изъял сверкающий гребень у одной девчонки и карманный портсигар у паренька, который явно даже и не пробовал никогда закурить. Наконец очередь добралась и до нас. Роза спокойно вошла в аудиторию, следом туда шагнул и Генка. Однако стоило мне пройти через раму, как она дико заголосила — в разы громче, чем у ребят до этого. Лёня нахмурился.

— Что у тебя с собой? — спросил он, пытаясь перекричать этот вопль.

— Ничего, — честно ответил я. — Да и откуда?

Он сказал попробовать еще раз. Я снова прошел через истерящую раму, и вопли стали еще яростнее — казалось, вот-вот от них начнут качаться стены.

— Может, в значках что? — Лёнин коллега кивнул на мою грудь.

— Нет, — отрезал Лёня, — они обычные.

Он сосредоточенно уставился на меня, словно ощупывая глазами карманы.

— А в карманах что-то есть?

— Только мой талисман.

Я вытащил его из кармана.

— Кусок угля, что ли? — не поверил Лёнин коллега.

— Антрацит, — поправил я.

Не касаясь, Лёня подозрительно его осмотрел, а затем развернул передо мной бархатный мешочек.

— Положи пока сюда.

— Зачем?

— Попробуй пройти без него.

Без особой охоты я положил в мешочек свой антрацит и уже в третий раз прошел через раму, которая тут же замолчала.

— Я его пока заберу, — Лёня крепко затянул тесемки мешочка.

— Но это мой талисман, — возразил я. Если подумать, я с ним еще никогда не расставался.

— Временно, — пообещал Лёня, делая пометку в листе, как делал со всеми изъятыми предметами, — после экзаменов сразу отдам.

Спорить тут, очевидно, было бесполезно. Я сделал шаг к двери.

— И, Саш… — вдруг позвал он.

Я обернулся.

— Удачи, — пожелал мне Лёня.

А вот это мне точно понадобится. Поблагодарив, я зашел в достаточно вместительную аудиторию. Ряды длинных парт и скамеек ступенеобразно поднимались вверх. В самом низу были огромная доска, чью центральную часть закрывали две боковые створки, и преподавательский стол, за которым перед стопкой чистых листов сидел Григорий Николаевич Ковалевский собственной персоной — единственный преподаватель, которого я здесь уже знал. Будущие студенты рассаживались по местам — одни нервно покручивая чернильницы с перьями, другие расслабленно откинувшись, словно показывая, что экзамен их не волнует. Роза и Гена, уже устроившиеся на последнем ряду, бодро замахали садиться к ним. Однако только я шагнул на ступени, ведущие наверх, как за спиной раздался голос:

— Студент Матвеев! — позвал обладатель строгого серого костюма.

Я нехотя обернулся.

— А вы сюда, — Ковалевский показал на первый ряд прямо перед собой, — чтобы я вас видел.

Неужели я представляю собой настолько ласкающее глаз зрелище? Без особого энтузиазма я плюхнулся на скамейку. У двери послышался ехидный смешок — в аудиторию как раз вошел Голицын, освещая путь своим ярким фингалом.

— А вы, Голицын, — Ковалевский тут же повернулся к нему, — на второй ряд, сразу за ним. Вас я тоже хочу видеть.

Мгновенно растеряв усмешку, тот потащился на указанное место.