Запрещенные друг другу (СИ) - Александер Арина - Страница 29

Вал сфокусировался на ней всего лишь на долю секунды, всего лишь на краткий миг, но его хватило, чтобы Глеб успел проследить за его взглядом…

Всё произошло настолько быстро, что Юля даже не успела ничего сообразить. Это потом она обвинит себя в бездумности и отсутствии мозгов, но в тот момент Глеб будто сорвался с цепи. Рванул к Валу, замахнувшись для удара, и она невольно подалась следом, продолжая удерживать крепкие плечи.

А дальше… дальше была обжигающая боль, пронзившая нижнюю часть лица, хлынувшие откуда не возьмись слёзы и железистый, такой противный привкус крови от разбитой об острый локоть губы.

— И как ты с таким лицом пойдёшь на работу? — начала свою отповедь мать, как только они оказались вдвоем. — Людям что скажешь?

Юля знала, что это лишь прелюдия, некое вступление перед куда более серьёзным разговором. Нет, чтобы уйти спать, оставив её в покое, сердобольное материнское сердце решило добить её выдержку основательно. Но раз оно такое всесильное и всемогущее, может, додумается, наконец-то, подарить ей несколько минут спокойствия? Скоро Глеб придет, ей бы успеть настроится, унять сотрясающий всё тело озноб, так нет же, ей приходится не себя успокаивать, а мать, словно это ей засадили локтем по нижней губе.

Устало вздохнула, отправив на тарелку растаявший кусочек льда, и принялась раздеваться, тем самым намекая, что собирается на заслуженный отдых.

— Это всего лишь губа, мам. Не перелом и уж тем более не синяк. На работу мне в понедельник, так что всё заживет до того времени.

— Ты себя в зеркало видела? — не согласилась с её настроем Софья Ивановна.

— Видела. Ничего страшного. Небольшая припухлость, вполне сойдет за удар при падении.

— Небольшая?!! Ты шутишь? — возмутилась родительница. — Это ещё чудо, что зубы целы.

Юля молча переоделась в прихваченную из дому ночную рубашку, пряча за торопливыми движениями дрожание рук. Так и быть, она всё понимает, мама растревожилась, испугалась. Она тоже мать и полностью разделяла её чувства, но блин, сколько можно? Ну что изменится от её мозгоклюйства? Или она сама не понимает, что при виде её разбитой губы первое, что придет людям на ум, будет отнюдь не падение или случайный удар об дверь? Всё она понимала, только толку-то? Сейчас важно замять сей инцидент и как можно быстрее забыть о нем.

Всего лишь три дня… три дня они знакомы с Дударевым, а она уже чувствует себя на грани истерики. Ещё держится, слава Богу, но уже на пределе. Необъяснимое состояние, когда хочется всё бросить и убежать на край света и в то же время… будто сомнамбула, плюнуть на всех и пойти на его поиски. Где он сейчас? Всё ещё тут или уже уехал? Забрал с собой Марину или рванул сам? Она ведь ничего не знала, и спросить было не у кого.

Вот уж эта неизвестность… Это состояние внутреннего диссонанса… когда разрываешься между собой прежней и собой настоящей. Это и ты и не ты одновременно. Господи… оно убивало в прямом смысле слова. Жить не хотелось, не то, что слушать посыпавшиеся в одиннадцать часов ночи нравоучения.

Страшно признать, но Вал ей понравился с первого взгляда. Не просто внешностью, нет. Зацепил на подсознательном уровне. Всколыхнул то, что давно похоронено под толстым слоем семейной, отлаженной жизни.

Эта драка… Она вот взяла и на ровном месте показала всю её подноготную. Швырнула ей в лицо её же чувства и хладнокровно подтолкнула к разверзнувшейся под ногами пропасти.

Любовь ли это? Ещё не знала. Не могла сказать. Запуталась. Но то, с какой частотой и силой стучало её сердце, отдаваясь в ушах бешеной пульсаций, служило для неё неоспоримым доказательством влечения к чужому, абсолютно незнакомому мужчине.

— …ещё взяла и Глеба отправила к Сашеньке, — жевала заезженную пластинку мать, пытаясь пробиться сквозь её отстраненность. — У тебя мозги вообще есть?

— Может, хватит уже? — оборвала её Юля, и Софья Ивановна, пришедшая в ступор от резкости её тона, умолкла, уставившись на дочь во все глаза. — Глеб всё заварил — пускай и расхлёбывает. Не я напугала Сашку до чёртиков, не мне его и успокаивать.

— Юля! — прошептала ошарашено женщина. — Ты что? Да на нем лица нет! Бровь в ужасном состоянии, щека багровая, а ты…

— Что я, мам? Или Саша не увидел бы его завтра? Не знаю, как Глеб будет оправдываться перед ним, но это его проблема. Мне тоже придётся найти объяснение вот этому, — ткнула на свою распухшую губу, искренне сожалея, что не пошла к сыну сразу. Но тогда её так трясло, что только показываться на глаза, а вот Глеб пускай сделает выводы.

— Ты сама виновата! — удивилась мама. — Просили же не вмешиваться.

— Да, не спорю, сама. Но ведь не я начала драку.

— Но и не Глеб, — заявила та упрямо. Конечно, Валентин солидный мужчина и всё в этом роде, но Глеба Софья Ивановна знала намного дольше, чтобы сделать соответствующие выводы. Тем более зять был трезвым, а вот Дударев… Ладно. Выбор внучки она одобрила сначала, но теперь что-то не особо ему доверяла, особенно после увиденного.

Юля закатила глаза, прекрасно поняв, в каком русле потекли мысли родительницы. Тут спорить бесполезно, а внедряться в объяснения, рассказывая о причинах возникшего конфликта — не было никакого желания.

Рывком сдернула с постели одеяло, показывая, что собирается ложиться спать, но её намёк остался незамеченным.

— Юляш, доченька, что между вами произошло? — присела на край кровати Софья Ивановна, сменив поучительный тон на участливый, располагающий к беседе. — Ты можешь мне рассказать? — В её голосе искреннее звучание, желание помочь, тревога за семейное благополучие дочери.

Юле стало совестно за нападки на мать. Будь на её месте Саша, она бы тоже переживала, но разве не видно, что ей плохо?

— Что это за гляделки за столом такие? Потом… драка. Что между вами тремя происходит?

— Ма-а-ам, — простонала Юля, рухнув на подушку, — ну с чего ты взяла, что между нами конфликт?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тебе сказать? Думаешь, я не заметила, как он смотрит на тебя?

Юля похолодела. Так и подмывало спросить: «А как он смотрит? Ну вот как?» Лично она видела только насмешку и… Чёрт! Внизу живота неожиданно болезненно натянулось, а потом сжалось в плотную пружину. Не объяснить. Ещё не забыла тот его взгляд в машине. Стоило только закрыть глаза, вспоминая прожитые ощущения — как по венам тут же начинала течь раскаленная магма.

— Бред, — отмахнулась, старательно изображая равнодушие. — Тебе лишь бы придраться.

— Думаешь, я от нечего делать прицепилась? Сначала отказываешься от ребёнка, теперь вот, Дударев этот нарисовался. Уж не знаю, что там у вас за отношения, но они есть!

Юля мысленно взвыла.

— Какие отношения?!! Вал с Маринкой. У меня есть муж. Мы виделись с ним от силы три раза раза! — потеряла терпение Юля, повысив голос. А в груди-то резануло. Неприятно так, болезненно. Понимала, что нужно сдерживаться, вести себя более спокойно, но не получалось.

— Вал? — только и выхватила из общей массы Софья Ивановна. — С каких это пор он для тебя «Вал»?

Юля накрыло лицо руками, застонав в голос. На воре, как говорится, и шапка горит.

— Не цепляйся к словам.

— Я не цепляюсь, — поджала та сухо губы. — Но ты, как приехала, сама не своя. Твое непонятное поведение, удрученность Глеба, ваши гляделки с Дударевым, и как итог — мордобой. Поправь, если я не права.

Юля опустила руки, взглянув на маму воспаленными от усталости глазами. Она-то здесь, каким боком?

— Я ни на кого не смотрела, — отчеканила, начав закипать.

Софья Ивановна расправила на халате несуществующие складки и, не поднимая головы, произнесла:

— Зато он смотрел, Юля. Он! Я такого не ожидала, если честно. Думала, показалось, но когда он бросился к тебе после удара, — выгнула выразительно бровь, отчего у Юли онемели ноги, — ты бы видела его глаза. Вот что хочешь говори после этого — не поверю!